Золотые мили - Катарина Причард

— Браво, браво, мой мальчик, настоящая речь, — сухо заметил Моррис.

Том понял, что хотел оказать отец: он-де говорил сейчас, точно уличный оратор.

— Это совсем не речь, отец, — сказал он. — Одни только факты. И я передал их так, как я их понимаю.

— Говори всегда то, что думаешь и что чувствуешь, Томми, и никогда не ошибешься, — горячо поддержал его Динни.

— Мы с отцом гордимся, что ты так хорошо во всем разбираешься, сынок, — вмешалась в разговор Салли, желая защитить Тома и показать Моррису, что нельзя с такой иронией относиться к сыну. — Меня всегда удивляло, сколько героизма в повседневном труде рудокопа. А теперь, когда ты — один из них, их невзгоды — это и мои невзгоды.

— Да уж, быть рудокопом не шутка, тут нужна выдержка, и еще какая, — провозгласил Динни и, чтобы вернуть всем хорошее расположение духа, пустился в пространное повествование: — Боб Гиллеспи рассказывал мне на днях, что один из директоров их компании, мистер Филпотс, вздумал осмотреть шахту, и Боб отправился с ним вместо проводника. И натерпелся же страху этот мистер Филпотс! Как осенний лист дрожал, вцепился в Боба, так что и не оторвешь. Понадобилось им спуститься в гезенк. Боб и говорит:

«Поставьте левую ногу в бадью, мистер».

А Филпотс: «Н-не могу!»

Потом — только поставил, а бадья возьми да и перевернись; мистер Филпотс опять как вцепится в Боба. Тогда Боб надел на него предохранительный пояс и осторожно спустил вниз. До чего же, говорит Боб, он жалостно смотрел на меня, когда спускался. Ну прямо как ягненок, которого собираются резать.

Боб даже крикнул ему сверху: «Все в порядке! Отличный гезенк, правда, мистер?»

Ребята рассказывали потом, что, когда Филпотс спускался вниз, бадья под ним крутилась, что твоя карусель, и сам он чуть не отдал богу душу.

Он потом сказал Бобу, что никогда больше не полезет в шахту.

Над рассказом Динни, по обыкновению, дружно посмеялись, а Моррис, как бы желая загладить свою бестактность перед Томом, уныло заметил:

— Я лично не виню его. Я сам струхнул, когда первый раз спускался в шахту, которую мы заложили в Кулгарди. Помнишь, Динни?

— Еще бы не помнить! — усмехнулся Динни. — На тебе, Моррис, просто лица не было, побелел как полотно — уж можете не сомневаться. И все-таки потом каждое утро спускался в шахту как миленький. Вот это я и называю выдержкой. А ведь есть парни, которые вообще не знают, что такое страх. Черт-те что вытворяют. Верно, Том?

— Еще как верно, — сказал Том. — Есть у нас сдельщики, которые на все идут, лишь бы выгнать побольше: сами задыхаться будут, а машине не дадут стоять. Им бы только побольше заработать, пока есть возможность, а потом поскорее убраться с рудника.

— А есть дураки, которые как работали в старину, так и продолжают работать, — добавил Динни. — Не хотят, к примеру, пользоваться предохранительными обоймами — и все тут. Боб на днях мне рассказывал, как он работал в одном гезенке с Пэдди Флином и его напарником Фэттом Дэхиллом. Пэдди ведь почти что слепой: конца запального шнура и то не видит, а позволь ему — так полезет в самый дым через десять минут после отпалки. Боб рассказывает, в какую он однажды попал с ним переделку.

Как-то запалил Пэдди восемнадцать шнуров. Стою я, говорит Боб, в гезенке и жду, когда он постучит или дернет за веревку. Все приготовил, натянул канат, жду, жду… Никак не дождусь… Даже ноги начали дрожать. Чертовски неприятно такое ожидание. Слышу, Пэдди стучит — тащи, мол. Только он ступил на платформу, раздался первый взрыв…

Не досчитались мы тогда трех взрывов, и Пэдди стал рваться вниз: надо, мол, взглянуть, что там случилось. В гезенке полно дыму, а Пэдди твердит свое: «Не могли они отказать».

«Не пущу я тебя», — говорит Боб.

Но он все равно спустился, и столько там было дыму, что Пэдди даже видно не было. Только фонарик подмигивал красным глазком.

На этот раз недолго пришлось Бобу ждать. Пэдди тут же потянул за веревку. Боб тащит и чувствует, что веревка дергается у него в руках. Вытащил, а Пэдди так и вывалился из бадьи, бледный как смерть и весь мокрехонек. Оказывается, пока он добрался до забоя, у него закружилась голова. Схватил он ведро с водой и вылил на себя — этим и спасся. А не то ни в жизнь не добраться бы ему до бадьи и не дернуть за веревку.

— Старый дуралей! — пробормотал Том.

