Мёртвый разлив - Сергей Иванов

– Члена, – буркнул Тим. – А подробней? «Хочу быть сильным, хочу быть смелым!..»

– Эволюция силы, да?

– Согласен.

– O’key, – начал Вадим. – Первое: подкачав мускулы, человек уже выделяется из стада. А научившись ими управлять, словно обзаводится личным оружием. Теперь он не так уязвим, как прочие, а потому не столь зависим от произвола властей. Даже приличное владение кулаками делает его опасным для многих, а если боец способен пустить в ход и ноги, сила его возрастает втрое! Для большинства блюстов такая скотинка не по зубам, а представь, если одиночка научится применять подручные средства: от дрынов до кухонных ножей. Это ж угроза государству!..

– Ну, ты скажешь!

– Не всякому, но авторитарному – точно. Когда стережёшься не только простого люда, но даже собственных гардейцев, любая заточенная железка покажется чрезмерной. К счастью для наших Глав, огнестрелы сюда почти не проникают, даже у крутарей их немного. Но тем важнее становится умение драться, особенно на клинках. Пока обходишься костями да деревом, ещё возможно не выйти из рамок, хотя и обычным дрыном легко проткнуть грудь. Но сталь для того и куётся, чтобы рассекать плоть. И если не чувствуешь в себе мясницких наклонностей, лучше в это дело не встревать – каким бы романтизмом ни веяло от мечей и шпаг. Для обороны довольно и посоха, что блистательно доказали буддийские монахи.

– Что-то не видал ни одного крутаря с посохом, – заметил Тим. – Вот рассекать плоть – это да! Недаром же их так дружно прочат в мясорубы?

– Занятно, – сказал Вадим.

– Что?

– То ли за последние сутки ты сильно поглупел…

– То ли?

– То ли становишься завистливым.

– Тебе хорошо говорить! – вскипел Тим. – С таким букетом дарований и такой вывеской. Тебе и позавидовать некому!

– Ну да, тебя очень обделили, – возразил Вадим. – Скорее тебя напугал тот инфарктик. Походил месячишко в инвалидах, а проникся «на всю оставшуюся жизнь».

– Зато ты смелый!

– Of course, – сдерживая ухмылку, подтвердил он. – А что, закрались сомнения?

– Боже мой, Вад! – в сердцах воскликнул Тим. – Сколько тебя помню, ты бредёшь по жизни, ссутулясь и притиснув к бокам локти, чтобы, не дай бог, кого-нибудь не задеть! Как можно эдакому громиле быть таким телком? В тебя плюнут, а ты утрёшься и отойдёшь в сторону. Ну нельзя же так, стыдно!

Ещё обличитель, отметил Вадим, – следующий после Алисы. Сговорились, что ли? Правда, та корила меня за иное.

– Может, я не хочу быть «слоном в посудной лавке»? – посмеиваясь, возразил он. – По-твоему, каждому встречному надо доказывать, какой я сильный и сколь опасно в меня плевать? Впрочем, подобная идея редко кому приходит в голову.

– Ну да, стоит на тебя поглядеть…

– Именно.

– Нет, – внезапно сказал Тим. – «Я думал, думал и наконец всё понял»: ты – робот!

– Подумай ещё, – предложил Вадим без особой надежды. – Хотя не всем это впрок.

«Тем более, ты не оригинален», – мысленно добавил он, опять вспомнив Алису.

– А что, вполне может быть. – Тим принялся загибать пальцы: – Во-первых, здоровья вагон и силы на троих – это как?

– У меня одного разве? Ты походи среди крутарей.

– Видели, знаем! Даже и там таких поискать.

– Ладно, – отмахнулся Вадим. – Во-вторых?

– Во-вторых, непрошибаем точно шкаф, – с готовностью посчитал спец. – Сколько тебя знаю, ты ни разу не повысил голос. Вообще, тебя хоть чем-то можно вывести из равновесия – ну, в принципе?

– Наверно, – пожал плечами Вадим. – Только зачем?

– Чтоб обнаружить эмоции!

– Поверь на слово: они у меня есть. Только я ими владею – в отличие от других.

– Все так говорят! – запальчиво возразил Тим. – А на поверку…

– Что ли, вскрытие показало?

– А главное, – Тим вскинул третий палец, пока не торопясь его загибать, – ты совершенно неагрессивен, до идиотизма! Тут вообще прямо по старику Азимову, один в один: первый закон робототехники. Процитировать?

– Обойдусь. Только и Христос заповедовал: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними».

– Принцип садомазохистов!

– А они не люди?

– Тебе все люди: шлюхи, крутари, садюги…

– Коты, – прибавил Вадим.

– А вот мне последнее время глаз положить некуда: кругом сплошные рожи, одна другой страшнее!

– Хочешь, сведу с дамочкой? – предложил Вадим. – Симпатичная, интеллигентная, книжки читает.

– Надеюсь, не классику? – подозрительно спросил Тим. – Чёрт знает, но от классики бабы дуреют – сколько раз обжигался! Либо снобизм изо всех щелей прёт, либо в крайности «так и кидат», либо и вовсе полуграмотная. Или это дур больше тянет на классику? Вообще-то странно – должно ж быть наоборот…

Когда Тим бывал не в настроении, его лучше было «не замать», – хотя сам он только и выискивал, на ком разрядиться. В отличие от Вадима, предпочитавшего зализывать раны по дальним углам, Тим в такие минуты бежал одиночества, без зазрения выплёскивая горечь на подвернувшихся. Чаще других доставалось Вадиму – что же, для его массы это не страшно.

Поплакавшись и наругавшись, а заодно прикончив торт, Тим скоро ушёл. На всякий случай Вадим проследил его топанье до самой квартирки, тем более тот оступался в темноте через шаг. После отбоя хождения по лестницам и этажным коридорам, мягко говоря, не поощрялись, и в этом даже был резон – при здешних картонных стенах и обычном наплевательстве каждого на всех. Общага есть общага, и если человека не заботит комфорт остальных, за него приходится напрягаться властям. В одном Тим прав: Вадим и в дневные часы старался никого не задевать, а ночью эта боязнь доходила до патологии – собственный нечаянный шум причинял ему страдания. Но сегодня он не собирался даже включать приёмник, прежде чем не повидает кое-кого.

На этот раз Вадим долго сидел на подоконнике, свесив ноги наружу и дыша осенью, пока не услышал характерное урчание. Сегодняшняя ночь оказалась ещё чернее прошлой, однако теперь он знал, что высматривать, и привыкшим к темноте взглядом быстро ухватил давешний вертолётик. И тут же нацелил на него старый бинокль. В чёрном силуэте проступили детали, впрочем, не слишком подробные. Действительно, корпус «ворона» наполовину составляли тонированные бронестекла, как в колёсниках крутарей. И кабина была столь же угловатой формы, будто копировала гигантское насекомое.

Вадим увидел, как вертолёт вдруг завис против одного из окон соседнего здания и оттуда в кабину прошмыгнул странный предмет, похожий на длинный куль, скользящий по невидимому тросу. Тотчас Вадим сосредоточился на самом окне, но разглядел только, как закрашенная наглухо створка аккуратно встала на место, выдвинувшись из чёрной комнаты. В следующую секунду винтокрылый «ворон» двинулся дальше и больше не останавливался, пока не пропал из виду.