История русского романа. Том 1 - Коллектив авторов

В «Российском Жилблазе» Нарежный заставлял своего главного героя Чистякова путешествовать по разным городам и местам для того, чтобы иметь возможность нарисовать широкую сатирическую картину жизни тогдашней России. К сходному приему писатель прибегает и в «Черном годе».

После бесславно окончившейся для Кайтука войны с отцом его соперника, князя Кубаша, и пережитого героем «черного года», Нарежный отправляет его в далекий путь для того, чтобы просить помощи и защиты сначала у кабардинского князя, а затем у астраханского хана. Путешествие Кайтука дало возможность писателю показать различные области Кавказа с их порядками, обычаями, административным устройством.

Конец романа «Черный год» совершенно не реален. Нарежный изображает на последних страницах обновленное княжество Кайтука, который из взбалмошного самодура, притеснявшего народ, превратился в кроткого и мудрого правителя. По своей утопичности это обновленное княжество напоминает просвещенные дворянские поместья в позднейших украинских романах Нарежного (Горгония в «Аристионе» и Мемнона в «Бурсаке»).

В последующих романах Нарежного — «Аристион, или Перевоспитание» (1822), «Бурсак» (1824) и «Два Ивана, или Страсть к тяжбам» (1825) — обличительный пафос несколько приглушен, что, вероятно, объясняется цензурными гонениями, которые писатель претерпел при попытках издать «Российского Жилблаза» и «Черный год».

Это в особенности относится к «Аристиону». Роман этот близок к таким произведениям начала века, как «Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества» (1799–1801) А. Е. Измайлова, «Евге ния, или Нынешнее воспитание» (1803) Н. Ф. Остолопова, романов, в которых описывалось, с одной стороны, развращающее и губительное влияние светского воспитания, а с другой, в сатирических тонах изображались быт и нравы аристократического общества.[136]

Следуя в основном той же традиции, Нарежный показывает не только результаты светского воспитания, но и пытается наметить пути «перевоспитания» своих героев на основе педагогических идей французских просветителей, в особенности Ж. — Ж. Руссо.

Тематически роман «Аристион» в известной степени связан с «Рос^ сийским Жилблазом». В обоих произведениях герой, претерпев всевозможные мытарства, попадает в культурную дворянскую усадьбу (поместье добродетельного помещика Простакова в «Российском Жилблазе» просвещенного Горгония в «Аристионе») и там «перевоспитывается» и возрождается.

Проблем воспитания и образования дворянской молодежи Нарежный касался уже в своем первом романе, показав, в частности, развращающее действие светских романов на молодую жену Чистякова, Феклу Сидо- ровну, сбежавшую от мужа с князем Светлозаровым именно после чтения подобного рода литературы. Против поверхностного воспитания в модных пансионах, где обучают лишь танцам и искусству говорить по — французски, выступает истинно просвещенный, с точки зрения автора «Российского Жилблаза», помещик Простаков. Вообще в этом романе всюду подчеркивается пагубное воздействие воспитания на иностранный лад.

В «Аристионе» тема «перевоспитания» становится основной. Главный герой этого романа, легкомысленный юноша, воспитанный в столичном пансионе, промотав на светские развлечения всё то, что он имел, в конце концов оказывается в культурном поместье Горгония. Здесь Аристион под влиянием чтения произведений Руссо, углубленных занятий философией и историей, а также в результате постоянного общения с природой перевоспитывается в духе искренней религиозности, любви к народу и уважения к его труду.

В описании идеальной усадьбы Горгония снова проявился тот утопизм Нарежного, который, хотя и в меньшей степени, наличествовал уже в первых его романах. В «Аристионе» он пытался противопоставить свой дворянско — просветительный идеал не только столичной светской культуре, но и провинциальному некультурному поместью.

Изображение светских похождений Аристиона в столице дано Нареж- ным в традиционном духе и стиле нравоописательной прозы XVIII — начала XIX века. Но на страницах, посвященых описанию быта и нравов мелкопоместных соседей Горгония, невежд и дикарей, писателю удалось создать настолько живые и яркие образы, что они явились как бы прототипами будущих героев «Мертвых душ» Гоголя.

Для того чтобы столкнуть Аристиона с этими обитателями диких, некультурных поместий, Нарежный пользуется тем же приемом, что и в «Российском Жилблазе» и «Черном годе». Его главный герой не отправляется, впрочем, в столь дальние странствия, как Чистяков или Кайтук, но он бродит по окрестностям в качестве охотника, заходя то в одну, то в другую усадьбу.

