Кровавый век - Мирослав Попович

14 апреля мусульмане пришли на базар в белых тюрбанах – опознавательных знаках погромщиков. Сначала грабили магазины ювелиров, потом все другие. Армяне закрылись в своем квартале, только на базаре несколько юношей с револьверами попытались защищать свои лавочки. Около одиннадцати часов озверевшая толпа вторглась в армянский квартал.

«Турки сразу не убивают мужчин, и пока эти последние плавают в крови, их жен насилуют у них же на глазах… Потому что им недостаточно их убивать» (мадам Доти-Вили). «Мы слышим крики, которые рвут душу, вой несчастных, которым распарывают животы, которых истязают» (сестра Мария-София). «Палачи жонглировали недавно отрезанными головами и даже на виду у родителей подбрасывали маленьких детей и ловили их на кончики своих тесаков» (отец Бенуа).[107] Дальше документы и свидетельства цитировать просто невозможно.

Так было убито около 30 тыс. людей.

«Тысячи картин резни, ужасов, сладострастия представить невозможно, – писал очевидец. – Город во власти людей, в которых нет больше ничего человеческого. Они прибегают, убивают, колют, режут на части и отходят, задыхаясь, покрытые потом и кровью, воя, как дикие звери».[108]

Находящийся недалеко Александрийский залив был забит распухшими трупами, море наполнилось акулами.

Кто же бесился, резал, истязал и насиловал? Турки? Но турков было десять миллионов. Кое-кто отказывался принимать участие в резне. Некоторые турецкие семьи прятали армян.

В свидетельствах европейцев говорится о «башибузуках». «Баш-и-бузук» – «испорчена голова» – это рьяный турок, который в военное время шел служить в нерегулярную конницу, славившуюся своей храбростью, недисциплинированностью и звериными расправами над мирным населением. В XX ст. конницы башибузуков уже не было.

Упоминаются городские дадаши.

В кварталах медников, штукатуров, сапожников и пр. среди молодых людей выделялись «гуляки», которые регулярно ходили на свадьбы и угощения, устраивали соревнования, драки и поножовщину. Еще в XIX веке у них была суровая иерархия и кодекс, которого придерживались, чтобы продвигаться к ее вершинам; нож пускался в ход редко, хотя все «гуляки» были вооружены. С распадом остатков старого цехового братства ослабевали и принципы кодекса, борьба за ранг становилась все беспринципнее. Нередко дадаш жил за счет выплат от беззащитных лавочников, то есть рэкетом, занимался и грабежом. Молодежные стаи все больше сближаются с криминальной средой и, с другой стороны, через систематические взятки и выкупы – с полицией.

Турецкое слово «дадаш» означает сильного, грубого, решительного, по-современному крутого парня, заводилы в своем квартале. У турков, как и везде в старых городах на тюркско-иранском Востоке, как и где-нибудь в Ташкенте, Фергане или Мешхеде, город делится на кварталы-махалья, которыми ограничиваются жизненные интересы большинства обитателей, и в каждом есть свой крутой дадаш. Можно сказать, это неформальные лидеры городских молодежных антиструктур.

Дадаши и их стаи были активными действующими лицами резни 1909-го, а позже и в 1915 году.

После событий 14–16 апреля 1909 г. в Адани наступила тишина – пока не пришли вызванные из Румелии (европейской части Турции) войска. С их приходом погромы начались с новой силой и яростью. Солдаты жгли в школах живьем армянских детей.

Стамбул, начало XX столетия

Бесчинства младотурков противоречили законам шариата. В священной войне – джихаде – допускалось убийство всех взрослых мужчин врага от 15 до 60 лет и похищение молодых женщин, но недопустимым считалось убийство стариков, женщин и детей. Во время войны нормами кодекса поведения аскера был грабеж с насилием, убийствами противников-мужчин, но только в течение трех дней после взятия города. То, что сотворили молодые националисты, вызвало осуждение мулл.

Но Турция энергично двигалась от старого мира – куда-то.

Впереди был еще 1915 год с истреблением полутора миллионов армян, а затем еще и сотен тысяч греков.

Англичанин Найт, который хорошо знал среду младотурецких революционеров, писал: «Я встречался со многими из числа тех, кто составлял салоникский комитет. Все это были люди высшего и среднего класса: молодые офицеры, которые закончили военные школы…, далее молодые чиновники разных государственных учреждений, потом македонские землевладельцы, профессора, юристы, врачи и даже улемы (духовенство)… Революция пришла не снизу, не от забитой городской черни и не от темного крестьянства, а сверху, от того, что было в Турции лучшего».[109]

На высших ступенях власти не видно этих лучших, честных и образованных националистов.

