Черное солнце Афганистана - Георгий Свиридов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это донесение услышала и Лида. Она с тревогой переспросила:
— Кого отправили на гауптвахту? Саню? — вскинула на отца удивленный и разгневанный взгляд: — А за что?!
И перешла в бурное наступление.
Она со слезами на глазах, напомнила отцу, что он, полковник, начальник политотдела училища не мог оградить ее от преследований курсанта по кличке Серый. Что Серый систематически избивал всех парней, которые осмеливались танцевать с ней, что он не давал ей проходу. А теперь, когда появился Саня Беляк, когда он защитил ее в неравной драке, оградил от посягательств, его, честного и храброго, он, ее отец, в благодарность за все это, взял и отправил на гауптвахту!
— Приказ отменить не могу! При всем желании, — сказал полковник и, положив руку на вздрагивающее от плача плечо дочери, добавил. — Выйдет, тогда разберемся!
Через десять дней Беляка, отбывшего наказание, привезли в училище. Что он только не передумал за эти сутки, строго наказанный и без вины виноватый!
Едва Александр успел помыться, побриться, переодеться, как последовал приказ:
— Срочно к полковнику Золотореву!
«Все! — с болью в душе подумал Беляк, шагая к начальнику политотдела. — Моя учеба тут закончилась… Будут выгонять из училища…»
Открыл массивную дверь, шагнул в просторный кабинет. Вскинул руку:
— Курсант Александр Беляк по вашему вызову прибыл!
Полковник Золоторев сидел за столом, читал какие-то бумаги. Оторвавшись от чтения, он поднял свои цепкие глаза, и, откинувшись на спинку кресла, долго смотрел на Беляка. В его сосредоточенном взгляде Александр не уловил опасности.
— Свободен! — коротко произнес Золоторев наконец.
— Есть, товарищ полковник!
Александр вышел и закрыл за собою дверь. Облегченно вздохнул. Отчислением, судя по всему, не пахнет. Откуда ни возьмись, рядом оказался капитан Панков:
— Ну, и как?
— Сказал, что свободен, — ответил Беляк.
— И все?
— Все!
— Значит, пронесло! Он у нас отходчивый! Все в порядке, курсант Беляк! — улыбнулся капитан и добавил уже тоном приказа: — Отправляйся на занятия!
4
А через месяц курсант Александр Беляк проснулся рано утром в генеральском доме, в квартире полковника Золоторева. Александр лежал на раскладушке, укрытый пушистым шерстяным одеялом. Сам полковник, громко похрапывая, спал на диване. А у дверей стояли остроносые щеголеватые туфли начальника училища генерал-майора авиации Алексеева.
В этих туфлях Александр Беляк лихо отплясывал русскую, барыню и гопака, и танцевал в обнимку с Лидой на глазах ее родителей вальсы и танго на шумной свадьбе Зинаиды Золоторевой, старшей и единственной ее сестры. Она вышла замуж за курсанта четвертого курса Юрия Даниленко. Был он роста высокого, худощав телом, с выпуклыми темными глазами, в которых постоянно гнездилось выражение скрытого недовольства, словно все окружающие ему чем-то обязаны. Петр Николаевич Золоторев определил зятя служить в местном полку на приличной должности летчика-инструктора.
— Папа и тебя хорошо устроит, мой генерал, — нашептывала Лида, прижимаясь в танце к Александру.
Слова «мой генерал» были приятны его слуху, и Александр жил надеждами и ожиданием скорой перемены в своей судьбе. И в то же время слова эти звучали слишком определенно и казались несколько преждевременными…
5
Нежданные перемены нагрянули в училище, нарушив четко налаженный ритм учебного процесса, отработанный годами.
Александр Беляк и его однокурсники, успешно сдав последний экзамен, уже жили радостями предстоящих каникул. Но вместо получения отпускных билетов, весь бывший третий, а ныне уже четвертый курс, как по тревоге, выстроили на плацу.
Перед ними выступил начальник училища.
— Отпуска отменяются, — сказал генерал-майор Алексеев. — Родине нужны летчики. С завтрашнего дня приступаем к занятиям по ускоренной программе. Ваш выпуск состоится на полгода раньше, через шесть месяцев.
Ускоренная программа бывает лишь в годы войны. А нынешняя, как пояснили курсантам, связана с событиями в Афганистане.
