Вор и проклятые души - Куц Сергей "Корвин Флейм"

Инквизитор покачал головой.

— Все дело в роме, которым он залил себе все нутро и мозги, — продолжил инквизитор. — Однако Ирма все же околдовала.

— Каким образом?

— Укусила в шею, — ответил монах, — и капитан стал шелковым. С таким же бараньим взглядом, как у остальных. — Лик церковника ожесточился. — А я стоял и ничего не предпринимал. Спокойно наблюдал, как толика еще одной человеческой души испита вампиром.

— Не начинай, Велдон, — я устало вздохнул, — они враги тебе и твоим богам.

— Враги, — согласился монах и задумчиво посмотрел в сторону берега, — но они люди.

— Мы тоже люди, с которых они с преогромным удовольствием сдерут шкуру да бросят освежеванные тушки за борт. На корм рыбам.

Монах вздрогнул и отвел взгляд от берега.

— На сей раз ты прав. Истинно и абсолютно, — сказал он. — Союз с вампиром есть наша сила и одновременно слабость. Его нельзя оправдать, и души наши продолжают грехопадение.

— Прокляты наши души? — Я произнес фразу, которой монах часто оканчивает нравоучения.

Инквизитор кивнул.

— Лучше скажи, где они?

— Предвестник и вампир?

— Они самые. Кто ж еще?

— Бран играет в кости с матросами на нижней палубе, — ответил инквизитор, — а Ирма у себя.

— Я к ней.

— Постой! — Велдон схватил меня за рукав камзола. — Что будем делать, как прибудем в Ревентоль?

— Искать Алису и Лилит. — Я не понимал, почему монах спрашивает об этом. Мы давно условились, что найдем и освободим их.

— С этим ясно. Но найдем, и что дальше?

— Что-то в толк не возьму…

— Ты невыносим, Гард! — вспылил монах. — Они свободны от власти Низверженного, лишь когда ты рядом. Я помню, как изменились Алиса и Лилит, когда ты умер. Ты всегда будешь рядом с ними? Всегда?

— К чему ты клонишь?

Я облокотился о фальшборт, чтоб продолжить разговор. Хвала небесам! Черная магия вампира избавила нас от чужих ушей. Для команды «Благословенной на волнах» и пассажиров флейта наше существование проходит мимо. Нас не замечают, если не напомнить о себе. Про нас быстро забывают. Нас не видят и не слышат. Ирменгрет и Брана тоже нет рядом. Никто нас не подслушает.

Но если сам дьявол рядом? Незримый? Кровь и песок! Раз так, то пусть узнает! Я не могу вечно молчать! Томас Велдон — единственный, кто поймет меня, а я его. Мы можем говорить начистоту, и пусть только мир будет свидетелем наших бесед. Да еще боги, что схватились за этот мир, коль им нужна наша беседа. Здесь мы бессильны. Но нам нужно поговорить.

— Мы должны уничтожить Низверженного… — Велдон все ж заговорил шепотом. — А до тех пор ты не восстанешь против дьявола! Ты не станешь обманывать его и молить Бога Отца и Бога Сына о надежде на Спасение и Прощение.

— Святой отец, — я по-настоящему опешил. Забыл, что монах просил не вспоминать его сан, — ты ведаешь, что произносят твои уста? Тебя ли я слышу?

— Меня, Гард, — тихо зарычал инквизитор. — Ныне мне нет прощения и тебе тоже. Но ты должен понимать, что без могучей силы нам с Возвратившимся богом не справиться.

— Бог Отец и Бог Сын… — начал я, но мысль свою не закончил.

Велдон перебил меня.

— Они далеко, — с жаром шептал монах; прежде он был столь же истовым, когда говорил о вере, а сейчас святотатствовал, — но дьявол гораздо ближе. С его помощью мы одолеем Низверженного.

— Почему ты так думаешь?

— Орнор знал разных богов, а первородная тьма, рекомая ныне Люцифером, вечна в нашем мире.

— Не от веры ли отрекаешься, Велдон?

— Замолчи, безумец! Ни слова больше о моей вере! Она со мной навсегда! Мы будем молиться о Спасении и Прощении. Молись и ты, хоть сейчас! Забудь слова, что нельзя тебе молиться. Молись!

Велдон перевел дух. Он тяжело дышал и взмок, хотя на палубе прохладно. По левой скуле инквизитора бежала капля пота.

— Молись кому хочешь, Николас, и я… Я буду молиться и за тебя тоже. Но ты не отречешься от сделки с дьяволом. Ты будешь служить ему!

