Да запылают костры! - Вальтер Литвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только звенящая пустота.
Куова вздохнул и запрокинул голову, ударившись о столб. Мимолётная боль ощущалась почти обыденной, однако всё ещё помогала не погрузиться в дрёму. Он поморгал и окинул взглядом площадь. Люди толпились, боролись друг с другом, как будто каждому из них жизненно необходимо было урвать кусочек земли именно здесь.
Киэнги… За сомкнутыми веками погибающее царство представлялось особенно явно.
От бесчисленных огоньков повсюду складывалось впечатление, будто небо слилось с землёй, соединилось в блестящий чёрный покров. Казалось, вот-вот раздастся треск – и из недр вырвутся смертельные вихри. Куова вспомнил о гибели братьев из Круга. Он почти ощущал жар от их осыпающихся золой тел.
«Всё повторяется!»
Он встрепенулся. Прозвучавший из глубин сознания голос, несомненно, принадлежал ему, но слова… В памяти всплыли события многовековой давности: маги сдерживают рвущуюся в мир тёмную энергию; один маг в охватившем его безумии падает на колени; Куова кладёт руку ему на лоб. Исцарапанное песком лицо направлено к солнцу. Куова опустошает мага досуха, впитывает его душу.
«Амнану?..»
Голос в голове рассмеялся с дружелюбным укором.
«Признайтесь, господин… Вы не часто вспоминали обо мне?»
Пророк вздрогнул, и его губы тронула улыбка осознания.
***
Прямо здесь, на этом кусочке площади писалась новейшая история Кашадфана. Взводы багроводесятников стояли напротив горожан, нервно стискивая приклады карабинов; на их лицах отражались тревога и неуверенность. Именно в этом очаге ненависти развяжется узел, который подарит победителям день преимущества.
И горе – побеждённым.
– Ты пришёл, чтобы умереть, колдун! – воскликнул Артахшасса. – Я убью тебя вместе с лжепророком и спасу Алулим!
Бывший жандарм с беспощадным ожиданием в глазах оглянулся на своих людей и снова посмотрел на Абрихеля. Он одёрнул толстый воротник своего бордового кителя. По мнению Абрихеля, Артахшасса никогда не был человеком уверенным, и даже сейчас его нерешительность сквозила в каждом слове, взгляде и в самом голосе. Только теперь она стала фундаментом для безумия. Впрочем, безумие в последние годы не казалось чем-то чужим. Колдун вздохнул.
– Куда ни посмотри, каждый хочет причаститься к славе Спасителя! Воистину славное время…
– Взгляните! Вот о чём я говорю! – закричал Артахшасса, обращаясь к народу. – Колдун приходит защитить колдуна! Вот кому вы поклонялись. Он затмил колдовством ваши головы! Чтобы вы не могли разглядеть обман в его байках!
– А с чего ты взял, что я пришёл кого-то защищать? – резко спросил Абрихель. – Я пришёл за тобой.
Артахшасса развернулся. На лице его отчётливо читалась жажда крови, желание лить её на алтарь тщеславия.
– Мне нет до этого дела, – раздражённо проскрипел он.
– Да прямо-таки! – ехидно парировал Абрихель. – Я так и подумал бы, увидев твоё представление с показательной казнью и пылкими речами, что тебе нет до этого дела.
– Это не просто казнь, это – разоблачение, – бросил Артахшасса.
– Да, – отозвался Абрихель, несколько раз кивнув. На душе у него было мрачное веселье. – Мальчик-жандарм подрос и стал великим дознавателем.
– Ты мерзкое колдовское отродье! – завопил Артахшасса. – Неверная тварь! Я представляю закон в этом городе. И ты смеешь бросать мне вызов? Мне стоило пустить тебе пулю в лоб, а затем сжечь твои уродливые останки!
Сплюнув розоватую слюну, Абрихель хрипло рассмеялся и пригладил щетину на затылке. В дальней части площади адепты подобрались вплотную – словно любовники на картинах – к дозорным Багровой десятки.
«Что ж».
Крики в толпе заглушили все шорохи. Нарочито небрежным взмахом руки Абрихель отдал команду. Несколько силуэтов упали на землю и затерялись во тьме.
Артахшасса, будто почуяв неладное, обернулся, но тут же перевёл взгляд обратно на Абрихеля:
– Для тебя нет никакой надежды, колдун…
Его лицо пошло морщинами от гнева, стало похожим на маску дивы.
– Для тебя нет надежды.
Глядя на него, Абрихель ощутил странное чувство, отдалённо напоминающее смешанную с презрением жалость.
«Ты всё ещё считаешь себя человеком?»
За спиной раздалось урчание двигателя. Проследив за источником шума, Абрихель увидел, как с другого конца площади пробирается отряд людей в высоких головных уборах и с трёхлинейными винтовками в руках. За ними медленно, точно насытившийся зверь, ехала машина, принадлежавшая, вне всякого сомнения, кому-то из власть имущих.
Абрихель подал короткий сигнал своим адептам на крышах взять под прицел приближающийся отряд – непрошенные гости ему были ни к чему.
Пройдя сквозь толпу, отряд рассредоточился, и Абрихель явно увидел украшенные золотом серые мундиры. Начищенные до блеска кокарды блестели в пламени десятков свечей. Колдун догадался, кто мог пожаловать на казнь, и непроизвольно сжал кулаки. Вот уж кого здесь не хватало…
Застучали мелкие камешки. Доведённые до отчаяния люди избрали чиновничью машину целью своей агрессии. Гвардейцы сопровождения, похоже, были сбиты с толку и не знали, стоит ли им как-то реагировать на происходящее.
Отошедший от потрясения Артахшасса выкрикнул команду на изготовку.
Не успели, однако, багроводесятники взвести карабины, как вперёд величественно прополз длинный, раскрашенный лазурными узорами автомобиль с крышей из богатой ткани. Один из гвардейцев подскочил к машине, отворил заднюю дверь и с почтительным поклоном отошёл в сторону.
Звук собственных скрипящих зубов показался Абрихелю настолько громким, будто его мог услышать каждый на площади. Конечно же, старый пердун решился показать городу, что до сих пор способен что-то контролировать. Тем хуже для него.
С глухим кряхтением из машины выбрался седой старик в чёрно-белом одеянии и с роскошной тростью в левой руке. Правая рука приглаживала окладистую бороду, а сам он презрительно смотрел на всех вокруг. Глаз из-под лохматых бровей не было видно.
– Как первосвященник Святого Храма, – объявил старик громким, хорошо поставленным голосом, – я приказываю выдать мне человека, называющего себя Калехом.
Он изумлённо взглянул на Абрихеля, затем перевёл взгляд на Артахшассу.
– Ложный мессия должен быть осуждён согласно священным законам.
***
Со времён инициации Куова не переживал испытания подобного этого.
События на площади развивались до замирания сердца стремительно. Куова видел перепалку Артахшассы с бритоголовым высокомерным адептом, стал свидетелем вмешательства ещё одной стороны. Всё это играло на его стороне, щедро одаривая драгоценными минутами, необходимыми, чтобы собраться с духом.
Он вновь погрузился в себя: магические колебания души умерщвлённого брата взбудоражили его. Теперь, когда прошлая жизнь осталась в ушедшей эпохе, Куова не мог отделаться от ощущения, что в хаосе конца света произошло нечто большее, чем убийство сдавшегося мага. Как такое возможно?
Почему же он выжил, когда остальные погибли? В самом ли деле потому, что его тело оказалось сильнее, или потому, что его поддерживала поглощённая душа?
Вторая душа. Второй
