Дом Солнц - Аластер Рейнольдс

— Какое-то время вы будете в центре внимания, — предупредил Чистец. — Гости на Невме — редкость, последние шаттерлинги прилетали шесть лет назад.

— Мы справимся, — заверила Портулак.

Черные «пальцы» Дара Небес заслоняли поверхность планеты в километрах под нами. Легко забывалось, что город примостился на падающих башнях цивилизации, которая уже два миллиона лет не дышала воздухом Имира. Далеко не впервые меня глубоко потрясло осознание собственного возраста — сколько воды утекло с тех пор, как я родился девочкой, цельным человеческим существом в разросшемся доме, наводненном призраками.

Вскоре мы подлетели к самой высокой башне — винтовой, с украшенной самоцветами луковицей на макушке, балконами и выступающей полукруглой площадкой на контрфорсах, которая легко вместила бы и оба шаттла, и свиту. В воздух поднялся крылатый беспилотник, а шаттл Чистеца встал на острый хвост, который расширился, превратившись в треногу. Челнок Портулак сел рядом. Через секунду у посадочной треноги показался Чистец и на леваторном диске спустился на площадку. Диск тут же вернулся и заблокировал корпус.

Люк шаттла Портулак открылся, появился трап с перилами. Я тут же почувствовал свежесть и прохладу имирского воздуха; когда вдохнул новые ароматы, закружилась голова. Нет, было вполне приятно, вроде намека на опьянение от первого глотка вина. Портулак взяла меня за руку и повела вниз по трапу. Аконит и Волчник следовали за нами.

На площадке собралось человек сто, стояли они тремя группами. Ближе к нам находились около сорока шаттерлингов Горечавки, видимо все прибывшие на Невму, за исключением отправленных в патруль. Справа от них расположилась группа втрое меньше, вероятно уцелевшие гости сбора. Среди них я заметил пару шаттерлингов других Линий, двух посланников машинного народа и несколько высокоразвитых постлюдей нестандартного сложения. Слева от Горечавок разместилась делегация хозяев, сорок-пятьдесят имирийцев в летной форме, с крыльями, аккуратно сложенными за спиной. В кабинах летательных аппаратов они казались совершенно обычными людьми, но сейчас я видел, что они на голову выше любого из нас и при этом очень стройны. Глаза у них темные, раскосые, черты лица по-эльфийски тонкие, а кожа медового цвета на деле оказалась очень короткой шерстью.

Вперед выступила местная жительница. Как и другие обитатели Имира, она была в обтягивающем комбинезоне из пластин с текстурой кожи, скрепленном на груди плетеной металлической тесьмой. На тесьме пестрели разноцветные кругляши — не то кнопки управления, не то государственные регалии. Массивный черный пояс я принял за леваторный. Выше уровня талии синел кушак. Под подбородком висела прозрачная маска с очками и мундштуком, видимо необходимая для полетов в разреженном воздухе Невмы, — по крайней мере так решил я. Носки ботинок были развернуты в стороны; перчатки она не надела — ладони с длинными изящными пальцами остались обнаженными. Надо лбом шерсть сгущалась в темную жесткую гриву, идущую до затылка и перетекающую на шею сзади. Большинство местных носили такие же прически с небольшими вариациями, а вот синего кушака я больше ни на ком не увидел. На десятерых были лиловые, на остальных — черные или красные.

— Приветствую вас, досточтимые шаттерлинги Линии Горечавки! — начала она на безупречном трансе. Властность и уверенность выдавали в ней политика. Сипловатый голос звенел в разреженном воздухе над платформой, каждое слово слышалось с поразительной четкостью. — Я Джиндабин, магистрат Имира и Шести провинций. Мне поручено поприветствовать вас на Невме. Прежде всего примите искренние соболезнования: ваша Линия стала жертвой зверской расправы. Сейчас не время говорить о приятном, но мы надеемся, что именно таким будет ваше пребывание в нашем мире. Уверяю вас, что Свидетели, граждане Невмы, приложат к этому максимум усилий. Обращайтесь к нам с любыми просьбами.

Я глянул на Портулак, и она кивнула: давай, мол, говори.

— Благодарю вас, магистрат, за радушное приветствие. Я Лихнис из Линии Горечавки, это Портулак, шаттерлинг той же Линии. — Я повернулся к другим спутникам. — Это Аконит, это Волчник, тоже Горечавки. На шаттле находятся еще три шаттерлинга нашей Линии, они пока в латентности.

О пленных я не забыл, но решил, что торжественная встреча не место для неприятных разговоров.

— Лихнис, Чистец рассказал вам о нашей планете?

— Немного. Разумеется, в нашем распоряжении имеются космотеки, однако это не значит, что мы закрыты для новой информации.

— Думаю, все необходимое вы уже узнали. Но если появятся вопросы — задавайте. У нас свобода слова и секретов нет. Сейчас мой помощник покажет, где вы будете жить. Если не понравится, известите нас, и мы вас переселим. Вам наверняка не терпится поговорить с собратьями. Не смею задерживать.

