Сюрприз с дыркой от бублика - Наталья Александрова

– Как же он вышел на нас? – пробормотала Лола.

– Не на нас, а на тебя! – разозлился Маркиз. – Ведь это не я таскаюсь к Маргарите, не я зачем-то связался с этой Аленой Кочан, не я торчу с ней часами на виду у всего города, так что каждый может вас увидеть!

– Интересное дело! – Лола набрала побольше воздуха и приготовилась отлично поскандалить. – Не ты ли сам послал меня к Маргарите?

– Ага, и я посоветовал тебе назначить тайное свидание ее мужу, чтобы извиниться за Пу И, который не смог удовлетворить свою невесту, – ехидно подтвердил Леня. И поскольку Лола пристыженно молчала, он продолжал: – Лолка, мы влипли. Этот тип приходил за снимками, и теперь он не оставит нас в покое, потому что снимков он не нашел, я забирал их с собой, чтобы увеличить некоторые фрагменты. Теперь он будет преследовать тебя, так что хорошо бы тебе куда-нибудь съехать из этой квартиры. На время, конечно, – добавил Леня, – пока тут все не утрясется.

– А ты что собираешься делать? – Лола решила пока не спорить.

– Можно, конечно, поймать этого типа на тебя, как на живца, – размышлял вслух Леня, – но что нам это даст? Его заказчик, Жора Кабан, пошлет другого. У него сейчас очень серьезные неприятности из-за этих снимков. Пока они где-то гуляют, Жора не сможет спать спокойно. Когда там, в Лондоне, обнаружится подмена, Жора, судя по всему, должен уже эти серьги продать. Но и тогда он не сможет вздохнуть с облегчением, потому что фотография его дочери в серьгах – это уж такое явное доказательство его причастности к краже, что яснее и быть не может. Стоит только кому-нибудь послать эту фотографию владельцу коллекции драгоценностей, да еще приложить сопроводительное письмо…

– Отчего же ты этого не сделаешь? – полюбопытствовала Лола.

– Во-первых, это не мой метод, – сказал Леня, – ты же знаешь мои принципы – как можно меньше совать нос в чужие дела.

– Однако так получилось, что мы, сами того не желая, уже сунули нос в это дело с фотографиями, – не согласилась Лола.

– Посылать сообщение владельцу коллекции о том, что его кинули и что его драгоценности поддельные, я не стану хотя бы потому, что понятия не имею, кто он, этот владелец, – заговорил Леня, – кроме этого я не понимаю, чем нам это поможет в нынешней ситуации, когда за тобой охотится убийца. И кроме того, это займет слишком много времени, а за это время может произойти все, что угодно…

Лёнины слова прозвучали зловеще.

Лола невольно вздрогнула, вот теперь она по-настоящему испугалась. Леня вышел и сделал несколько звонков.

– Значит, так, – строго заговорил он, вернувшись в комнату, – сейчас быстро собираешься и едешь вот по этому адресу, Ухо тебя заберет вот на этом перекрестке. Машина у него будет – голубая «тойота», просто подходишь и садишься на заднее сиденье. Ухо тебя не узнает, потому что ты будешь в гриме. Изменить внешность ты сможешь, делаешь это просто мастерски. Вещей много не бери, наверняка этот тип следит за подъездом, так что, если кто-то выйдет с чемоданом, он насторожится.

– А Пу И? – вскричала Лола. – Без Пу И я никуда не поеду!

– Собака выдаст! – заупрямился Леня. – По собаке он тебя и найдет! Я прослежу за твоим волкодавом, так уж и быть!

– Ни боже мой! – твердо сказала Лола. – Это даже не обсуждается!

Она тут же уселась прямо на пол и сказала, что не сойдет с этого места, если ей не позволят взять Пу И. Без песика ей все равно – умирать или жить.

– Ну хорошо, – довольно быстро сдался Леня, – только придумай, чтобы его не было видно.

– Уже знаю, что делать! – ответила Лола. – А чем будешь заниматься ты?

– Придется идти к Мюллеру, он даст всю необходимую информацию, – вздохнул Леня.

Через двадцать минут из подъезда, где жили Леня с Лолой, вышла немолодая полная тетка южной наружности в ярком платке и просторном непромокаемом пальто на двойном синтепоне. В руках тетка держала необъятную голубую клетчатую сумку, так что каждому было ясно: тетя направляется к ближайшей станции метро, чтобы стоять в переходе, перегораживая движение и пугать прохожих визгливыми криками: «Девочки, распродажа кофточек!»

Пу И кое-как был пристроен под просторным пальто, Лола взяла с него честное слово, что он будет вести себя прилично и не станет лаять в самый неподходящий момент. В конце концов, им предстояло пройти всего несколько кварталов до машины.

