Большая рождественская книга романов о любви для девочек - Вадим Селин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я глубоко вдохнула. Показалось, что пахнет мандаринами. Я представила, что с кухни доносится тихий стук – это готовятся салаты на Новый год. Если за месяц начинать готовить, это же сколько можно приготовить салатов, подумала я. На весь следующий год хватит!
И если готовку салатов нужно было обсудить с мамой, то начинать украшать квартиру можно было уже сейчас. Я порылась в запасах. Немного гофрированной бумаги, пачка разноцветной бумаги для принтеров (по-моему, она не дешевая, но давно валяется – значит, можно брать). Полуизрисованная акварель, засохшая гуашь… Запасы нужно было пополнять. Я посмеялась, когда нашла под бумажными завалами пачку пластилина. Вылепила снеговика, водрузила ему на голову пластмассовое ведро, из настоящей морковки вырезала крохотный морковный нос и поставила снеговика на окно. Снеговик получился загадочный и веселый. И настоящий – потому что в жару он растает.
– Тебя зовут Булька, и ты можешь растаять от жары, – сказала я ему.
– Почему Булька? – ответила я за снеговика.
– Потому что смешной.
– Поставь меня в холодильник, – попросил снеговик. – Там я точно не растаю, а под окном батарея.
– Трус, – сказала я ему. – Трус ты, Булька.
– Я не трус. Тогда поставь меня на подставку и поверни к окну. Я буду смотреть, как гуляют дети. Я люблю, когда дети играют. А ночью ты можешь поворачивать меня к себе лицом. И тогда я буду смотреть, как ты спишь.
– Хорошо, Булька, я все сделаю, – согласилась я.
Взяла пластмассовое ведерко из-под майонеза, обернула его белой тканью, поставила на него Бульку и вылепила ему крохотную елочку и двух маленьких бульчат. И сама удивлялась – ведь я почти взрослый человек! Учусь в седьмом классе! А стоило папе напомнить про пластилин – и я вовсю пластилиню…
С Булькой Новый год из невидимого стал полупрозрачным.
Я включила компьютер и поставила песню Джоржа Майкла про Рождество.
Подошла к окну… А за окном шел снег. Крупный, мягкий, почти непроглядный. Я замерла на время и только смотрела вперед. Снег покрывал детскую площадку, ложился людям на плечи. Дети протягивали к нему руки, и он приземлялся им на варежки, доверчивый, как маленький щенок.
Снег! Я глубоко вдохнула и задержала дыхание. Потом уткнулась в окно лбом. И сказала только:
– Вот это да!
Снег засыпа́л все вокруг и обещал не таять. Я сказала ему:
– Если хочешь, ты тай, но с тобою лучше.
Подул ветер, и снег полетел прямо на мое окно:
– Знаю, знаю. Я останусь, вот увидишь, останусь!
Я улыбнулась. Сходила на кухню, нагрела в микроволновке молока. Взяла мельницу с приправами «для десертов и кофе», посыпала ими молоко. Запахло корицей и ванилью. Вдохнула. Новый год стал еще ощутимее и настоящей. Надела большие теплые тапочки и, все еще в пижаме, вышла на засыпанный снегом балкон. От молока шел пар и рвался на улицу. Я посмотрела на окно – и с подоконника на меня завистливо смотрел Булька, а бульчата нетерпеливо подпрыгивали. Я заглянула в комнату и вынесла Бульку на балкон. А сама зашла в дом – смотреть, как снег сыпется на Булькины плечи.
Потом убрала ненужное обратно в шкаф, а все для подготовки к Новому году разложила на своем столе. Из какой-то прошлогодней тетради вдруг выпал чистый конверт. Новогодний. А в нем была открытка. Тоже новогодняя. Неподписанная, двойная. На ней нарисованный заяц тащил домой украшенную елку. Мне вспомнилось, что вроде бы в прошлом году я хотела ее кому-то отправить, но так и не собралась.
Я раскрыла открытку и написала:
Ждите, ждите Нового года!Сушите на книжных полках мандариновые корки!Крепче держитесь за деревья, осенние листья!Падай, падай на землю, снег!Крутись, крутись, детская карусель!Неси нас вперед – туда, куда мы захотим!
Я посмотрела на написанное, улыбнулась и дописала совсем детское:
Гори, гори, елочка!
И пока не передумала, тут же запечатала конверт. Я чувствовала себя странно – будто бы совершила преступление. Как будто я – главная героиня в захватывающей книжке.
– Ух! – сказала я. – А стоило только похулиганить по телефону.
Кому бы ее отправить, эту открытку?
Тете Тоне в Новороссийск? Можно, конечно. Или директору нашей школы? Пусть порадуется – он, наверное, соскучился по нам за эти два дня! Устал следить за ремонтными работами и хочет домой, к маме…
– Кому ее отправить, Булька? – спросила я, но тот стал настоящим снеговиком и молчал.
