Мой тихий ужас - Кэрри Прай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я знал, что ты спасуешь, – хмыкнул Тихон. – Все девчонки так делают. Но ты меня не оттолкнула, а значит, была вполне себе согласна.
– Неправда, я пыталась!
– Жалкая попытка. Ты не толкнула меня. Ты сказала – действуй.
– Не выдумывай, дурень! – рассердилась я, скорее на себя.
Сбежала бы сейчас не раздумывая, если бы могла.
– Значит, всё-таки ошибка? – прозвучало с хитринкой. – Ладно. Забегай на досуге, когда передумаешь.
Провернув колёса и насвистывая, парень неспеша поехал на выход.
– Верни мою коляску, Тихон!
– Не могу, ты разбила мне сердце, – играючи пел он. – Ноги отказали, как и почки. Я вот-вот ослепну, что даже к лучшему. Не хочу смотреть на себя плачущего.
– Не смешно, Райский.
– Согласен, грустно, – бросил он, пересекая порог. – Считаешь меня гадом? Так приди и скажи мне это в лицо. Чао, Софа!
Простынь смялась в кулаках. Челюсть заныла. Как же права была мама, когда сопоставляла Райского с трагедией. Невыносимый засранец!
* * *
Остаток дня я провела в кровати, надеясь на вразумительность Тихона, но милосердия не случилось. Пришлось здорово потрудиться, чтобы сделать первый шаг. И пусть на полноценную ходьбу это мало походило, я невольно соглашалась с убеждением чертёнка – мне стоит быть смелее.
За дверью царила жизнь, доносились голоса и запахи еды, но никто не торопился меня навещать, будто дружно сговорились. Неприятный факт злил и в то же время дарил силы, чтобы каждый раз вставать после падения.
За стараниями летело время, и я решались подумать над тем, что так щедро выкинул Тихон. К чему он клонит? Хочет стать парой? Чушь, ведь он совсем не похож на влюблённого! Да и неправильно это всё. Не должно быть так. Мы только с поля боя вернулись и сразу… А как же я? Почему вообще рассуждаю об этом? Куда делся тот категорический настрой? Проклятье, а ведь Вета права! Мой характер – детский пластилин. Нет, я сейчас же скажу Райскому, что не желаю больше…
И ведь солгу.
Солгу, потому что испугалась собственных чувств. Таких разных и неуловимых. Вчера я его ненавижу, а сегодня не могу уснуть без мысли о нём. И влюблённость здесь ни при чём. Скорее другое. То, что круто перевернуло будни и не даёт мне расслабиться. Ведь будучи в проклятом кресле я получила эмоций больше, чем когда-то получала в безудержном танце.
К черту всё! Я устала бояться!
Перебираясь по стене, я целенаправленно устремилась в комнату Тихона. Беспокойный Рон сновал под ногами, когда я поднималась по лестнице, всем телом налегая на перила и тяжело дыша. На кухне шумел телевизор и был слышен кашель Елисея, но мне не хотелось просить помощи. Единственное, что я желала, так это заглянуть в глаза Райского и увидеть в них искренность.
Оказавшись возле нужной двери, я перевела дыхание и задержала кулак в воздухе, всё ещё не решаясь постучать. Безумно жаль, что на такие моменты не выдаётся сценарий, с нужными словами и спойлером на финал.
Но и в этот раз всё пошло не по плану.
Я услышала голос за дверью. Женский смех. Он принадлежал Нелли. Ненавидя себя всем сердцем за гнусный поступок, я прислонила ухо к двери.
– Не отталкивай меня, Тихон. Вчера ты был на порядок сговорчивее.
– Тебе показалось.
– Все три дня казалось? Не думаю. Я слишком хорошо тебя знаю. И ты ещё никогда не был так нежен. Ну а я поняла, как сильно по тебе соскучилась.
Покачнувшись, я упёрлась в стену двумя ладонями. Коридор стал вращаться, а пол под ногами обращаться в вязкое болото. Хотелось упасть. Закрыться в комнате и выкинуть из головы те мысли, что сделали меня наивной дурой.
– София? – вдруг окликнул меня Елисей, возникший из темноты. Он смотрел на меня с сожалением, рядом с ним стояло инвалидное кресло. – Присядь, дорогая. Нас ждёт долгий разговор.
3.7
– Я ни за что не вернусь в чёртово кресло, – гневно ответила я, когда Елисей предложил мне присесть. Минутой ранее я была в шаге от легкомысленного признания, а теперь усердно проклинаю себя за возникшую вдруг слабость. И даже радостный факт победы над недугом стёрся на фоне бушующих чувств.
Тихон снова меня обманул. И на сей раз его жестокость побила рекорды.
– Вы позвали меня на разговор, – нервозно напомнила я мужчине, желая как можно быстрее укрыться за дверью комнаты. – О чём станем беседовать?
– Полагаю, зачинщик торжества тебе известен.
На лице Елисея не было ни намёка на улыбку и привычную мне доброжелательность. Он беспокойно нарезал круги, а после приземлился за кухонный стол и в деловой манере сложил руки.
– Я предупреждал тебя о Тихоне. Говорил, что эта дружба добром не закончится. И как итог – твои печальные глаза и наверняка разбитое сердце.
Если Райский старший вступил на сторону разочарованных во мне людей и решил отыграться на моём поражении, то он здорово пролетел. Я не позволю им указывать на ошибки, загоняя меня в рамки ничтожности. С меня хватит.
– Вы ведь не опуститесь до чтения моралей? Иначе я не стану здесь находиться, – я крепко держалась за стол, покачиваясь и преодолевая жгучую боль в ступнях.
– Всё что я хочу, так это извиниться, – поспешил с ответом Елисей. – Мне доверили хрупкую, как фарфор, девушку, а я не смог её уберечь. Не смог скрасить дни лечения, не смог избавить от собственного сына. Я подвёл тебя, Софа.
Сожаления в его словах было мало, в них между строк легло облегчение, ведь проблема в лице Тихона перестала быть весомой.
– Вам не за что просить прощения, – уверила я, но тут же углубилась в нелогичность сказанного. – С чего вы взяли, что я и Тихон в ссоре?
– Но ведь он сейчас с Нелли, – бросил он скользким фактом.
– И что с того? Разве это должно меня волновать?
Елисей замешкался и принялся за ворот рубашки. Он делал это всякий раз, когда был не в силах апеллировать, когда не мог покрыть очевидное новым слоем лжи.
– Только не говорите мне, что следили за нами, – колючее предположение вспыхнуло неожиданно. – Только не это.
Елисей потупил