Вчерашние мальчишки мгновенно повзрослели. На стол начальника училища стопкой легли рапорты:
«Прошу направить, после выпуска, в действующую армию». — «Прошу направить в Афганистан, для оказания боевой помощи братскому народу». — «Направьте на передовые позиции, обязуюсь с честью защищать интересы социалистической Родины…»
Все выпускники, все сто процентов, в одночастье повзрослевших ребят, осознанно написали рапорты, искренне выразив свои патриотические чувства.
Потом, через год, другому курсу (да и всем последующим), начальник политотдела училища будет показывать эту пачку рапортов, как наглядное свидетельство понимания молодыми лейтенантами воинского долга, их глубокой сознательности и высокого патриотизма…
Четырехмесячная теоретическая программа была пройдена за два месяца. Свободный выход в город был заменен казарменным положением. А потом пошли практические занятия.
Полеты, полеты, полеты…
Радости Беляка не было предела, хотя внешне она ничем не выражалась. Наконец-то, основная учебная нагрузка свелась к тому, к чему он стремился в мечтах. Быстро и легко, опережая товарищей, Александр осваивал сложное мастерство летчика.
И вот его первый самостоятельный вылет.
Александр спал и не спал в ту ночь, в сотый, в тысячный раз проигрывая мысленно в уме каждое свое движение в кабине вертолета, прикидывая, что и как делает, на что нажимает, в какой последовательности, как и куда смотрит, как ведет радиообмен… А еще — мысленно окидывал уже пройденный путь, путь не легкий и тернистый: полтора месяца поступления, курс молодого бойца — ноги в кровь, мозоли, изнурительные тренировки, по сигналу «подъем» — одеться, «отбой» — раздеться и это за короткие 45 секунд, пока горит спичка в руке командира, потом принятие Присяги на верность Родине, а дальше — больше… Ежедневно — подъем в шесть утра и, независимо от погоды, в дождь ли, в мороз, три километра кросса. Напряженное освоение учебного материала, два праздничных парада в областном городе Куйбышеве, когда курсантская «коробочка» отменно чеканила шаг по асфальту, наряды по роте, на пост № 1 у Знамени Училища, назначение в караул на аэродром, в патрулирование и рекордная отсидка на «губе»… Ничего не забудешь, не вычеркнешь из памяти, из своей уже прожитой курсантской жизни.
А прошел первый самостоятельный полет легко и как-то быстро, словно Александр до этого летал не с инструктором, а всегда сам уверенно вел винтокрылую машину…
Но эти торжественно-праздничные минуты, остались незабываемыми.
Ни с чем не сравнить то возвышенное состояние души человека, когда он в полном, но радостном одиночестве, ощущая небывалое чувство гордости, переживает счастливые минуты первого самостоятельного полета над землей, когда осознает, что он обрел крылья, что вошел в когорту людей избранных, что отныне и навсегда причастен к легендарному племени, племени летчиков!
Оценка — «пять».
Дни, словно спрессованные, расписанные по часам и минутам, упрямо катились по напряженно-ускоренному графику учебы, приближая выход на финишную прямую.
Свободного времени почти не было. С Лидой Александр встречался очень редко, но все же встречался. Находил, выкраивал скудные минуты в плотном графике учебы. Она тоже была загружена учебой в медицинском институте.
И в один из таких дней появилась Люба Рогушкина. Она приехала в Сызрань из родной Ломовки, всего на один день.
Естественно, Александра никто бы не отпустил из училища. Он смотался в самоволку, а товарищи прикрыли его. Вырвался на несколько часов.
— Как я рада тебя видеть, Санечка! — шептала Люба.
— И я рад, — отвечал Александр.
Он дважды покупал билеты на длинный двухсерийный индийский фильм, и они провели счастливые часы на последнем темном ряду, обнимая друг друга и целуясь. И говорили, вернее, шептали друг другу, и не могли наговориться.
Александр проводил ее до автобусной остановки, а дальше Люба сама запретила:
— Милый, не надо рисковать! Не хочу, чтобы ты из-за меня пострадал. Не надо нарываться на патрульных…
Она вскочила в автобус, идущий к вокзалу, и прощально помахала рукой:
— Я буду ждать тебя! До скорой встречи, милый!
Люба уехала, а отсвет от встречи с ней остался и прояснил то, что его волновало и будоражило.
Среди курсантов ходило по рукам, отпечатанное на машинке пособие «Как выбрать себе жену», и на одной из его страниц Беляк вычитал весьма своеобразную рекомендацию, которая странным образом запала ему в голову:
«Если хочешь узнать о том, какой твоя невеста будет через десять лет совместной жизни, внимательно присмотрись сегодня к ее матери».
