Денискины рассказы - Виктор Юзефович Драгунский

два прибора. Потому что третий я разбил. Это получилось у меня случайно, я всё время думал, какой простой способ придумал папа.

И как это я сам не догадался?..

Часть третья

ДЕВОЧКА НА ШАРЕ

Англичанин Павля

— Завтра первое сентября, — сказала мама, — и вот наступила осень, и ты пойдёшь уже во второй класс. О, как летит время!..

— И по этому случаю, — подхватил папа, — мы сейчас «зарежем арбуза»!

И он взял ножик и взрезал арбуз. Когда он резал, был слышен такой приятный треск, что у меня прямо спина похолодела от предчувствия, как я буду есть этот арбуз.

И я уже раскрыл рот, чтобы вцепиться в розовый арбузный ломоть, но тут дверь распахнулась, и в комнату вошёл Павля.

Мы все страшно обрадовались, потому что он давно уже не был у нас, и мы по нём соскучились.

— Ого, кто пришёл! — сказал папа. — Сам Павля.

— Садись с нами, Павлик, арбуз есть, — сказала мама. — Дениска, подвинься.

Я сказал:

— Привет! — и дал ему место рядом с собой.

Он сказал:

— Привет! — и сел.

И мы начали есть, и долго ели, и молчали. Нам неохота было разговаривать. А о чём тут разговаривать, когда во рту такая вкуснота!

И когда Павле давали третий кусок, он сказал:

— Ах, люблю я арбуз. Даже очень. Мне бабушка никогда не даёт его вволю поесть.

— А почему? — спросила мама.

— Она говорит, что после арбуза у меня получается не сон, а сплошная беготня.

— Правда, — сказал папа. — Вот поэтому-то мы и едим арбуз с утра пораньше. — Ешь давай, не бойся.

— Я не боюсь, — сказал Павля.

И мы все опять занялись делом, и опять долго молчали.

И когда мама стала убирать корки, папа сказал:

— А ты чего, Павля, так давно не был у нас?

— Да, — сказал я. — Где ты пропадал? Что ты делал?

И тут Павля напыжился, покраснел, поглядел по сторонам и вдруг небрежно так обронил, словно нехотя:

— Что делал… Английский изучал, вот что делал.

Я прямо опешил. Я сразу понял, что всё лето зря прочепушил. С ежами возился, в лапту играл, пустяками занимался. А вот Павля, он время не терял, нет, он работал над собой, он повышал свой уровень образования. Он изучал английский язык и теперь, небось, сможет переписываться с английскими пионерами и читать английские книжки! Я сразу почувствовал, что умираю от зависти, а тут ещё мама добавила:

— Вот, Дениска, учись. Это тебе не лапта!

— Молодец, — сказал папа, — уважаю!

Павля прямо засиял.

— К нам в гости приехал студент, Сева. Так вот он со мной каждый день занимается. Вот уже целых два месяца. Прямо замучил совсем.

— А что, трудный английский язык? — спросил я.

— С ума сойти, — вздохнул Павля.

— Ещё бы не трудный, — вмешался папа. — Уж очень сложное правописание.

— Ну да! — сказал я. — Верно, Павля?

— Прямо беда, — сказал Павля, — я совсем измучился от этих занятий, похудел на двести граммов.

— Так что ж ты не пользуешься своими знаниями, Павлик? — сказала мама. — Ты почему, когда вошёл, не сказал нам по-английски «здрассте»?

— Я здрасте ещё не проходил, — сказал Павля.

— Ну вот ты арбуза поел, почему не сказал «спасибо»?

— Я сказал, — сказал Павля.

— Ну да, по-русски-то ты сказал, а по-английски?

— Мы до «спасибо» ещё не дошли, — сказал Павля. — Очень трудное пропоо-ви-сание.

Тогда я сказал:

— Павля! А ты научи-ка меня, как по-английски раз, два, три.

— Я этого ещё не изучил, — сказал Павля.

— Что же ты изучил? — закричал я. — За два месяца ты всё-таки хоть что-нибудь-то изучил?

— Я изучил, как по-английски Петя, — сказал Павля.

— Ну, как?

— Пит! — торжествующе объявил Павля. — По-английски «Петя» будет «Пит». — Он радостно засмеялся и добавил: — Вот завтра приду в класс и скажу Петьке Горбушкину: «Пит, а Пит, дай ластик!» Небось, рот разинет, ничего не поймёт. Вот потеха-то будет. Верно, Денис?

— Верно, — сказал я. — Ну, а что ты ещё знаешь по-английски?

— Пока всё, — сказал Павля.

Гусиное горло

Когда мы сели обедать, я сказал:

— А я сегодня в гости пойду. К Мишке. На день рождения.

— Ну да! — сказал папа. — Сколько же ему стукнуло?

— Девять, — ответил я, — ему девять лет, папа, стукнуло. Теперь десятый год пошёл.

— Как бежит время, — вздохнула мама. — Давно ли он лежал на подоконнике в ящике от комода, а вот, пожалуйте, уже девять лет!

— Ну что ж, — разрешил папа, — сходи, поздравь юбиляра. Ну-ка расскажи, что ты подаришь своему дружку в этот памятный день?

— Есть подарочек, — сказал я, — Мишка обрадуется…

— Что же именно? — спросила мама.

— Гусиное горло! — сказал я. — Сегодня Вера Сергеевна гуся потрошила, и я у неё выпросил гусиное горло, чтобы Мишке подарить.

— Покажи, — сказал папа.

Я вытащил из кармана гусиное горло. Оно было уже вымытое, очищенное, прямо загляденье, но оно было ещё сыроватое, недосушенное, и мама вскочила и закричала:

— Убери сейчас же эту мерзость! Ужас!

А я папе сказал:

— Оно ещё сырое. А я его высушу как следует и сверну в колечко, видишь, вот так.

Я показал папе. Он смотрел внимательно.

— Видишь? — говорю я. — Узкую горловину я всуну в широкую, брошу туда горошинок штук пять, оно, когда высохнет, знаешь, как будет греметь?

Папа улыбнулся:

— Ничего подарочек… Ну-ну!

А я сказал:

— Не беспокойся. Мишке понравится. Я его знаю.

Но папа встал и подошёл к вешалке. Он там порылся в карманах.

— На-ка, — он протянул мне монетки, — купи Мишке конфет. А это от меня. — И папа отвинтил от своего пиджака чудесный голубой значок «Спутник».

Я сказал:

— Ура, ребята! Мишка будет