— И напарник у него не лучше, — продолжал Динни, — хоть и помоложе и вроде бы должен быть посмекалистее. А ведь через несколько дней после того случая Бобу пришлось вытаскивать Фэтти Дэхилла. И вот какая с ним приключилась напасть.

Чувствую, говорит Боб, что веревка так и ходит ходуном у меня в руках. Тяну осторожно, потихоньку, чтобы он не упал, а он фута за четыре до платформы возьми и вывались из бадьи.

«Эй, держись за канат!» — крикнул ему Боб, а сам скорей вниз по лестнице — туда, где повис Фэтти, чтобы накинуть на него веревку.

Ей-богу, говорит Боб, если б Фэтти свалился на дно, от него бы только мокрое место осталось. Счастье его, что он, бедняга, как-то случайно ногой за бадью зацепился. Вытащили они его благополучно, и чуть он пришел в себя, как Пэдди на него накинулся и давай орать:

«Ты что, спятил, дурак ты этакий? Цирк тут устраивать вздумал — смотри, какой акробат выискался! Не нашел другого места гимнастикой заниматься! Где у тебя голова-то была? Выпустил веревку, остолоп, и рот разинул, будто это поможет. Мне вот седьмой десяток пошел, а я сроду таких штук не выкидывал».

«Да замолчи ты, Пэдди, — говорит ему Боб, — не видишь, человек без сознания!»

А Пэдди ему:

«Ах ты господи, нашел тоже место для обморока — ведь это гезенк, а не что-нибудь!»

Все рассмеялись, как и ожидал Динни, и он, помолчав немного, продолжал:

— После этого случая Пэдди решил испробовать безопасные патроны.

«Они как — ничего?» — спрашивает он Боба.

«Конечно, замечательная вещь», — говорит Боб. Достал ему несколько штук и показал, как ими пользоваться.

В следующий раз взял Пэдди эти патроны с собой. И вот во время перерыва поднялись они с Фэтти наверх, сели завтракать, а Боб подсел к ним, и стали они все вместе ждать взрыва. Ждали, ждали — нет.

«А ты не забыл запалить их, Пэдди?» — спрашивает Боб.

«Нет, не забыл», — говорит Пэдди.

Слышат — бабахнуло три раза и опять тихо.

«Пойду-ка взгляну, в чем дело», — говорит Пэдди.

«Нельзя, еще рано», — говорит Боб.

«Какое там рано, небось, целых полчаса прошло!» — говорит Пэдди.

«Тут не полчаса надо ждать, а больше», — говорит Боб.

Но Пэдди спустился и увидел, что взорвались только три заряда вокруг главного. Тогда Боб сам отправился посмотреть, в чем дело. Он заново установил все патроны и поднялся наверх. Ждут — ни одного взрыва! Как видно, Пэдди попались отсыревшие патроны. Боб стал ему говорить, что один его напарник два года пользовался этими патронами и за все время только две осечки было. Но старый дурак теперь и слышать об этих патронах не хочет.

— В сумасшедшем доме ему место, а не на руднике, — сказал Моррис.

— А Боб молодец, что спустился в гезенк, когда Дэхилл повис на бадье, — сказал Дик, отдавая должное Бобу Гиллеспи и выражая тем общее мнение.

— Конечно, молодец, — поддержал его Динни. — Ведь он сам мог разбиться насмерть вместе с Фэтти.

— И так благородно поступают люди в шахтах каждый день, — воскликнула Салли. — А часто ли услышишь, чтобы рудокопа назвали героем?

— Был однажды во время катастрофы на Бони-Вейл такой случай, — напомнил Динни.

— А что там произошло, Динни? — спросил Лал. — Я ведь был тогда совсем маленький.

— Это было в девятьсот седьмом году, — сказал Динни. — Начался такой ливень — просто страх: настоящий потоп. Вестралию и восточную часть Бони-Вейл совсем затопило, в долине Кулгарди тоже было полно воды. И вот прорвалась эта вода в штольню и хлынула в главную шахту; с десятого горизонта поднялась на девятый. До скип нельзя было пробиться, и людям, отработавшим смену, пришлось туго. Не меньше двух часов понадобилось, чтобы из шахты выкачать воду и поднять их наверх. Но одного рудокопа не досчитались — итальянца по имени Варискетти, Модесто Варискетти. Он работал на десятом горизонте, в двадцатифутовом скате. А вода к тому времени до девятого горизонта поднялась, так что над ним уже было футов сто воды. Ребята так и считали, что он погиб, если, конечно, не сумел выбраться из ската окольными путями. Где только его не искали!..

— А ты, Динни, надеялся, что он спасся? — нетерпеливо спросил Дэн.

— Кое-кто из нас, давних старателей, считал, что если только он в скате, то еще не все потеряно и он мог остаться в живых, — осторожно ответил Динни. — Мы считали, что вода, поднимаясь, вытеснит воздух в скат и сжатый воздух преградит ей дальнейший путь. Я вспомнил, что таким образом спасся один рудокоп, когда затопило рудник в Бендиго.