В 1915 г., когда уже шла война, руководители партии «Иттихад ве терраки» задумали полностью истребить армян и для этого образовали «Тешкилати махсуссе» («Специльную организацию») с подпольной сетью на основе тайной полиции, со своими агентами, автомобилями, оружием, шифрами и средствами связи. В руководство организации вошли также интеллигенты – в частности доктор Назим и доктор Бехаэтдин Шакир, врачи с французским образованием.

Руководил партией «Иттихад ве терраки» Генеральный совет во главе с Саидом Халим-пашою, который одновременно был и великим визиром. Фактическими же хозяевами положения в стране были трое людей, формально считавшихся просто «влиятельными членами Генерального совета»: Талаат-паша, во время переворота – немолодой уже толстый вульгарный телеграфист; офицер Энвер-паша, хрупкий малорослый красавец-садист, с девичьим румянцем, и старший из них – генерал Джемаль, державшийся немного обособленно.

Один из младотурецких лидеров, Мевлан-заде Рифат, издал позже полумемуарную книгу о преступлениях партийного руководства и воспроизвел выступления идейных вождей партии на совещании под председательством Талаат-паши.

Доктор Назим говорил тогда: «Необходимо действовать и действовать очень быстро. Если удовлетвориться частичной резней, как это было в Адани и в других районах, то это вместо пользы принесет вред… Армянский народ следует истребить в корне, чтобы ни одного армянина не осталось на нашей земле и забылось вообще это имя. В настоящий момент идет война, такого удобного случая больше не будет… Возможно, некоторые из вас будут считать это зверством, скажут: какой вред могут принести старики, дети и немощные, чтобы их нужно было уничтожать? Пусть будет наказан лишь тот, кто виноват; нападать же на женщин, которые сидят дома, стариков и младенцев является варварством и противоречит законам цивилизации и человеколюбия. Мол, доктор Назим преувеличивает и рассуждает неумно. Прошу вас, господа, не будьте такими мягкосердечными и милосердными, это опасная болезнь. В настоящий момент идет война. Я спрашиваю вас, разве война не варварство? Чем виноват земледелец, который пошел из родного села и был убит на фронте, или торговец, который оставил свой магазин для того, чтобы погибнуть от взрыва снаряда? Какое преступление совершили они, те, что погибают такой ужасной смертью? Жестокость – закон природы, принять и отклонить его можно только в умствованиях. Разве живые существа, даже растения, не живут, поедая и уничтожая друг друга? Может, вы скажете: «Запретите это, ведь это варварство!»

Гасан Фехми. Да, уважаемый, я также знаком с этой теорией пожирания слабого сильным, известной в биологии.

Доктор Назим (продолжая). Подумаем как следует: для чего мы осуществили революцию, какую цель преследовали? Я не хочу думать, что целью нашей было убрать людей султана Абдул Гамида и занять их места. Я стал вашим товарищем, соратником и братом для того, чтобы возродить туркизм. Я хочу, чтобы на этой земле турок и только турок жил и безраздельно господствовал. Пусть исчезнут все нетурецкие элементы, к какой бы национальности и религии они ни принадлежали. Нашу страну нужно очистить от нетурецких элементов. Религия для меня не имеет значения и смысла. Моя религия – туран.

Доктор Бехаэтдин Шакир (говорит слова раздельно и с ударением). Если такой бедняга, как Моисей, такой изгнанник, как Иисус, и такой сирота, как Магомет, смогли создать на земле отдельные большие религии, почему же мы, люди сильной воли, не можем создать религию и идею турана.

Гасан Фехми. Пусть простит Бог за эти слова (пугливо оглядываясь во все стороны). Как бы шайтаны не набросились на нас.

Кара Кемаль (заметив его испуг, говорит с насмешкой). Ходжа-эфенди, что вы бормочете, молитесь? Помолитесь над моей головой, чтобы прошла головная боль».[110]

В армянском геноциде 1915 г. задействованы были уже бльшие массы людей – ведь убить надлежало 2,5 млн мужчин, женщин и детей. В этот раз сердцевиной толпы, которая захлебывалась кровью, были специально выпущенные из тюрем уголовные преступники и, конечно, государственные «силовые структуры»; принимали участие также темные курдские племена. Плохая организация дела и сопротивление некоторых влиятельных людей старшего, традиционалистского круга, а также в некоторых местах – отчаянное сопротивление армянского населения не дало партии и правительству довести замысел до конца.