Спаситель - Иван Прохоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 14
Киргизы под стенами неистовствовали не хуже паствы на сеансе массового гипноза – Завадский предположил даже следствие какого-то ритуала или употребления особых снадобий. Они корчили рожи, скалили зубы, визжали, но что удивительно – действовали при этом организованно – со всех сторон они прикрывали щитами рубивших стены внизу, пока остальные скача на лошадях и притаившись за насыпью огрызались градом стрел, мешая казакам палить из ружей. Пуски стрел и свое активное буйство они сопровождали агрессивными выкриками. Завадский, разумеется, ничего не понимал, узнавались только змеино-шипящие звуки, разбавленные «ыканьем». Страшное зрелище, у Филиппа захватило дух от мысли, что будет, если свалиться туда к ним. Впрочем, ему удалось вскоре это увидеть – с другой башни упал с обходки раненый казак. Киргизы с оглушающим визгом набросились на него с топориками, принялись остервенело рубить, вырывая вместе с мясом дикие вопли умирающего. Казаки высунулись гуртами из обеих башен в надежде отбить товарища. Несколько киргизов упали замертво, но с башен тоже свалились двое казаков. Один рухнул на мост со стрелой в груди и часто и коротко дышал, глядя на небо.
Жарче всего было с восточной стороны, перед въездной башней. Там киргизы, попрятавшись в сгоревших избах, пускали стрелы, много шумели, слышались даже матерные русские слова. Страшновато, но толку мало. Между тем первая серьезная проблема пришла откуда не ждали – с наименее атакуемой южной стороны. В горячке битвы забыли про нее, а обороняющихся там было немного. Киргизы взяли количеством и раздергали юго-западную башню бомбардируя ее стрелами. И без того отвлекаемые битвой за главные ворота казаки, не могли толком высунуться. Стена на востоке шла выпуклой дугой без просадки. Башня на другом углу воевала с киргизами, пытавшимися сделать проруб внизу. Однако рубили они еще и за изгибом и вскоре сделали лаз. За спинами казаков раздался женский визг. Около пары десятков киргизов проникли в острог, высыпав из примыкавшей к частоколу двухэтажной избы. Вооруженные короткими метровыми копьями и топориками, они сходу изрубили пятерых казаков на острожной площади. Казаки отстреливались с мостов. Завадский, присев за опорой с ужасом наблюдал как чертовски долго заряжают казаки шомполами тяжелые мушкеты, которые до кучи то и дело осекались и не всегда валили киргизов на убой. Один казак с южной стены стрелял в бегущего на него с диким ором киргиза, но тот лишь моргнул при хлопке, а подбежав всадил казаку топорик промеж глаз.
В ближнем бою эти ружья практически бесполезны. Но казаки по русской смекалке побросали лестницы и не подпускали киргизов близко к мостам. Завадский сделал знак Даниле, и указал на вход в избу. Казаки сообразили, что первым делом надо заткнуть эту дыру и разделившись позалпово взяли под примитивный огневой контроль место прорыва. Врывавшиеся киргизы падали как подкошенные под градом пуль. И хотя они были очень воинственны, и явно не страшились смерти, скоро их трупы лежали уже горой у дверей избы, и новые лезть не спешили. Видимо, меняли тактику. Успевшие ворваться перерубили всех казаков внизу, а также женщину и дьячка, прятавшихся в приказной избе. Забраться на мосты им не удавалось. Они попрятались под ними и в избах, запускали стрелы из темноты. Возникла тактическая пауза. У казаков командиром был высокий пятидесятник, но он был больше хорошим воином, чем командиром и не мог ничего придумать. Киргизы тоже не блистали хитроумной тактикой. Агрессивная атака превратилась в вялотекущую хаотичную бойню. Казаки переключились в основном на внешние стены, стали помогать просевшим башенным стрелкам, но выяснилось, что приступов там уже и нет. Все киргизы ринулись к прорубленному лазу на южной стене, а что делать теперь и сами не знали. Перед Чулымом в траве, во рву и на насыпи лежало много мертвых киргизов и лошадей, кто-то стонал. Выжившие попрятались за обрывом, но стрел не запускали – было видно только как за насыпью двигаются наконечники их копей и белые шапки.
Пользуясь передышкой, казаки соскочили с мостов и крыш и бросились искать попрятавшихся в остроге киргизов. Их было немного, но они все еще были опасны. Так из темноты лабаза прямо в кадык молодому казаку прилетела стрела, пробив шею насквозь. Следом оттуда выскочил визжащий киргиз, размахивающий топором. Разгоряченные казаки схватили его и отсекли голову саблей. Голова укатилась прямо в курятник. И те и другие действовали стихийно, полагаясь на оружие и смекалку. Завадский, сидя на верхнем мосту у башни указал раскольником на избу, про которую все позабыли. Киргизы между тем вновь попытались пробраться через дыру за ней, но раскольники встретили их огнем. Особенно умело управлялся с оружием Антон. После выстрела он как парадный британский гренадер отточенным движением перехватывал мушкет, чуть ли не единым движением словно опытный шеф-повар сыпал порох из пороховницы, тут же совал пулю, которую держал в зубах и трамбовал все это забойником. Щелкал и стучал оружием, словно робот. Убирая одной рукой забойник за плечо, другой наводил мушкет и палил, не отворачивая головы и не моргая. Нечеловеческая ловкость превратила допотопный музейный экспонат в его руках в настоящий автомат. При этом стрелял Антон метко и всех разил наповал. Четыре киргиза, сраженные его пулями лежали друг на друге перед избой.
Вскоре всем стало понятно, что атака захлебнулась и видимо наученные опытом киргизы поняли это раньше всех. Воинственные вопли сменились свистами и топотом копыт. Причина их спешки открылась довольно скоро – чуть ли не все казаки попрыгали по коням и распахнув ворота ринулись в контратаку. Завадскому это показалось глупым, ведь со стороны киргизов такой ход мог быть уловкой, но казаков гнал азарт побеждающего. Вместе с тем несколько киргизов, прятавшихся в сгоревших избах посада – видимо оставшихся без лошадей, увидев распахнутые ворота и пустую площадь за ними, ринулись в острог. Они уже не вопили, больше оглядывались, судя по всему, они хотели украсть лошадей, чтобы тоже убежать, однако наткнулись на выстрелы староверов, сидевших на верхнем мосту. Киргизы опять разбежались по подмостьям
