Оболганная империя - Михаил Лобанов

Как мне стало тогда известно, в ответ на эту мою реплику Бородин написал протестующий ответ, принес его в газету "Завтра", но вскоре забрал обратно, почему-то не решаясь опубликовать.

Читая воспоминания Л. Бородина "Без выбора", испытываешь сочувствие к автору, которому пришлось пережить тяжелые испытания. Сам он считает свою судьбу состоявшейся, в этом видит свое "счастье" - понятие для него определяющее как в личной жизни, так и общественно-политической. Но нет ли элемента ущербности в этом "счастье", если его обладатель говорит о тех, для кого гибель нашего государства - величайшая трагедия: "Подавай им опять Советский Союз!" Или: "Задние копыта "государственного коня", по причине несовершенства знания строителем законов сопротивления материалов, подломились сами по себе, и "коняга" рухнула - лишь пыль к небу!".

Для Бородина, как и для других диссидентов, советский период русской истории - провал, пустое место, а из слепой безбрежной людской массы - провидцы только он да еще немного таких же. "Тщетно А. И. Солженицын призывал жить не по лжи. Люди научились жить по "не вере". Причем все - от колхозника до члена Политбюро... На фоне многомиллионного "нового советского народа" мы и нам подобные были выродки, уроды. Потому что нормальный советский человек по поводу своего неверия не рефлексирует". О Солженицыне мне говорить страшно: объявил же в печати Бородин вместе с другими "узниками ГУЛАГа", что противников Александра Исаевича "ждет преисподняя" ("Русский вестник", 2003, № 28). Видимо, ждет то же самое и тех, кто считает фальшью его призыв "жить не по лжи". Висит угроза и над такими критиками его книги "Двести лет вместе", как М. Назаров и М. Дунаев, которые по радио "Радонеж" назвали автора этой книги "духовно незрелым", не сказавшим ни слова о главном - о пропасти между христианством и талмудистским иудейством. Я не думаю, что этот хитрован не ведает об этой пропасти, он умалчивает о ней, чтобы парализовать наше сопротивление еврейскому игу, - ибо, когда это и где было, чтобы за один стол "равноправного разговора" садились победители и побежденные, насильник и их жертва?

Бородин не принимает названия "русский патриот", именуя себя "просто русским", но не тем, конечно, "просто русским" - из числа презираемых им десятков миллионов, живущих по "не вере". Особая тема - участие его в подпольной организации ВСХСОН (Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа) - с программой вооруженного свержения советского строя. Материал скорее для историков политического подполья, во многом романтического - деятельность этого кружка идеологически была замкнута на радикальном антисоветизме. Но было тогда, в 60-х годах, и другое в "русском движении" - "молодогвардейство", бегло упоминаемое Бородиным, но на котором подробно останавливается диссидент А. Янов в своей известной русофобской книге "Русская идея и 2000 год". Вынужден привести из этой книги цитаты, касающиеся меня. Это необходимо для уточнения сути дела. Речь идет о моей статье "Просвещенное мещанство" ("Молодая гвардия", 1968, № 4). "Лобанов... переносит центр мировой драмы из сферы борьбы социализма и капитализма в метафизическую сферу противостояния "духов"... предсказывает он, что в грядущем смертельном конфликте "рано или поздно столкнутся между собой эти две непримиримые силы", названные им "нравственной самобытностью" и "американизмом духа"... В отличие от ВСХСОНа, Лобанов верит в потенциал советского режима".

Это говорится о тех 60-х годах, когда группа "русских мальчиков" (по Бородину) из ВСХСОНа помышляла только об одном - вооруженном свержении советской власти, а между тем в самой атмосфере того времени уже скапливалась та угроза американизма, которая ныне стала мировой реальностью в качестве палача народов. А ведь единственной силой в мире, противостоявшей американской агрессии, обуздывавшей ее, был столь ненавистный Бородину и его диссидентским друзьям "монстр" - Советский Союз.

Бородин выдает себя и буквально еще несколько человек за тех прозорливцев, кто ни в чем не ошибался и кто держался "спасительного" для России курса. Но есть и другие мнения на сей счет. Например, Татьяна Глушкова писала в журнале "Молодая гвардия" в 1995 году: "Поведение Солженицына (как и поведение Сахарова или Шафаревича, Леонида Бородина и прочих антисоветских диссидентов, обласканных Западом), без сомнения, разительно отличалось от поведения М. Лобанова и других русских писателей, критичных к советской власти, но не опускавшихся до апелляции к лжесвободному миру, до сотрудничества, соратничества с ярыми, безусловными врагами своего Отечества. Не искавших ни "понимания", ни поддержки, ни славы на исстари ощеренном против России Западе. Не принявших ни единого сребреника из чужеземных, из заморских рук в качестве гонорара за свой русский патриотизм.