— Благодарю вас, магистрат, — сказала Портулак.

— По вашему желанию можно установить защитный экран. В любом случае мы с помощниками на время заблокируем понимание транса. Подслушивания можете не бояться.

— Вряд ли у нас найдутся секреты, которыми мы не поделимся с вами, — сказал я. — Но мы очень благодарны вам за этот благородный жест.

— Идите же! — обратилась Джиндабин к прибывшим ранее шаттерлингам. — Возрадуйтесь встрече, пусть даже сквозь слезы.

— Магистрат, — окликнула Портулак, прежде чем мы шагнули навстречу другим Горечавкам, — пока вы не заблокировали транс… Прошу, не сочтите за дерзость…

Я ощетинился, сообразив, о чем она сейчас спросит.

— Портулак, — прошипел я, — не сейчас!

— В чем дело, шаттерлинг?

— Я услышала про Невму и сразу заинтересовалась Фантомом Воздуха…

— Так же как и большинство наших гостей. — Тон Джиндабин стал чуть настороженным. — Что бы было с нашей экономикой, если бы не ваше любопытство?

— Очень хотелось бы… встретиться с Фантомом. Вступить в контакт любым способом.

Ни один мускул не дрогнул на лице Джиндабин, но буквально на миг непроницаемо-вежливая маска исчезла, обнажив звенящее напряжение.

— В архиве планеты хранится множество данных — наблюдения и критический анализ, — восходящих к Дару Небес. Надеюсь, вы удовлетворите свое любопытство. Кроме того, у вас будет возможность встретиться и с теми, кто изучает Фантом, и с теми, кто ему поклоняется.

— Меня интересует сам Фантом, а не документация, — заявила Портулак.

— Но пока мы с огромным удовольствием ознакомимся с архивом, — вмешался я. — Магистрат, вы очень любезны, что предоставляете нам доступ к своим материалам. Обещаю, мы в долгу не останемся.

Портулак обожгла меня свирепым взглядом.

— Обычно за пользование архивом взимается плата, — проговорила Джиндабин. — Дары и энергия — огромное подспорье для Невмы. Но приютить друзей из Линии Горечавки — большая честь для нас, так что об оплате речи нет.

— Благодарю вас, — проговорил Аконит, молчавший с самой высадки. Они с Волчник держали дистанцию, и теперь никто не принял бы их за любовников.

Тут заговорил Чистец. Со стороны показалось, что слова Аконита — условный сигнал для него.

— С позволения магистрата хочу поприветствовать шаттерлингов, присоединившихся к нам! Лихнис и Портулак, Аконит и Волчник, а также Люцерна, Донник и Маун, оставшиеся на шаттле, — на такое счастье мы и не надеялись.

Шаттерлинги радостно закричали, захлопали в ладоши. Я поднял руку в знак приветствия. Героем-победителем я себя не чувствовал, но не отреагировать не мог.

Портулак вежливо улыбнулась и тоже приветственно подняла руку.

— Очень рада, что уцелело столько шаттерлингов, — начала она. — В минуты отчаяния мне казалось, что никому, кроме нас, сюда не добраться. Видеть вас — счастье, самое настоящее счастье.

Не считая Чистеца, на Невме оказалось сорок четыре шаттерлинга. Кого-то я заметил не сразу, но мало-помалу узнавал выживших. Вон хрупкая Минуарция — она все такая же красавица с голубоватыми, как снег под луной, волосами. Вон смуглый Горчица — с ним мы не ладим, но коротким кивком он дал мне понять, что все обиды в прошлом. Вон весельчак Церва с надутым, как после пирушки, животом. Вон Эспарцет, Клевер, Паслен, Бартсия и Пижма.

Мы с Портулак подошли к выжившим и пожали руки всем, кому могли. Аконит с Волчник сделали то же самое.

— Лихнис, я очень в тебе ошибался, — сказал шаттерлинг по имени Калган, которого я разглядел лишь сейчас, когда он тянулся через плечо Пижмы, чтобы пожать мне руку. — В жизни себе не прощу! Не думал, что скажу так, но надо было поменьше слушать Овсяницу.

— Решение войти в эту систему мы с Портулак принимали вдвоем, — заметил я.

— Да, конечно, — кивнул Калган.

Ростом он был с меня, лицо багровое, с мелкими чертами, короткие белые волосы пострижены кружком. Вместо левого глаза, зеленого, как у всех Горечавок, у Калгана стоял искусственный. Настоящий глаз и большую часть левого профиля он потерял, когда попал в пекло микровойны и угодил под перекрестный огонь. Раненный, он оказался в лапах молодой межзвездной цивилизации. Их докторá кое-как залатали его и поставили глаз, вершину своей кибернауки, а по меркам Линии — страшный примитивизм, вроде культи или деревянной руки, которую не согнешь. Вернувшись, лицо Калган восстановил полностью, а искусственный глаз оставил. В тот цикл нити его воспоминаний были нарасхват, а чудовищный протез стал сувениром, напоминающим о захватывающих приключениях.