Иван Францевич Мюллер был, пожалуй, самым знающим и авторитетным ювелиром в Санкт-Петербурге. Не из тех молодых и хватких, которые открывают в центре города роскошные магазины с фонтанами, бассейнами и пальмами и продают женам «новых русских» свои безвкусные авангардные поделки за баснословные суммы. Нет, Иван Францевич был ювелиром старого склада, он разбирался в настоящих старинных камнях, в бесценных итальянских безделицах эпохи Возрождения, в изумительных эмалевых табакерках восемнадцатого века, в драгоценностях Екатерининской эпохи, в изысканных украшениях стиля ампир, в серебре Фаберже.

Мюллеры были из настоящих петербургских немцев, которые когда-то были очень многочисленной общиной в Северной столице. В конце тридцатых годов практически всех оставшихся в Ленинграде немцев выслали. Иван Карлович, совсем еще ребенок, оказался со своей матерью в Каракалпакии.

Эльза Карловна не перенесла тяжелого климата мертвых соленых степей и умерла от лихорадки, а маленького Ваню взял к себе ее сосед по ссылке, одинокий старик, замечательный ювелир. Старику понравился смышленый аккуратный мальчик, и он занялся его обучением.

С настоящей немецкой пунктуальностью маленький Ваня перенимал у своего старого опекуна тайны сложной и древней профессии ювелира. С тех пор прошло больше шестидесяти лет, и все эти годы Иван Францевич создавал свою безупречную репутацию.

Леня остановился возле двери, по старинке обитой вишневым дерматином, и нажал кнопку звонка.

Последние годы Иван Францевич не покидал свой дом, принимая немногочисленных клиентов у себя в кабинете. Он жил вдвоем со своим бессменным телохранителем Парфенычем, который выполнял по совместительству обязанности повара, камердинера и секретаря.

Звонок затих, и через полминуты негромко щелкнула заслонка глазка. Парфеныч, человек старого закала, не доверял новомодным изобретениям вроде видеокамер и дистанционных моторов.

Разглядев и узнав Маркиза, он загремел запорами.

Дверь распахнулась, и Леня, которому прежде уже приходилось бывать в квартире ювелира, в очередной раз поразился толщине мощной бронированной двери, количеству необычных и чрезвычайно надежных швейцарских замков и еще больше – стражам Ивана Францевича: Парфенычу, седому и морщинистому, но при этом сильному и подвижному, как тигр, и огромному псу, кавказской овчарке по кличке Шторм, чьи оскаленные желтые клыки и грозный взгляд сделали бы честь даже льву.

– Здравствуй, Леня, – проговорил Парфеныч, закрывая за гостем дверь, достойную самого надежного банковского сейфа, – оружия при себе, надеюсь, не носишь?

Шторм при этих словах чуть заметно обнажил клыки, как бы поддерживая реплику хозяина.

– Вы же знаете, Парфеныч, я оружие не уважаю, – ответил Леня, подняв руки.

– Ну и правильно, – Парфеныч тем не менее быстро и ловко обыскал посетителя и кивнул, – ну проходи, Иван Францевич ждет.

Леня прошел знакомым коридором и оказался в кабинете ювелира.

Никакого евроремонта, тяжелая старинная мебель из красного дерева, несколько темных картин на стенах и сам Иван Францевич, такой же старомодный и надежный, с редкими прядями седых волос, аккуратно разложенными по желтоватому черепу.

– Здравствуйте, молодой человек. – Ювелир вежливо приподнялся.

Он прекрасно знал Лёнино имя, но искусственно сохранял известную дистанцию. Он вообще не любил фамильярности и чопорно держался даже с хорошо знакомыми людьми.

– Присаживайтесь, – старик указал на глубокое кожаное кресло, – не желаете ли кофе? Парфеныч принесет!

– Нет, благодарю вас.

Сочтя, что приличия соблюдены, ювелир наклонился, приблизив лицо к своему посетителю, и заинтересованно проговорил:

– Вы сказали, что можете мне сообщить кое-что интересное об одном старинном бриллиантовом гарнитуре?

– Да, вот об этом. – Леня положил на стол газету с фотографиями.

Иван Францевич неторопливо выдвинул ящик стола, достал оттуда ювелирную лупу в черной черепаховой оправе, вставил ее в глаз и внимательно уставился на фотографию.

Леня молча ждал. В кабинете царила глубокая тишина, густая и вязкая, как темное лесное болото. Только иногда раздавался чуть слышный треск рассыхающегося дерева.

Наконец ювелир распрямился, вынул из глаза лупу и внимательно посмотрел на своего молодого посетителя.

– Ну и что? – проговорил он наконец, выдержав долгую многозначительную паузу.

– Что это за коллекция? – спросил Леня. – Какова ее история? Кому она принадлежит сейчас?