Я полагаю, что помимо непосредственного чувства, которое удерживало или отталкивало этих людей от - столь льстившего Солженицыну и его близкой компании - западного, американо-германо-израильского сочувствия, литераторы типа М. Лобанова (позволю себе такое обобщение) обладали достаточным разумом, чтобы понимать: за действительный русский патриотизм на Западе не платят ни славой, ни долларами, ни учеными званиями, ни докторскими мантиями, ни почетными лауреатствами... Что именно невостребованность Западом может сделать честь русскому патриоту".

И еще об одном. Бородин пишет, что в программе их подпольной организации, вообще среди их участников не было "еврейского вопроса". Иронично говорит он о русских патриотах, смелости которых хватает только на борьбу с еврейским засильем в русской культуре. Но ведь дело-то не просто в культуре, и вряд ли уместна тут ирония.

Хотелось бы спросить Бородина: довелось ли ему случайно видеть телепередачу с участием высокочтимого им героя его "автобиографического повествования" Ильи Глазунова? (Передача "Свобода слова". НТВ, 13 февр. 2004 г.) Тогда достаточно было Глазунову высказаться положительно об истории России, ее прошлом, о русском народе, ныне оскорбляемом и унижаемом, о великой русской культуре, как на него злобной стаей набросились окружавшие его собеседники-евреи. Небезызвестный адвокат олигархов, всякого ворья Резник, телепират Познер, прочие - все они ополчились против художника с обвинениями - кто за его "русский шовинизм", "невежественность", кто за одно уже то, что он посмел говорить в этой компании о русском, кто за его обращение к прошлому, в котором тому же Познеру видится только рабство, перешедшее по наследству новому поколению русских. Осознав себя в ловушке, Глазунов обратился было к своему излюбленному доводу - русский тот, кто любит Россию, таковы его лучшие друзья-евреи, нацеливши при этом взгляд на стоявшего поблизости Иосифа Кобзона (портрет которого красуется в мастерской Ильи Сергеевича). Но тот сердито смотрел вытаращенными глазами и не спешил на помощь к "русскому другу". Не помогла и патетическая глазуновская речь о собрате по кисти, горячо любившем Россию "величайшем (?) русском художнике" Левитане. В ответ на весь экран наползла физиономия Резника, слушавшего панегирик соплеменнику с ядовитой саркастической ухмылкой. Так вот, Леонид Бородин: существует ли еврейский вопрос в России? Или его нет, как не было во ВСХСОНе? Или вам ничто не говорит и то, что именно из этого племени, употребляя ваше слово, "вылупились" гайдары-чубайсы с их ролью чумных бактерий в теле России. Впрочем, у Бородина свое мнение о происходящем в стране. Он, например, считает "свидетельством начала изживания смуты" в нашей стране новое президентское правление в лице Путина, связывая его с "феноменом Владислава". В свою очередь с "польским королевичем" Владиславом, которому присягнули русские люди "по закону" в начале XVII века, связывается автором "начало духовного возрождения". Карамзин называл признавших Владислава "изменниками", и даже те, которые искренне видели в этом признании возможность умиротворения, вскоре убедились в иллюзии, ибо началась еще большая смута в результате грабежа, насилия со стороны ляхов. И только огненные призывы патриарха Гермогена (которые Бородин называет гласом вопиющего в пустыне), пламенный патриотизм Минина и Пожарского стали основой возрождения Руси.

И уже в царствование Михаила Романова притязания Владислава на московский престол грозили новыми смутами. В 1618 году он отправился "добывать Московское государство", осадил Москву, и даже когда по призыву Земского собора русские отстояли свою столицу от неприятеля и дело Владислава было проиграно, он продолжал сеять смуту, по его "наущению" крымцы в 1633 году напали на русские земли. И только в 1644 году поляки признали карту с Владиславом битой, пытаясь за его отказ от царского трона сорвать с Московского государства сто тысяч рублей. Что же касается упоминаемой Бородиным "смуты" наших дней, то странно думать, что неслыханные злодеяния, учиненные над народом, над страной "реформами" можно прикрыть риторикой о новом "деловитом" президенте, тем более, что этот президент сам называет себя "наемным работником" (кого?) и всегда подчеркивает, что право грабителей, сам людоедский порядок в стране - неприкосновенны. И какое может быть "изживание смуты", примирение между палачами и приговоренными к смерти?