Наполеон и Мария-Луиза - Ги Бретон

Генерал Нойперг уже исполнял при Марии-Луизе в Праге в 1812 году обязанности камергера.

Узнав его, она не проявила ни малейшего удовольствия.

Говорят даже, что на лице ее появилось «выражение неудовольствия, которое она даже не попыталась скрыть».

Ей показался подозрительным этот человек с убаюкивающими манерами, глядевший на нее большим черным глазом и ведущий себя с подчеркнутой вежливостью. Она не ошиблась. Нойперг получил от императора Австрийского задание шпионить за ней и помешать ей любыми путями встретиться с Наполеоном.

Данные ему тайные инструкции были ясны и очень строги:

«…Переписка и сношения герцогини де Колорно с островом Эльба требуют самого строгого надзора. Следует также вскрыть различные каналы, которые могут быть использованы.

Графу фон Нойпергу поручается со всей возможной тактичностью отговорить герцогиню де Колорно от мысли посетить остров Эльбу, поскольку эта поездка наполнила бы огорчением отцовское сердце Его Величества, делающего все возможное для того, чтобы сделать счастливой жизнь любимой дочери… В случае если все увещевания будут бесполезны, графу надлежит проследовать за герцогиней де Колорно на остров Эльбу».

Мария-Луиза поселилась в Экс-ле-Бэн в доме, где некоторое время жила королева Гортензия. Нойпергу удалось вскоре сблизиться с ней. Умный, галантный, обворожительный, он так ловко ухаживал за ней, что с каждым днем его ухаживания принимались все с большей снисходительностью.

Его желание стать любовником Марии-Луизы ничуть не мешало ему выполнять обязанности шпиона. Даже наоборот… 11 августа он направил в Вену вот такой доклад:

«Сегодня здесь побывал слуга короля Жозефа, направлявшийся с секретным заданием на остров Эльбу. Из достоверного источника мне стало известно, что императрица Мария-Луиза спешно написала ему несколько строк и вручила локон своих волос в качестве подарка императору Наполеону. Этот слуга направился в Неаполь, куда, по всей видимости, идет вся почта».

Эта постоянная слежка не ускользнула от внимания Марии-Луизы. 18 августа полковник Лещинский, брат Марии Валевской, сумел вручить ей письмо от Наполеона так, что это произошло незаметно для Нойперга. Она незамедлительно написала ответ, который был передан на остров Эльбу тем же гонцом.

«Как я была бы рада немедленно приехать к тебе, сразу же после того, как сын окажется со мной. Я уже распорядилась доставить его сюда, но тут пришло письмо от моего отца, в котором он просит меня вернуться в Вену, чтобы принять участие в работе конгресса, на котором будет решаться судьба моя и моего сына. Кажется, что Бурбонам очень хочется отнять у меня Парму. Меня здесь стережет полиция и австрийская, русская и французская контрполиция, а господин Фитц-Джеймс имеет приказ арестовать меня в случае, если я пожелаю направиться в сторону острова Эльбы. Но несмотря на это, верь в то, что я намерена туда приехать. Мое желание поможет мне преодолеть все преграды, и я уверена, если только они не прибегнут к грубой силе, что вскоре буду рядом с тобой. Но я не знаю пока, как смогу это сделать.

Постараюсь уехать как можно скорее, а пока не даю твоему офицеру ни минуты покоя. Если узнают о том, что он здесь, они смогут его арестовать. Уверена, что они обыщут его: ты не представляешь себе, до чего строги отданные им приказы; даже сами австрийцы ими возмущены; генерал Нойперг (sic) сказал мне, что в кармане у него лежит приказ перехватывать все письма, которые я могу тебе написать…»

Да, у генерала Нойперга, действительно, такой приказ лежал в кармане. Но для того чтобы помешать Марии-Луизе поехать на остров Эльбу, у него было еще одно, намного более изощренное средство…

Покидая Милан (где он командовал дивизией), чтобы исполнять в Савойе обязанности надсмотрщика за Марией-Луизой, Нойперг, выпятив грудь, заявил:

– Не пройдет и полгода, как я стану ее любовником, а потом и мужем55.

Этот галантный генерал был уверен в своем очаровании. Он умело использовал его и добивался, ухаживая за дамами, поразительных результатов. «Несмотря на потерянный глаз, черную повязку и тридцать девять лет, – пишет Макс Бильяр, – в жилах у Нойперга текла кровь молодого человека: он мог бы преподать уроки соблазнения дам самому Дон Жуану и задать много очков вперед всем ловеласам по части покорения женских сердец»56.

Однажды в Мантуе, сообщает нам «Скандальная летопись времен Реставрации», он сумел совратить дочку некоего трактирщика благодаря уловке, достойной сказок Бокаччо.

Придя в трактир господина Фраскони, за дочерью которого, восемнадцатилетней девицей, он ухлестовал, сообщает нам автор «Хроники», граф фон Нойперг потребовал для себя комнату и хороший ужин. Когда к нему подошла девушка с ужином, он взял ее за руку, попросил показать ему язык, посчитал пульс, покачал головой и заявил, что он – врач.

– Вы заражены, – сказал он ей, – болезнью, которую следует немедленно вылечить. Пойдите и лягте в постель. Я вас осмотрю, а потом закончу ужин.

Встревоженный Фраскони спросил, может ли его дочь подождать с осмотром, поскольку ей надо обслуживать других посетителей.

– Ни в коем случае, – строго сказал Нойперг. – Ибо она может их заразить.

Лиза поднялась вслед за Нойпергом в свою комнату. А очень озадаченный болезнью дочери Фраскони стал сам обслуживать клиентов. Когда она полностью разделась и легла в постель, генерал принялся тщательно ее ощупывать.

– Здесь больно? – спросил он, положив ладонь на ее грудь.

– Нет, – сказала девушка.

– А здесь?

И он кончиком пальца погладил сосок левой груди. Как человек, старающийся стереть пятнышко. Лиза от возбуждения застонала. Генерал нахмурился.

– Левый сосок очень чувствителен, – сказал он. – Я был прав. Давайте осмотрим другой.

Намочив палец слюной, он прикоснулся кончиком его к соску другой груди жестом человека, пытающегося снять с него божью коровку. Лиза, для которой все это было в диковину, захрипела.

– Болезнь слишком запущена, – сказал Ной-перг. – Мы сейчас находимся накануне кризиса. Но я вас вылечу.

Он спустился вниз в зал и отвел трактирщика в сторону.

– У нее лихорадка, очень заразная, – сказал он. – Я строжайше запрещаю входить в комнату дочери. Я буду приходить к ней, поднимаясь по наружной лестнице для того, чтобы никого не встретить. Два дня я лично буду кормить ее и лечить. У меня при себе есть все нужные лекарства. Не переживайте…

Господин Фраскони поблагодарил Нойперга. Тот вскоре вновь поднялся в комнату, где Лиза, все еще возбужденная различными прикосновениями к ее телу, чувствовала, что на нее накатила теплая волна, причину которой она по своей наивности видела в том, что у нее началась лихорадка.