Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) - Николай Берг

— Эти да. Слыхала. У нас в деревне бабки старые много чего рассказывали. И что зеркальце круглое иметь нельзя, можно мертвяка в дом привадить, и что ночью на кладбище ходить нельзя, особенно когда луна круглая и светит сильно… Но мы ходили, а ничего не случалось.

— Страшно было? — заинтересовался Альба.

— А то ж! — гордо ответила Ирина.

И оба рассмеялись.

— Мне даже то странно — начинает возбужденно Павел Александрович, — что вы вообще этих фамилий не слыхали. Виттманн и Кариус — слыхали, так?

— Ну, слыхал… — признаюсь я.

— Вот видите! А Осадчего — не слыхал!

— Осадчих вообще-то много — заявляет омоновец — у нас в отряде Осадчий есть. Юрка Осадчий…

Музейный работник немного осекается, сбивается с настроя, но очень скоро продолжает с тем же рвением.

— Верно, много. И первый танковый таран танкист Осадчий в Испании совершил, и летчиков много было и артиллеристов. Но вы ж о них даже не слыхали!

— Павел Александрович! У меня, знаете, был сегодня тяжелый день, устал я как упряжка ездовых собак. Ей-ей сейчас ваш обличительный пыл ни к чему. Вот вы назвали три фамилии, так и просветите меня, что я не знаю. А я вам скажу спасибо. И не надо меня укорять. Я-то прекрасно понимаю, что без своей истории мы тоже зомби. Что хочешь можно в башку вложить, свято место пусто не бывает… Что тот же Кариус и показывает. Но ради бога — не кипятитесь, хорошо?

Мой оппонент пыхтит, сопит, но градус накала снижается. Наконец он уже более тихим голосом начинает мне втолковывать.

— Так вот, я вам привел первые попавшиеся примеры. Понимаете, тому же Кариусу с его непрошибаемой броней и пушкой в 88 миллиметров бить издалека советские танки было несложно. И практически безопасно. Это скорее как в тире, нет тут особого героизма, везучесть только, что в итоге жив остался. А про Пегова я сказал потому как вот у него и героизм и мастерство и тонкий расчет был. Он на легком танке Т-70 убил две «Пантеры». Представляете?

— Как-то не очень. Я в танках не шибко разбираюсь. (И до чего же мне хочется задать драла, ан некуда!)

— Да все проще простого — Т-70 это танк весом в 9 тонн, габаритами с некрупный легковой автомобиль, два человека экипаж, а «Пантера» — 44 тонны, почти семь метров в длину, да пять человек экипажа. То есть просто несопоставимые величины. Советская машинка в разы уступала этой немецкой зверюшке во всем. Я уж не говорю, что кошка своей пушкой шила Т-70 со всех направлений и на любой дистанции — до пары километров. А семидесятка могла убить зверюшку только в нижний борт, не дальше пары сотен метров и только во вполне определенные места. Так понятно? Так вот этот младший лейтенант по фамилии Пегов услышал, что танки едут, занял позицию в кустах и две — понимаете — две вражеские машины убил в борт. Снайперски, они и не рыпнулись. Только передняя успела башню повернуть. Не до конца. Пегов по — хирургически точно танки эти убил — словно ему светящейся краской пометили — куда бить своей 45 мм мухобойкой. С пары сотен метров! Зная, что любое попадание в его коробчонку из пантеровой дуры фатально! А вы помните при этом Кариуса!

— Ну спокойнее, Павел Александрович! Все, я уже Пегова навсегда запомнил, честное слово!

— Ага! Тогда и Осадчего будьте любезны запомнить!

— И его запомнил. Он хоть кого таранил-то?

— Своим Т-26 долбанул итальянскую танкетку «Ансальдо» и скинул ее в овраг. А его танк остался боеспособным.

— Ну танкетка, знаете ли… Да еще и итальянская…

— Так и Т-26 не велика Федора… 8 тонн против трех с половиной итальянских. Но дело-то не в том. Вот если бы немецкий танкист совершил первый таран — нам бы ведь все уши прожужжали, верно? Или английский? Или не приведи бог — американский?

— Ну пожалуй… — соглашаюсь я с очевидным фактом.

— А как наш — так молчок и ни гугу. А ведь те же легкие танки на Курской дуге таранили немецких тяжей, вышибая им ведущие колеса и обездвиживая. Есть на эту тему документы. А ремней безопасности и подушек надувных в танках не было, так что чем спорить — воткнитесь на полном ходу на современной машине в другую тачку — потом расскажете ощущения!

— Это лишнее — решительно заявляет омоновец — я лично против, чтоб лекарь такие эксперименты ставил!

— Ладно, не буду. Был уже печальный опыт, не понравилось. Даже и с подушками — без особой охоты вспоминаю я.

— То-то же! А касаемо Осатюка, вы как родившийся в Ленинграде, должны бы и знать. Тоже в свое время эпизод был куда известный — при прорыве блокады. К тому времени наши навострились таскать танки по льду — вы вот, например, не слыхали, что параллельно "Дороге жизни", где грузовики гоняли, еще была в сторонке дорожка для тяжеловесов — по которой переправляли тяжелые танки и соответственную артиллерию?

— Не припомню.

— Вот-вот. Так что насчет переправ по льду уже наработки были. И в январе 1943 получалось, что ледок на Неве тонкий и по нему только эти блошки — шеститонные Т-60 и могут проскочить. А для остальных нужно на льду укладывать настил, иначе попроваливаются. А танчик Т-60 еще мельче, чем Т-70, на три тонны легче и пушечка авиационная 20 мм. А без танков пехоте не продвнуться, у немцев-то танки в обороне вплоть до «Тигров», снесут пехоту контратаками. Потому хоть что-то, хоть легкобронированное — надо сразу же с десантом первой волны пускать. Вот этих блошек и пустили — у немцев эти танки получили характерное прозвище "неистребимая саранча". И танк Дмитрия Осатюка как раз очень скоро и отличился — немцы, разумеется, организовали контратаку тремя танками и батальоном пехоты, а командир танковой роты малюток Осатюк, рассчитывая, что его мехвод Иван Макаренков сумеет с задачей справиться — приказал тому танцевать танком на виду у немцев, с тем, чтобы танки эти вывести аккуратно под стволы артиллерийской батареи Петра Романова, которая в кустиках позицию держала. Своей пушчонкой Осатюк немцам мог только краску поцарапать или фары побить, но стрелял все время, чем немцев разозлил и они стали его преследовать, а он мехводу говорил, куда какой ганс стволом метит. По вертящемуся юлой танчику немцы давали раз за разом промахи и в итоге как Осатюк и рассчитывал, встали бортами аккурат под кинжальный огонь. Чем пушкари и воспользовались, тут же подпалив головной танк, поломав безнадежно второй, а третий удрал от греха подальше. Увлекшись погоней за Осатюком, немецкие панцерманны оторвались от своей пехоты и другие танки роты Осатюка уже загнали немцев в находившийся неподалеку котлован. Возникла патовая ситуация — ни немцы из котлована атаковать не могут без танков, ни наши немцев оттуда выкурить не могут — пехота опытная, воевать умеет. Вернувшийся после танцев с немецкими танками Осатюк накатал колею к краю котлована — для разгону, а то в снегу малютки часто вязли, и туда прыгнул — как в кино. Ну а дальше, пролетев по воздуху, плюхнулся танком в гущу германской пехоты, огнем и гусеницами убедил тех в безнадежности сопротивления и все.