Песнь крови - Энтони Райан

Обоих отвели к мастеру Хенталю, целителю ордена, и тот принялся штопать драчунов, пока они мрачно зыркали друг на друга с противоположных коек.

– Что произошло? – спросил у Ваэлина мастер Соллис, пока они ждали снаружи.

– Братья не сошлись во мнениях, мастер, – сказал ему Норта. Это был стандартный ответ в подобных ситуациях.

– Я не тебя спрашивал, Сендаль! – рявкнул Соллис. – Возвращайся в трапезную! И ты тоже, Джешуа.

Баркус с Нортой поспешно удалились, озадаченно оглянувшись на Ваэлина. Мастера обычно не особенно интересовались причинами мальчишеских драк. В конце концов, мальчишки есть мальчишки, они всегда дерутся.

– Ну? – спросил Соллис, когда они ушли.

Ваэлин хотел было соврать, но холодная ярость в глазах мастера Соллиса подсказала ему, что это очень плохая идея.

– Это из-за испытания, мастер. Каэнис наверняка его сдаст. А Дентос провалит.

– Ну и что ты намерен предпринять по этому поводу?

– Я, мастер?!

– Здесь, в ордене, у каждого из нас своя роль. Большинство из нас воюют, некоторые ловят еретиков по всему Королевству, иные уходят в тень, чтобы вершить свои тайные дела, кое-кто воспитывает и учит, и немногие, очень немногие, становятся командирами.

– И вы… хотите, чтобы я стал командиром?

– Аспект, похоже, полагает, что такова твоя роль, а он редко ошибается.

Мастер оглянулся через плечо на комнату мастера Хенталя.

– А тот, кто сложа руки смотрит на то, как его братья избивают друг друга в кровь, командиром не станет. И тот, кто позволяет им проваливать испытания, – тоже. Сделай с этим что-нибудь.

Он повернулся и ушел, не сказав больше ни слова. Ваэлин привалился головой к каменной стенке и тяжело вздохнул. «Стать командиром… Или моя ноша без того недостаточно тяжела?»

– А вы с каждым годом становитесь все злее и злее! – весело сказал Ваэлину мастер Хенталь, когда мальчик вошел в комнату. – Были времена, когда мальчишки по третьему году могли друг другу, самое большее, синяков насажать. Мы вас явно слишком хорошо обучаем!

– Мы благодарны вам за ваши наставления, мастер, – заверил его Ваэлин. – Могу ли я поговорить с братьями?

– Как хочешь.

Он прижал ватный шарик к носу Дентоса.

– Сиди и держи, пока кровь не остановится. И не глотай кровь, выплевывай. Да смотри, в тазик плюй, а не на пол, а то пожалеешь, что твой брат тебя не убил!

И он вышел, оставив мальчиков в напряженном молчании.

– Ты как? – спросил Ваэлин у Дентоса.

– Ос собад! – прохрипел Дентос, хлюпая кровью.

Ваэлин обернулся к Каэнису. Тот баюкал перебинтованную руку.

– А ты?

Каэнис посмотрел на свои перевязанные пальцы.

– Мастер Хенталь все вправил. Сказал, поболит и пройдет. Но за меч я взяться не смогу примерно неделю.

Он помолчал, отхаркнулся и сплюнул большой сгусток крови в тазик рядом со своей койкой.

– Остаток зуба пришлось вырвать. Он натолкал туда ваты и дал мне красноцвета, чтоб не болело.

– И что, помогло?

Каэнис слегка поморщился.

– Не особо.

– Вот и хорошо. Поделом тебе.

Лицо у Каэниса вспыхнуло от гнева.

– Да ты слышал, что он сказал?..

– Я слышал, что он сказал. Я слышал и то, что ты сказал перед этим. Ты видел, что у него неприятности, и вздумал ему нотации читать.

Он обернулся к Дентосу:

– А ты мог бы быть поумнее и не нарываться. У нас предостаточно возможностей калечить друг друга на тренировках. Можешь делать это там, раз уж тебе так хочется.

– Од бедя достад, – пробулькал Дентос. – Тоже бде, убник нашедся!

– Раз он такой умный, возможно, тебе стоит у него поучиться. Он много знает, ты нуждаешься в знаниях, к кому и обратиться, как не к нему?

Он сел рядом с Дентосом.

– Ты же знаешь, что, если ты не выдержишь этого испытания, тебе придется уйти. Ты что, этого хочешь? Вернуться в Ренфаэль, помогать дядюшке натаскивать собак для боев и рассказывать пьянчугам в кабаках, как ты чуть было не стал братом Шестого ордена? Это наверняка произведет на них большое впечатление.

– Заткдись, Баэлид!

Дентос наклонился, и из его носа в тазик, стоящий у ног, упала огромная кровавая сопля.

– Вы оба знаете, что я не был обязан тут оставаться, – сказал Ваэлин. – Знаете, почему я остался?

– Ты ненавидишь своего отца, – сказал Каэнис, отступая от общепринятых правил.

Ваэлин, который не сознавал, что его чувства настолько очевидны, с трудом сдержался, чтобы не сказать резкость.

– Я не мог просто взять и уйти. Я не смог бы жить вне ордена и постоянно ждать, что в один прекрасный день до меня дойдут вести о том, что случилось с остальными, и думать о том, что, быть может, если бы я был с вами, ничего бы и не случилось. Мы потеряли Микеля, мы потеряли Дженниса. Мы не можем потерять кого-то еще.

Он встал и направился к двери.

– Мы уже не мальчишки. Я не могу заставить вас что-то делать. Все зависит от вас.

– Прости меня, – сказал Каэнис, остановив его. – За то, что я сказал про твоего отца.

– У меня нет отца, – напомнил ему Ваэлин.

Каэнис рассмеялся. По губе у него заструилась кровь.

– Ну да, и у меня тоже.

Он обернулся и бросил окровавленную тряпку в Дентоса.

– А как насчет тебя, брат? Есть у тебя отец?

Дентос расхохотался, громко и заливисто. По лицу у него струились багровые ручейки.

– Да я бы не признал этого урода, даже если бы он дал мне фунт золота!

Они долго-долго хохотали все вместе. Боль отступила и была забыта. Они хохотали и не говорили о том, как им больно.

Обучение Дентоса они взяли на себя. От мастера Греалина он так ничему и не научился и потому каждый вечер после занятий они пересказывали ему историю ордена и заставляли повторять ее снова и снова, пока Дентос не заучивал все наизусть. Это было скучное и утомительное занятие, особенно после многочасовых тренировок, когда всем хотелось спать, но мальчишки взялись за дело с угрюмой решимостью. Поскольку самым сведущим был Каэнис, основной груз лег именно на него. Каэнис оказался добросовестным, хотя и не особо терпеливым наставником. Обычно он отличался мирным нравом, но то, что память Дентоса упорно отказывалась удерживать больше нескольких фактов за раз, буквально выводило его из себя. Баркус предания ордена знал неплохо, но не то чтобы отлично, ибо предпочитал байки позабавнее – например, легенду о брате Йельне, который, лишившись оружия, заставил врага свалиться в обморок, испустив необычайно зловонные газы.

– Ну, уж про брата-пердуна его точно не спросят! – с отвращением говорил Каэнис.