Я хмыкнула и написала на конверте сначала наш город, а потом:
Улица Детская.
И наугад поставила номер дома и квартиры. А в поле «кому» дописала «кому-то».
Интересно, есть такая улица? Куда уйдет такой конверт, если адрес не существует? Вернется ко мне? Но я могу не писать своего адреса…
Пришлось заглянуть в электронный справочник. Была в нашем городе Детская улица! Ура, ура! А я даже не знала! Значит, кому-то мое письмо точно попадет! Мне захотелось подписать еще несколько открыток и придумать свои адреса. Я порылась в бумагах, но ни конвертов, ни открыток больше не было.
Мне отчаянно захотелось Нового года для всех. Но нужны открытки, марки, конверты… Я закусывала губу, ходила по комнате, посматривала на Бульку. Деньги-то у меня были. И не так уж мало – тысяч пять. Но я копила их полгода. Не на что-то особенное – а просто если пригодятся. И, с одной стороны, сейчас они пригождаются. Но просто так вот взять и потратить деньги на незнакомых мне людей, когда они этого даже не просят…
Плохие, плохие мысли!
Я подпрыгнула, повертелась на месте, заглянула на балкон:
– Булька, хватит мерзнуть!
А он, кажется, ответил, что ему не холодно, ему в самый раз. Я мигом заправила кровать, переоделась, пообедала (уже, оказывается, время к обеду подошло), схватила свой рюкзак, накопленные деньги и вышла из дома. Хотела сразу пойти в большой супермаркет, но застыла у порога. Все вокруг было таким заснеженным, воздушным, что хотелось стоять на месте и дышать морозным воздухом. Снег все еще падал – но был уже не очень крупным. Я очень люблю зиму. И люблю повторять, что хорошая зима лучше, чем плохая осень. Снег белый и чистый, он хрустит под ногами… Честно говоря, про него сложно даже какие-то слова говорить. Ну что там – просто застывшая вода. Почему же от него так здорово на душе?
До меня донеслись крики с детской площадки. Вот маленьким детям здорово! Играй – не хочу, все вокруг – друзья, хоть и каждый со своей лопаткой. Я подошла ближе. Несколько мальчишек играли порознь, малыши беспорядочно ходили по площадке, а мамы выстроились в ряд у выхода, попрятали руки в рукава и только покрикивали:
– Денис, не лезь туда!
– Ваня, ну что ты хватаешь снег, все варежки будут мокрыми!
– Катя, пойдем уже! Ты не слышишь, что ли? Я кому говорю? Пойдем, я сказала!
Несколько мам просто болтали друг с другом, не обращая на детей никакого внимания.
Все это было как-то неправильно, и я нахмурилась. Значит, вот они, взрослые люди? Снег для них не летел, что ли? Можно стоять и болтать, будто ничего не произошло?
Я торопливо надела перчатки и перемахнула через невысокую ограду. Оценила обстановку, словно шахматную игру. Ребенок справа, ребенок слева, наискосок… У меня даже вопроса не было, чем бы детей занять. Сегодня был день снеговиков. Пусть Булька с балкона смотрит, как мы будем лепить его в полный рост.
Я вылепила снежок, положила его на снег. Еще раз взглянула на одного из мальчишек и покатила снежок в его сторону. Мальчишка отошел на шаг назад, давая мне дорогу. А я у него спросила:
– Здорово у меня получается, да?
– Чего? – не понял мальчишка.
– Снеговика леплю, – деловито сказала я и пошла дальше, таранить снеговиком девчонку. Я знала, что мальчишка смотрит на меня и чего-то ждет. Потом оглянулась и крикнула ему: – Ты давай второй ком снежный кати! Для снеговика несколько нужно!
– Ага! – обрадовался мальчишка.
Девчонка впереди старательно счищала снег с лесенки и еще не знала, что ее ждет. Я подкатила к ней снежный шар и спросила:
– Хороший у меня снеговик, правда?
– Ну, ничего, – смущенно сказала девочка. – Только сбоку кривоват.
– Где кривоват?! – испуганно крикнула я.
Девочка держалась за лестницу и только наклоняла голову, чтобы получше разглядеть.
– Ну вон там, сбоку.
– По-моему, никакой он не кривой, – сказала я. – Вполне себе ровный.
– Нормальный шар! – сказал мальчишка, который лепил вторую снеговичную часть.
Девочка оторвалась от лестницы и показала:
– Да вот же, вот! Не видите, что ли? Он же тут почти продырявленный!
Я спохватилась:
– Так прилепи туда снега какого-нибудь скорее!
– Сейчас! – заторопилась девчонка, уплотнила моего снеговика и сказала: – Вот, смотри, теперь он ровный!
– Круглый, а не ровный, – поправила ее я.
– Круглый и ровный!
Я только махнула рукой и сказала:
– Покатили. Мне одной уже тяжело.