Взор монаха пронзил меня насквозь. Как в прежние дни, но в прошлом такой взгляд обвинял в неискренности, в слабости и непрочности моей веры. В сей миг Велдон толкал к совершенно иному.

— Служи ему, — едва слышно произнес Велдон, — а я буду рядом. Вместе с тобой.

— И вместе с сатаной…

— Да! — закричал монах.

Я оглянулся. Нас не услышали. Никто из моряков, которые были на палубе или на мачтах, не смотрел в нашу сторону. Но что с Велдоном? Он обхватил себя руками и согнулся в пополам. В горле монаха что-то забулькало. Естество, плоть инквизитора противилась исторгнутому языком. Сейчас его будет рвать!

— За борт! — Я схватил Велдона и помог свеситься к воде.

Однако монах оказался сильней бренной плоти. Он совладал с собой.

— Я в порядке, — сказал инквизитор.

Он выпрямился и посмотрел на меня мутным взором.

— Гард, — вновь зашептал монах; он, как безумец, то кричит, то переходит на шепот, в его левом глазу отражалось сумасшествие, — мы спасем мир, и в том спасение наших проклятых душ!

— Спасем? От чего?

— От Низверженного! О, Николас! Избавим Орнор от возращения первого забытого бога и его присных. Этим мы обманем дьявола! Избавление мира от Низверженного покроет наши грехи! Даже твои! Мы обретем Спасение и Прощение! Мы будем молиться, и величина нашего деяния не позволит Богу Отцу и Богу Сыну отвернуться от наших воззваний.

— Ты кое-что забыл, монах, — хрипло произнес я. — Страшно не только пришествие Низверженного и явление в мир дьявола во плоти. Я призвал всадников апокалипсиса. Начались последние дни!

— И что? — с пылом возразил монах. Совсем неожиданно для меня. Не думал я, что конец времен будет не важен для Томаса Велдона. — Апокалипсис ничего не меняет для нас. Небо не обрушилось на землю, когда мы узрели предвестников в вышине! Да и ты тоже забыл кое о чем! Один из них рядом! Война с нами!

— Он как обычный человек… — неуверенно сказал я.

— Вот видишь! — напирал Велдон. — Обычный человек, и не собирается меняться, а посему конец времен не наступит завтра. Быть может, нашего века хватит, чтоб не заметить признаков апокалипсиса.

— Моего хватит. — Я прибавил к сказанному пару крепких слов. — Я связан с дьяволом навеки. Я, считай, бессмертен.

На миг Велдон отпрянул, но почти сразу продолжил. Мое признание не смутило монаха.

— Все одно! Никто не ведает, сколь долго продлится конец времен. Верь мне! Нет ничего подобного в священных текстах. Говорю тебе сие как инквизитор!

— Вряд ли Матерь Церковь примет тебя назад. — Я не смог удержаться.

Левое око Велдона сверкнуло, в нем появился гнев, однако монах сдержал себя.

— Это не важно!

Я вновь удивился. Томас Велдон продолжал говорить немыслимое для того, каким я знал его.

— Важно другое, Николас. Важно то, что предвестник подле нас, и мы увидим, когда он станет другим.

— Что тогда?

— Тогда мы поймем, что конец Орнора близок. Но ты же помнишь, что сказал… дьявол…

Велдон буквально прошипел последнее слово. Разумом он толкал себя и меня к союзу с первородной тьмой, но душа противилась.

— Что же он сказал?

— Предначертанное изменилось. Никто не знает, что должно теперь произойти, — произнес монах. — Я запомнил сказанное им! Слово в слово! Кто знает…

Монах закрыл око и схватился за сердце.

— Больно в груди, — вдруг молвил он. — Но я закончу. Быть может, мы изменим предначертанное! Война должен быть рядом!

Мы замолчали, подавленные сказанным и услышанным.

— А Ирма?

— Она исчадие ада. — Велдон стал спокоен. — Но ад внутри нас. Убеди ее остаться с нами. Она сильна и тоже поможет нам.

— Не верю собственным ушам.

— Я тоже, — обронил Велдон. Монах побрел на нос корабля, где я впервые увидел его этим утром.

Нужно осмыслить то, что произошло сейчас. Нам обоим. Видно, как инквизитор с головой ушел в собственные мысли. А я? Я вдруг вспомнил, что ночью мы не закончили разговор о Даон ди Регель. Только в эту минуту он казался не столь уж важным… Но лишь на одно краткое мгновение.