Экстремальная Маргарита - Наталия Левитина

— А я так соскучилась, что воспользовалась служебным положением. Не забывай, я работаю в детективном агентстве и кое-что умею.

— Знаем-знаем, чем вы занимаетесь в вашем агентстве, — усмехнулся Кобрин. — Выслеживаете неверных жен и отлавливаете беглых кошек.

— Обижаете, гражданин начальник!

Яна сияла серебряным блеском, как начищенный самовар: на ней были маленькое серебристое платье, серебряные босоножки, и тени на веках тоже серебристые.

— У меня такая новость, — сообщила Яна, сверкая. — Готов демонстрационный клип. Ты будешь первым зрителем. И мой звукорежиссер сказал, что у него есть подходы к одному крутому столичному продюсеру, судьба свела, пьянствовали вместе, и он подсунет ему мою кассету!

— Я очень рад за тебя, — улыбнулся Кобрин. Будучи мужчиной темпераментным, он чутко реагировал на раздражители. А Янин волшебный голос с момента первой встречи превратился для него в сильнейший афродизиак. Ему бы очень хотелось сейчас поехать к Яне, но дома ждала любимая и страшно ревнивая жена. — Увидимся завтра. Спасибо, что встретила.

— Ладно. Езжай домой. Елена Борисовна, наверное, уже неистовствует.

— Яна! — негромко окликнул Кобрин девушку, собиравшуюся уходить.

— Что, милый?

— Ты нигде не ошиблась?

Яна взяла Ярослава за руку и покачала головой:

— Не волнуйся. Я сделала в точности так, как ты велел. И нигде не засветилась. Все нормально.

— Ну, будем надеяться. Иначе моя жизнь закончится трагически и бесславно.

— Не говори так…

* * *

А Елена Борисовна уже целых двадцать минут боролась у зеркала с кружевным бантом. Бант являлся частью прозрачного пеньюара, но висел как-то криво и неэстетично. Под струящейся тканью виднелась короткая блестящая комбинация. Эротичный наряд обошелся Кобрину в круглую сумму, правда, он об этом не знал. Рентабельность капиталовложения Елена Борисовна собиралась проверить прямо сейчас, дождавшись возвращения мужа из поездки.

Она опустила шар пуховки в коробку с пудрой и, помахав перед носом, избавила лицо от естественного блеска гладкой кожи. Посидев немного, нервно поглядывая на часы, Елена Борисовна вывинтила кисточку туши и еще раз прошлась по ресницам. Если верить рекламе, ее ресницы должны были тут же удлиниться раза в два и активно потолстеть. Но этого не произошло. Затем Елена Борисовна подредактировала карандашом контур рта. Ярослава все не было. Существовала угроза того, что задержись он еще на полчаса — и жена встретит его наглухо забетонированная тональным кремом, румянами, пудрой. Она красилась, не зная, как убить время.

Командировки мужа были для Елены Борисовны страшны. Ее сердце словно безжалостно обтачивали на токарном станке. Уезжая, Слава ускользал из-под контроля. Вырывался на волю, и страшно подумать, что он творил в Москве, носясь лихим мустангом по просторам безнаказанности.

Звонок у входной двери разлился чудесной — для слуха Елены Борисовны — мелодией. На самом деле он визгливо квакнул, но заждавшаяся миссис пришла в полный восторг. Не касаясь босыми ногами паркета, она понеслась в холл. Пеньюар летел следом, развеваясь, как парус.

— Слава! Почему так долго! Сколько можно ждать! — кинулась к мужу Елена Борисовна. Она стала второй женщиной, побывавшей в объятиях Кобрина за каких-то полчаса. Но это, конечно, далеко не рекорд.

Целуя драгоценного супруга, Елена настороженно принюхивалась, пытаясь различить аромат чужих духов. Но от умудренного опытом Ярослава так разило дорогим одеколоном, что терялись все посторонние запахи.

— Невероятно по тебе соскучилась! — сказала Елена. — Я безумно тебя люблю.

Кобрин прижал к себе мягкую полуголую жену в ворохе прозрачных кружев, отметив, что сегодня верная спутница жизни выглядит удивительно привлекательно, и крепко ее поцеловал.

— И я невероятно соскучился, — признался он. Яной он займется завтра. А пока рядом находилась жена, которая была еще очень и очень ничего.

* * *

Город обязательно должен был пострадать от какого-нибудь грандиозного природного явления — разрушительного тайфуна, снежной лавины или хотя бы от волны цунами. Потому что вот уже целых два часа, как были уложены в кроватки близнецы, а Маша Здоровякина все еще не садилась к компьютеру.

Сегодня ей позвонила давняя подруга и, бурля сочувствующим негодованием, передала информацию. Уже второй раз она видела из окна (ее дом стоял в двух шагах от здания ГУВД, что на Петербургской площади) гигантского Машиного мужа Илью, шедшего рядом с ослепительной женщиной, светловолосой, элегантной, стройной.

