Игра без Правил - Роман Выговский

Арап был высок, выше даже самого Анри на голову, и пускай не выпирают буграми мускулы, а в плечах — широк, могучая, черная как сажа грудь красиво лоснилась на солнце. На плечах, словно на боевом стяге, красовалась шкура пятнистого хищника, свирепого ягуара или может хитрого леопарда, Анри не знал.

— Я Анри, а это моя спутница Ситара, — ответил твердо маркиз, — о чем ты хотел говорить с нами, Тахукар?

— Я вождь и великий воин своего племени, — сказал темнокожий с достоинством, — Наш шаман сказал что здесь, на этом плато мы найдем самого могучего воина. Я хотел бы с ним сразиться, чтобы узнать, так ли он могуч, как говорят духи.

Анри хотел возразить и уже разинул рот, но Ситара больно ущипнула его за локоть. Незнакомец небрежно бросил на землю звериную шкуру, скрестил ноги и уселся на нее сверху. Маркиз прислушался, но больше не слышал, ни лязга стали, ни звериного рыка, ни тревожного воя рожка. Словно все ему приснилось или почудилось. Не мог же один пускай и такой здоровый воин наделать столько шума? Или он действительно настолько велик, что и гул подымает как целая армия?

— Ты и есть величайший из воинов, Анри? — спросил темнокожий.

Анри молча пожал плечами, что тут скажешь?

— Да, вождь, это он, — ответила дерзко Ситара, присела на дорожную суму, как раз напротив воина.

Тахукар хмыкнул, живые блестящие глаза с интересом всматривались в спокойное лицо девушки.

— Если бы я не видел что ты женщина, подумал бы что воин, — спокойно произнес темнокожий.

Анри широко распахнутыми глазами все следил за Тахукаром, тот выглядел не то чтоб необычно, нет, ну черный как земля, мавр мавром, и раздетый до пояса, но это не удивительно, при такой жаре. Волосы пускай и жесткие, но тоже обыкновенные… Необычность разве в том, что прежде не встречал людей такого роста и комплекции. Высокий как пожарная башня и плечи широченные, хотя сам сухой. Но жилы как у коня выпирают, суставы громадные. К тому же незнакомец отмечен жестокой мужской красотой. Черное тело иссечено многочисленными шрамами. Во взгляде читается сила, ум, неутомимость, в черных блестящих как слюда глазах иногда пробегают огоньки. Такой воин многим опасней других: сдержанный и осторожный, в бою он превращается в одержимого, не знает усталости. Такого не одолеть одним лишь железом, а он в одиночку действительно может разбить небольшую армию. Охотно верится, что за таким вождем идут удальцы, ибо у него впереди лишь победы, слава…

— Ты, наверное, проделал долгий путь, — сказал Анри.

Тахукар громогласно рассмеялся, маркиз оторопел, втянул голову в плечи. В груди забухало часто-часто, ему показалось, что в горах обрушилась лавина, и громадные валуны с треском сыплются на голову.

Солнечный свет пробежал по громадным ровным зубам воина, белизна как зеркало засверкала яркими сполохами, Анри почудилось, что во рту незнакомца пляшут языки пламени.

— Я не устал, — сказал он гулким басом, — но я удивлен.

— Чем же? — спросила хитро Ситара.

— Тем, что величайший из воинов дрожит как заяц, — Тахукар самодовольно ухмыльнулся.

Анри понял, что поступил опрометчиво, в животе напряглось, между лопатками пробежала холодная струйка пота. На этот раз он не дрогнул лицом, однако от темных глаз мавра не спрячешься, будто глядит в самое сердце.

— Ты не воин, — сказал он разочарованно. — Шаман ошибся. Ни один бог не сделает из тебя великого воина. Из нее да, — Тахукар покосился на Ситару, — но не из тебя.

Анри спросил невольно:

— Почему же?

Вождь горько улыбнулся.

— Потому что воин — не знает страха. А его сердце — чисто.

— Я это слышал, когда-то — буркнул Анри, нахмурил брови. В голове зашумела кровь, щеки залило румянцем. Кем бы ни был этот черный великан, а страх обходил его стороной. Маркизу стало стыдно за прорвавшуюся слабость.

Тахукар не сводил с него глаз, продолжал разглядывать пытливо, с живейшим интересом, как будто глядел на диковинного зверя из далеких земель.

— Анри, — сказал он почти по-дружески, — люди, которые верят в богов, но не верят в себя — глупцы. И таких — большинство. Есть и другие… Те кто верит в себя, но не верит в богов. Такие до поры много могут, но много страдают и теряют ум. Есть и те, кто не верит ни в себя, ни в богов. Это живые трупы, страх пожирает их изнутри, как червь. Любой может помереть прямо сегодня, но только тот по настоящему жил, кто глядел судьбе в глаза без страха. Такой, если выживет, может изменить многое. Ты слишком слаб чтобы быть великим воином, твои дух и ум — как ветерок.

Анри сокрушенно покачал головой, отвел в сторону тяжелый взгляд. В черепе все громче шумит кровь, лицо уже красное как раскаленный таз для углей, даже уши горят!

— И что мне делать?

— Откуда мне знать? — рассмеялся в ответ Тахукар, обнажил громадные зубы — этого не знает никто, кроме тебя самого. — Ты должен понять, кто ты есть, и тогда увидишь путь, которым идти. А я пришел сюда сражаться, а не учить тебя жизни.

Анри ответил вяло:

— Ты не знаешь, я не знаю, Ситара не знает? Кто же тогда? Не могу же я просто ждать, когда меня зарубит какой-нибудь горбун, или застрелит прихвостень жены. Не могу же я прятаться и прятаться, бежать и скрываться всю жизнь.

— Нет, не можешь, — ответил вождь серьезно. — Тебя настигнут и убьют. Я бы убил. Жизнь нельзя усложнять, иначе теряется правда. Ты или бежишь или дерешься. Ты или охотник или жертва. Третьего нет. Но только глупец сражается с тем, что неведомо, и там, где не подготовился.

Анри, посмотрел на Ситару, та словно воды в рот набрала, спросил неуверенным голосом:

— Значит, я буду драться. Нескольких уже на тот свет отправил, может и дальше судьба мне улыбнется…

За широченной спиной вождя, простиралось чистое и прозрачное как стекло небо, казалось, громадный мавр завис в воздухе на звериной шкуре, как колдун из сказаний на волшебном ковре-самолете. Игривый горный ветер развевал густые и толстые волосы вождя, так напоминающие конскую гриву. Сверху донесся тоскливый крик, Анри поднял взгляд, над головой кружились все те же серые птицы.

— Сражаться надо уметь, — сказал Тахукар настойчиво. — Размахивать оружием, пускай и умело, не значит, что умеешь сражаться. Многие их тех, кто держит в руках острую сталь, даже не задумывались о том, что такое бой!

Анри хмурил брови, морщил лоб, каждое слово стегало, как плеть по обнаженной спине.

— И что это значит? — буркнул он хмуро. Вождь в ответ обнажил крупные зубы, громко расхохотался.

— Это значит!… Значит, что если ты не думаешь головой, а взялся за оружие, то наверняка уже проиграл. Когда ты сражаешься с врагом, то должен знать кто перед тобой, что или кто движет им, какая сила движет и покровительствует ему. А драться как сумасшедший зверь, лишь ради крови — это недостойно человека.