Крест и полумесяц - Кэтрин Полански

– Это ужасно! Мне никогда не понять и не принять такой жизни. – Как же теперь рассказать подруге про то, что ее муж – хашишин? Ведь ей и так плохо, а станет еще хуже… Хотя куда уж хуже.

– Мне тоже. Но я смогу вытерпеть. В конце концов, я стану валиде. Мой сын будет богат и знатен. Но… это ужасно. Я буду жить еще много лет в одиночестве, и ждать, и желать смерти своему мужу… Но я дождусь.

Злата закончила расчесывать волосы Хафизы, разделила их на пряди и начала плести косички. Нет, не стоит говорить подруге, что ее мужа могут бросить в тюрьму и казнить, и тогда она лишится всего, что может хоть как-то оправдать ее мучения. Но, может быть, она родит сына? Или вернется к отцу? Что-то же она может сделать, не нарушая законов своего народа, своей религии?

– А ты не думала вернуться к родителям, если станет совсем невыносимо? – решилась спросить Злата.

– Маловероятно. Если муж разведется со мной, то он просто выгонит меня на улицу. А чтобы мне развестись с ним… Он должен стать государственным преступником. Совершить страшный грех. Тогда мне вернут мое приданое, и я вернусь к отцу незапятнанной.

У Златы от сердца отлегло.

– А ты хочешь? Хочешь вернуться к родителям? Хафиза обернулась и удивленно взглянула на подругу:

– К чему этот разговор? Ведь этому не бывать.

– Послушай… Нет, пообещай, что не выдашь меня! – нерешительно проговорила Злата.

– Я тебе подруга, – обиженно проговорила Хафиза.

– Тогда слушай… – и Злата пересказала все, что узнала вчера, только умолчала об Амире, не нужно, чтобы хатум о нем знала.

– И ты хочешь бежать и разоблачить Ибрагима, – медленно и задумчиво проговорила Хафиза. – И хочешь, чтобы я тебе помогла…

– Да. – Злата с напряжением и надеждой смотрела в лицо подруге, пытаясь прочитать по нему свою судьбу.

Хафиза молчала. Злата доплела последнюю косичку и сложила руки на коленях.

– Что ж, ты моя единственная подруга, ты помогла мне, но моя помощь тебе будет всего лишь помощью самой себе, ведь благодаря этому я навеки освобожусь от Ибрагима. – Хафиза взяла ладони Златы в свои. – Что я могу для тебя сделать?

Тут уж пришлось Злате посвятить хатум в то, что один из евнухов гарема совсем не евнух и что сейчас он ищет возможность обойтись без рискованного побега.

– Знаешь, – смущенно произнесла Хафиза, – Ибрагим говорил сегодня что-то про то, что если бы я только пожелала, то могла бы вскоре стать не просто его женой, а его единоверкой. Я не придала этому значения, но… Мне теперь кажется, что он имел в виду, что я могу поучаствовать в этом обряде во время затмения. Как мерзко! Я, правоверная мусульманка, – и этот грязный еретик! Но я все же соглашусь. Затмение будет утром, где-то между первой и второй молитвами, так что за тобой придут глубокой ночью, а я смогу отвлечь их внимание, дать вам с Амиром чуть больше времени.

– Но как осуществить сам побег? Я пробовала уже два раза!

– У меня есть ключ от двери, через которую евнухи выходят из гаремлика прямо в город. После отставки Малика он хранится у меня. Имад даже не посмел возражать, я пригрозила рассказать Ибрагиму о его связи с Науваль.

– Хафиза! – Злата была готова упасть на колени перед подругой.

– И еще я могу под каким-либо предлогом убрать охрану от дверей. Но если вас хватятся слишком быстро, то догонят.

– Но хоть покинуть гарем ты нам поможешь! А там посмотрим. Может быть, эти хашишины соберутся где-нибудь, чтобы творить свои мерзости. Амир говорил, что есть здесь какие-то подземелья…

– Я про это ничего не знаю… Но чем смогу, тем помогу.

Злата порывисто обняла подругу:

– Спасибо! Я ведь никогда не смогу тебя отблагодарить! – Девушке хотелось, чтобы Хафиза стала счастлива.

– Если ты избавишь меня от Ибрагима, если я смогу вернуться к отцу, вернуться с приданым… Это будет самой лучшей благодарностью. Я смогу начать новую жизнь.

– Ты очень молода, все еще наладится, – постаралась Злата ободрить хатум.

– Если я не вырвусь отсюда, то просто сойду с ума. – Хафизу передернуло. – Мало того что Ибрагим извращенец, так он еще и еретик самого худшего толка. Знал бы мой отец…

– А почему ты не можешь написать ему? – спросила Злата.

– Мои письма читают, – ответила Хафиза спокойно, как о само собой разумеющейся вещи.

– Какой кошмар!

– Обычное дело. Жена полностью принадлежит мужу. Хоть я и хатум, я почти ничем не отличаюсь от джарийе. Разве что меня не предлагают гостям и не продадут в другой гарем, – Хафиза говорила все эти ужасные вещи таким спокойным тоном, что Злату в дрожь бросило.

– Но ведь так не должно быть! Ты же человек, а тебя бесконечно унижают!

– Ты не права. Я читала про Европу, там замужняя женщина только недавно получила право на свое имущество и право на развод. Я же могу развестись, пусть уйду голой, но разведусь. А в моем случае можно уйти и со своим приданым. Меня никогда не будут судить, не посадят в тюрьму. Муж имеет право меня наказать, отец… но не закон. Да, я в очень редких случаях могу просить защиты у закона, но и закон мне не указ. Понимаешь, вы считаете себя равными мужчинам. Но вы получили равные с ними обязанности, но не получили ни единого из их прав. Не хотела бы я жить в вашем мире, где женщина беззащитна не только перед своим мужем, но и перед всем миром.

Хафиза уложила заплетенные косички в сложную прическу и прикрыла шелковым платком. Злата молчала, пытаясь осмыслить сказанное, и задумчиво кивнула:

– В чем-то ты права. Даже если мне удастся сбежать, моя жизнь кончена. Отец примет меня, он меня любит, но все мои прежние знакомые отвернутся, если узнают, что я жила в гареме. Слухи… слухи проникают повсюду. Достаточно будет одного только факта, что я оставалась в чужой стране без отца, без родственников.

– Меня же никто, кроме мужа или отца, не осудит, если не увидит собственными глазами моего грехопадения, моего преступления против шариата. Да и то право судить передадут мужчине, который опекает меня. А уж перед обществом будет ответствен только он. Накажет меня соответственно проступку – все покивают и посчитают вопрос закрытым.

– Не знаю, кому из нас легче, – грустно вздохнула Злата. – Что бы ни сделал отец, тень моего «разврата» все равно падет на всю семью. Но это неважно. Отец будет счастлив, когда я вернусь, и этого достаточно…

– Все теперь зависит от того, удастся ли тебе сбежать, – вернулась к насущным вопросам Хафиза. – В твоих руках судьба трех человек. И мы должны сделать все, чтобы побег удался. Что-то мне слабо верится в то, что Амир сможет выполнить свою задачу: целый месяц у него был, а он не продвинулся ни на йоту.