В результате Аристион знакомится с рядом любопытных персонажей из среды мелкопоместного дворянства. Один из его новых знакомцев, Сильвестр, пьяница и бездельник, бойкий и задорный по характеру, напоминает гоголевского Ноздрева. Его сосед, Тарах, скупец, изнуренный и оборванный, хотя он и является одним из самых богатых местных поме-щиков, — прообраз Плюшкина. А обжора и хлебосол Парамон, превративший поместье в своего рода трактир, близок к Петуху. И хотя все эти образы кажутся схематичными и бледными по сравнению с живыми и типическими, полнокровными героями бессмертной поэмы Гоголя, всё же в их обрисовке проявляется нередко острая наблюдательность Нарежного, его искреннее стремление изобразить и обличить пороки дворянства.

Создавая образы Сильвестра, Тараха и Парамона, Нарежный приближал сатирическое нравоописание к комическому нравоописанию Гоголя. В сатире Нарежного здесь «зазвучали ноты истинного комизма и юмора».[137]

Рисуя положение крепостных крестьян в усадьбах этих помещиков, Нарежый показывал, что нищета крестьянства порождена эксплуатацией их владельцами. Но, как умеренный просветитель, Нарежный связывает вопрос о крепостном праве с той или иной степенью культурности дворянства. Изображая Тараха и Парамона, угнетающих своих крепостных, Нарежный показал, что у добродетельных Горгония и Зинаиды крестьяне процветают.

По своей композиционной структуре «Аристион» отличается от двух первых романов Нарежного. Писатель отказывается теперь от формы романа приключений с его авантюрными хитросплетениями, запутанной интригой, вставными эпизодами. Тем не менее влияние жанра авантюрного романа ощущается в «Аристионе». В конце романа новый владелец усадьбы Горгоний оказывается мнимоумершим отцом героя, добродетельная помещица Зинаида — матерью Аристиона Софией и т. д. Условная примирительная концовка наносит ущерб реалистическим тенденциям романа, особенно отчетливо проявившимся на страницах, посвященных изображению быта мелкопоместного дворянства.

В последних романах Нарежного «Бурсак» и «Два Ивана» запечатлены особенности украинского быта и нравов, воспроизведены многие поверья и обычаи Украины. По мнению Добролюбова, Нарежный, наблюдавший и изображавший быт и нравы своих соотечественников, выполнил это в «Бурсаке» и «Двух Иванах» «с поразительной истиной и простотой, какой ни у кого до него не было заметно».[138]

В «Бурсаке», как и в «Российском Жилблазе», повествуется о жизненных приключениях бедняка, с которым его родители были принуждены расстаться, когда он был еще младенцем. Воспитанный сначала сельским дьячком, а затем в бурсе, Неон Хлопотинский случайно попадает в культурное поместье Мемнона, который оказывается его отцом, перевоспитывается (подобно Аристиону в усадьбе Горгония) и отправляется после этого служить при дворе гетмана Никодима.

Наиболее реалистичны и ярки в романе «Бурсак» живые, верные действительности картины бурсы и типы бурсаков (в том числе и самого Неона во время пребывания его в бурсе). Эти картины отличаются своим юмором, свидетельствуя о самобытности и художественной зрелости Нарежного.

В литературе неоднократно указывалось на близость этих зарисовок Нарежного к гоголевским описаниям бурсы с ее нравами и устройством в «Вии» и «Тарасе Бульбе». Еще Белинский считал, что описание бурсы в первом из этих произведений Гоголя немного напоминает «бурсу Нарежного».[139] Ю. М. Соколов, сопоставляя начало «Вия» с одной из первых бытовых сцен в «Бурсаке», также отмечал их сходство между собой.

Он усматривал близость в обрисовке характеров бурсаков у обоих писателей.[140] Ю. М. Соколов пришел к выводу, что «Гоголь непосредственно пользовался романами своего предшественника, при этом в значительной степени как этнографическим материалом».[141]

Можно полагать, что описание бурсы у Нарежного оказало воздействие не только на Гоголя, но и на Помяловского. Интересно, что анонимный критик 60–х годов, сопоставляя роман «Бурсак» с отрывками из «Очерков бурсы» Помяловского, пришел к выводу, что «бурса Помяловского во многом похожа на бурсу XVII века, изображенную На- режным».[142]