Приятель покойника (сборник) - Андрей Курков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А я нет, – задумчиво ответил первый. – У меня мама старая. Внуков нянчить мечтает…
– Хватит болтать! – сердито из темноты сказал Турусов.
Двое вскочили со шпалы, испуганно вглядываясь в окружающую их темень.
– Ящики сопровождаете? – спросил Турусов.
– Да… – дрожащим голосом ответил один из них.
– Давайте накладную! – приказал Турусов.
Один зашелестел бумагами, сделал пару шагов в сторону Турусова и протянул в темноту листок накладной.
– Ящик «ТПСБ-46ХХ» у вас есть?
– Мы не проверяли… – виновато признался один. – Нас только на месяц оформили, чтоб на каникулах подзаработать.
– Кто это вас оформил, интересно узнать! – разозленно спросил бывший сопровождающий.
– Мой папа, – сказал второй, хотевший остаться сопровождающим. – Он начальник большой станции.
– Все с вами ясно, – отрубил Турусов. – Живо вытаскивайте ящик «ТПСБ-46ХХ»!
– Мы мигом! – ответил «романтик», и они вдвоем покарабкались в вагон.
Через пару минут небольшой ящик с нужным шифром на крышке уже лежал на земле.
– Если вам очень надо, вы только скажите, – затараторил дрожащим голосом сынок начальника большой станции. – Мы можем вам все эти ящики отдать, нам они не нужны.
– Эй, товарищи! – крикнул в темноту Турусов. – Порядок!
Четыре старичка подошли.
– Ты не зря споткнулся на правую! – товарищ Борис улыбнулся Турусову. – Действительно удача!
– Давайте мы вам поможем отнести ящик куда надо! – предложил сын начальника станции.
– А это еще кто? – удивился товарищ Алексей.
– Временщики-сопровождающие, – ехидно произнес Турусов. – Студенты подрабатывают. Можем купить у них все ящики!
Турусов шутил, но товарищ Федор взволнованно заходил взад-вперед по узенькой площадке между вагонами, потом спросил:
– А сколько у них ящиков?
– По накладной всего-то три штуки, – ответил Турусов.
– Трех тысяч хватит? – товарищ Федор остановился.
– Конечно, хватит! – донесся голос сына начальника станции. – А мы вам их с доставкой на место.
Оставив свой вагон пустым на сортировочной горке, студенты пыхтя тащили по ящику, тяжело ступая вслед за четверкой пенсионеров и Турусовым, в руках у которого тоже был ящичек размером с обычную посылку, и только черные трафареты придавали ему значительность и право называться громко и величественно: ГРУЗ. Это и был тот самый дополнительный «ТПСБ-46ХХ».
Шли в сторону хиленького прожектора, потом свернули. Через четверть часа подошли к клубу собаководства. Вперед вышел товарищ Федор и отпер двери.
Ящики пока поставили в углу.
Студенты стояли у двери и нетерпеливо ждали обещанной оплаты. Друг с другом они больше не разговаривали.
Товарищ Борис сунул «деловому» пачку облигаций и выпроводил их на улицу.
Старики чинно расселись за столом. В их позах чувствовалось ожидание. Так ждут официанта в ресторане: чуть высокомерно и нетерпеливо.
– Молодой гражданин! – повернулся к стоящему рядом Турусову товарищ Борис. – Что же это вы бездельничаете?! Доставайте дополнительный, вскрывайте. Пора работать.
Турусов поднял лежавший на полу топор и отодрал с ящика крышку. Старички привстали и с любопытством заглянули внутрь.
– Опять фактический! – сосредоточенно произнес товарищ Алексей.
– Разбирать будем попапочно или подокументально? – спросил всех товарищ Федор.
– Попапочно! – поспешил заявить товарищ Михаил. – Подокументально нам и месяца не хватит!
– Хорошо, – согласился товарищ Федор. – Итак, заседание коллегии по редактуре реальной истории объявляю открытым. Что там первое?
Товарищ Михаил вытащил из ящика верхнюю папку и прочитал ее название:
«Дела товарищества иностранных рабочих в СССР. 1924–1938».
Товарищ Алексей скривился и чихнул. Даже глаза у него заслезились.
– не надо нам это! – скоропалительно промолвил товарищ Борис.
– Все так считают? – Товарищ Федор обвел присутствующих пытливым взглядом. – Что ж. У нас демократия большинства. Откладывай, товарищ Михаил, и доставай следующую.
– «Дипломатическая война Чили – СССР. Причины и последствия. Взаимное удержание заложников», – прочитал товарищ Михаил, и рука его поползла к значку «Ворошиловский стрелок», словно хотела убедиться в том, что он не оторвался.
– О! – улыбнулся товарищ Борис, поправляя хнистые седые волосы, спадавшие на лоб. – Сорок восьмой! Забавная история.