— По моему убеждению, надевать в жару черный шелковый костюм — это последняя стадия маразма. Однако блондинки в черном выглядят так эффектно, — тараторила подруга.

— Наверное, какая-нибудь свидетельница. Или подозреваемая, — беззаботно ответила Маша, постукивая клавишами. Разговаривая, она не прекращала работы. — Он общается по работе с гигабайтом разнообразных женщин, и блондинок, и брюнеток

— Я не придаю этому значения. Пожалуйста, не думай об Илье ничего плохого.

— Я о нем и не думаю, — фыркнула подруга. — Я о ней. Ты бы видела, как она стреляла глазами! Илья парнишка видный. И такой громадный. На него, безусловно, много желающих. Так что, старушка, кончай сохнуть у компьютера и займись мужем.

— Я действительно уделяю ему мало внимания, — призналась Маша. — Столько работы. И такой интересной! Хочется все успеть.

— Дура! Работа никуда не убежит, нет у нее такой врожденной склонности. А у мужчин есть! Бегать на сторону — это их имманентное свойство.

Маша некоторое время ничего не отвечала. Она развернула на дисплее электронный толковый словарь и быстро нашла слово «имманентный».

— Мария! — строго напомнила подруга. — Не лапши! Принимай меры! У вас дети.

— А если ты ошибаешься? Я не могу оскорбить Илью подозрениями.

— Ты не доверяешь моей интуиции?

Маша доверяла. Подруга действительно была старым боевым товарищем и никогда не подводила. Но Илья тоже пользовался у Марии неограниченным кредитом доверия.

— Машка, ты, конечно, очень славная девчонка

— Но та блондинка, которая положила глаз на Илью..

— Поверь мне, я даже не могу сказать, что она симпатичнее тебя. Нет! Это женщина из другого измерения, из другой галактики. Не из нашей жизни.

— Тебе достаточно было два раза увидеть ее из окна, чтобы это понять?

Нет, моя радость. Мне достаточно было единственного взгляда. Кроме того, не забывай, я живу на первом этаже. А они стояли и разговаривали битых двадцать минут. Жанровая зарисовка до сих пор у меня перед глазами. Илья, взволнованный, румяный и даже вспотевший… И она… Природная красота плюс естественное очарование, умноженные ударной мощью солидного банковского счета. Извини, но ты не конкурент. Ладно, оставим внешние данные. Но у тебя, элементарно, нет таких шмоток. Тебя, подозреваю, Илья чаще видит в драном халате или старой футболке, нежели в черном шелковом костюме от Каран. А духи она, несомненно, покупает в «Галерее цветов».

— Это что, совсем круто? — упавшим голосом спросила Маша. Замечание о «драном халате» по своей справедливости и проницательности приближалось к истинам Нового Завета.

— Круто? Да там вшивый пятимиллилитровый флакончик духов стоит больше, чем вся твоя компьютерная техника, вместе взятая.

— Что же мне делать? — простонала Маша. Она уже не смотрела на монитор, она вовсе отвернулась от компьютера. — А если ты все-таки ошибаешься?

— Я тебя предупредила. Теперь ты владеешь информацией. Ты умная девочка, поэтому думай. Возможно, я сгущаю краски, но в случае с Ильей лучше предупредить события, чем позволить им приблизиться к финалу. Он не донжуан и не сердцеед. Он верный муж и семьянин. Но если он влюбится в эту белобрысую куклу, то окончательно и бесповоротно…

…Мысль о том, что в ее счастливой жизни, которая полностью устраивала Машу, могут произойти перемены, удручающе действовала на психику. Маша если чего и боялась, то детских болезней, —войны, грабителей, интернетовских вирусов. Но от Ильи она никогда не ждала подвоха или обмана.

И сейчас тревожные думы настолько поглотили ее, что она забыла о любимом ноутбуке. За окном стемнело, а Илья снова задерживался.

Ощутив под боком что-то горячее, Валдаев автоматически отодвинулся. Теплая ночь не располагала ко сну в обнимку с нагретой печкой. А урчащая Пульсатилла таковой и являлась. Сонный Шурик уже было сделал движение, чтобы выдворить пушистую обузу за пределы кровати, но вовремя остановился. Внезапно он понял, что этой ночью Пульсатилла впервые доверила ему свои ценные мохнатые килограммы. В смысле, осчастливила присутствием. Это было новым прорывом в отношениях бывших антагонистов. Гордая аристократка признавала, что ей недостаточно быть любимой Валдаевым (выдрессированный сыщик теперь так добросовестно относился к обязанностям по обслуживанию кошки, что та уже не сомневалась в его любви), ей хочется любить самой.