Товарищ Алексей равнодушно пожал плечами.
– Нас она не касается, – сказал он.
– Пускай остается, – резюмировал товарищ Федор. – Мы ее молодому гражданину подарим. Подзаработает. Берите и пользуйтесь! Что дальше?
На следующей папке надпись была замазана тушью.
Товарищ Михаил развязал узелок, выровнял папочные загибы и бросил взгляд на содержимое. Вдруг на его лице появилась светлая добрая улыбка, и он мечтательно прищурился.
– Что там такое?! – заерзал на стуле товарищ Алексей.
– Я его избирал в Горьком. Это речь моего депутата. – Товарищ Михаил поднес один листок к глазам. – «Когда умер Владимир Ильич Ленин, один из поэтов писал следующее:
Портретов Ленина не видно:похожих не было и нет,века уж дорисуют, видно,недорисованный портрет.
Вы, конечно, понимаете, – продолжал возбужденно читать товарищ Михаил, – что поэт имел в виду не фотографические портреты Владимира Ильича, а весь его облик, все его дела, и считал, что только века смогут дорисовать портрет этого величайшего человека эпохи. Поэт ошибся и просчитался здорово. Видимо, он недостаточно хорошо знал нашу партию. Нашелся такой художник революции, зодчий нашей социалистической стройки, который не в века, не в сотни лет и даже не в десятки сумел поднять на невиданную высоту нашу советскую страну и тем самым нарисовать портрет Владимира Ильича, о котором писал в своем стихотворении поэт. Этим величайшим, гениальным художником ленинской эпохи, этим зодчим социалистической стройки, который нарисовал на деле портрет Ленина, каким он должен быть, является наш вождь и учитель товарищ Сталин…»
– Ну хватит. Хватит! – замахал старческой ладошкой товарищ Алексей. – Хватит тронных речей!
– А кто это выступал? – негромко спросил Турусов.
– Николай Иванович Ежов, – уважительно произнес товарищ Михаил. – Огромного значения был человечище. Как хорошо помнится: 9 декабря тридцать седьмого, Горький…
– Нам этого не надо, – процедил сквозь зубы товарищ Борис. – Отложить!
– Как это не надо! – возмутился товарищ Михаил, и руки его затряслись. Он привстал, опустил дрожащие руки на папку, придавив ее, как живую, к поверхности стола. – Это надо! К этому еще придут!
– Я тоже за то, чтобы оставить, – кивнул товарищ Федор. – Отдадим молодому гражданину.
Теперь на столе перед Турусовым лежали уже две папки, по праву принадлежавшие ему. Он ласково посматривал на них, то и дело подравнивая по краю стола.
– Поехали дальше! – Товарищ Федор зевнул и сонным взглядом уставился на открытый ящик.
Названия оставшихся двух папок очень не понравились пенсионерам, и они единодушно решили избавиться от них.
Товарищ Федор встал из-за стола и торжественно произнес:
– Пришло время согреться!
Старички поднялись. Товарищ Федор взял отложенные за ненадобностью три папки и вышел на улицу. Остальные последовали за ним.
Они стали в кружок, в середине которого товарищ Федор поставил папки домиком, засунул под них несколько скомканных листов бумаги и чиркнул спичкой. Бумажный домик воспламенился. Старички неподвижно стояли, торжественно глядя на костер, отражавшийся в их напряженных глазах. Турусов вышел из круга и, прижимая к груди свои две папки, широко открытыми глазами наблюдал, как огонь облизывал до черноты бумагу и картон.
– Отречемся от старого мира, – запел дребезжащим голосом товарищ Федор.
– Отряхнем его прах с наших ног, – подхватили песню еще два голоса.
Молчали только Турусов и товарищ Алексей, тоже вышедший из круга, оба завороженно наблюдавшие костер из истории.
«нет, не отрекусь, – думал Турусов. – Это все равно, что отречься от отца и деда. Сказать, что не было их у тебя, что сам вырос, как трава, а значит, и после тебя никого не будет».
Трое стариков допели гимн и торопливо направились в домик. Турусов и товарищ Алексей зашли последними.
«Искать, чтобы сжечь? – лихорадочно думал Турусов. – Зачем?! Значит, все-таки есть история, раз боятся ее. Значит, есть она, и только что часть ее превратилась в пепел по воле этих сумасбродных пенсионеров! И ради того, чтобы избавиться от нее, они готовы на все! Ради этого один из них бросался на Радецкого с ножом!»
Все расселись вокруг стола. Товарищ Федор вытащил откуда-то гроссбух, раскрыл и, надев очки в железной оправе, стал водить пальцем по написанным от руки строчкам.
– А-а, вот оно, – сам себе довольно сказал товарищ Федор. – Дело о товариществе иностранных рабочих в СССР объявляю закрытым. Остались разрозненные документы и воспоминания, по которым события все равно не воссоздать.
