Нянь, или мужчину вызывали? - Холли Петерсон

— Кэтрин не такая! — крикнула я ему вслед, но он уже направлялся к машине.

На обратном пути мы оба погрузились в свои мысли, но примерно через час я не выдержала и спросила:

— Ну ладно, дайте мне еще один пример. Что-нибудь в моем поведении, что напоминает светскую даму из Квартала.

Он улыбнулся своей убойной улыбкой и почесал подбородок, а потом усмехнулся.

— Ага, есть пример.

— Какой? — Мне было не по себе.

— Ваши леопардовые подушки.

— Мои что?

— Ваши леопардовые подушки. В каждой чертовой квартире на большом диване в гостиной лежат совершенно одинаковые леопардовые подушки, где-то двадцать на тридцать сантиметров, с нарядными шелковыми кисточками. Две подушки, по обоим концам дивана, поверх других, тоже дорогущих на вид подушек.

Мне стало неуютно. Он продолжал.

— Каждый раз, когда кто-то приходит в дом, вы сразу идете к этим двум подушечкам и как следует их взбиваете, прежде чем открыть дверь. Меня это ужасно забавляет.

Этот парень, словно наблюдательное устройство ЦРУ, вышел именно на тот предмет, который втянул меня в этот мир много лет назад. И он был прав: эти леопардовые подушки действительно были символом. Метафорой этой жизни. Я помню, как впервые зашла в гости к Сюзанне, зная, что мне далеко до ее класса и стиля. Я говорила себе, что мне все равно, хотя на самом деле, конечно, мне было не совсем все равно. Естественно, я хотела, чтобы друзья Филипа, этот замкнутый инцестуозный мирок богатых людей, меня приняли.

Я хотела быть такой, как она, но знала, что по природе своей я этого не сумею. Я села на ее диван и взяла в руки лежавшую рядом мягкую подушечку: я разглаживала пальцами мягкий бархат, обводила желтые и коричневые разводы, подергивала желтые шелковые кисточки, теребила изящное плетение по краям. Я хотела точно такую же подушку. От нее так и веяло деньгами, стилем, уровнем жизни.

Через две недели, когда из «Ле декор франсэз» прибыли мои собственные леопардовые подушки в коробке, завернутой в розовую оберточную бумагу и перевязанной белой лентой, я положила их на свой диван. И с тех самых пор они помогали мне чувствовать себя членом клуба, к которому я не принадлежу.

Но я не могла вот так просто сдаться.

— Питер, я не понимаю, какое отношение дурацкие леопардовые подушки имеют к этому разговору.

— Думаю, вы переняли у местных больше, чем сами заметили.

Я ударила его сумочкой по руке, гадая, что бы он сказал, если бы знал, что подушки обошлись мне в две с половиной тысячи долларов.

Глава 11

Тухлые яйца

Прямо перед нами шагала по тротуару женщина в юбке с высоким разрезом сзади и высоких ботинках из крокодиловой кожи, прямо как модель на подиуме; ее юбка распахивалась до самых трусиков, демонстрируя загорелую ногу идеальной формы. Прошла неделя с поездки к морю, мы с Питером покончили с разными мелкими делами и поворачивали за угол к школе Дилана. Я заметила, что это зрелище вызывает у Питера улыбку.

Ингрид Харрис — женщина слишком стильная, чтобы тужиться. Кроме великолепных ног, она могла похвастаться аккуратной выпуклой попкой и грудью, как у Барби. Я вдруг вспомнила, как один раз сидела на детской площадке на Семьдесят пятой улице, Дилану тогда было лет шесть; мамочки разговаривали о том, как они ненавидят тренировки, Ингрид там, конечно, не было, но ее старший сын, игравший с Диланом неподалеку в песочнице, услышал наш разговор.

— У моей мамы тоже есть тренер, — заявил Кон-нор. — Его зовут Мануэль. Он из Панамы; он мне оттуда гитару привез. — Мы все знали Мануэля, чернокожего атлета с шикарным телом, работавшего в дорогом спортзале неподалеку. И нашу Ингрид с ее сверхактивным сексуальным аппетитом мы тоже хорошо знали; он у нее включался при виде мало-мальски привлекательного мужчины. Она смотрела порнофильмы, когда муж был в отъезде. А среди ее любимых фильмов как раз была порнушка с неграми.

— Хотите, расскажу секрет? — продолжил Коннор.

— Конечно, милый, — подбодрила его Сюзанна.

— Мама с Мануэлем занимаются в телевизионной комнате, — сказал Коннор, — а после занятий немножко вместе спят.

Я снова взглянула на Питера. Его все еще завораживал тот факт, что ягодицы у Ингрид были размером с грейпфрут.

Я стукнула его по руке.

— Подберите челюсть.

Иветта ждала у ступеней школы с Майклом и Грейси в двойной прогулочной коляске. Пока я обнимала их, вытаскивая из сидений, до нас все тем же модельным шагом добралась Ингрид.

— Ну и кто этот шикарный мужчина?

— Привет, Ингрид. Это Питер Бэйли. А Иветту ты знаешь.

— Такой красавчик!

— Руки прочь.

— Приятно познакомиться, Ингрид. У вас здесь сын учится? — Питер суетливо протянул ей руку, выкатив грудь колесом. Я вдруг стала невидимой, и мне это совсем не понравилось. Она пододвинулась поближе, так что ее силиконовая грудь оказалась в миллиметре от его руки.

— Да, Коннор. Он ровесник Дилана. Вы в Нью-Йорке в гостях?

— Он работает у нас в семье. — Я шагнула вверх по лестнице, держа своих отчаянно извивающихся малышей.

— Мамочка! — захныкала Грейси. — Я же сказала Иветте, что хочу остаться дома.

— А я сказала Иветте, что хочу вас повидать и сходить с вами в парк, когда у твоего брата закончатся уроки. — Я нежно погладила ее пальцем по щеке.

— А я не хочу! — Она возмущенно посмотрела на меня. Майкл, соскучившись у меня на руках, резко выгнул спину и чуть не полетел вниз. Питер одной рукой схватил меня за локоть, чтобы помочь мне сохранить равновесие, а другой придержал спину Майкла. Ингрид с растущим интересом наблюдала за его ловким маневром.

— И у него своя компания по программному обеспечению.

— Он еще и умный? О-о-очень мило. — Ингрид слегка раздула ноздри.

— Ингрид! — предупреждающе воскликнула я, но она это благополучно проигнорировала. — Я купила несколько билетов на благотворительный прием Дюпон. — Речь шла о грядущем приеме в музее Дюпон, где основной темой были белые ночи в Эрмитаже. Только разговором я и могла притушить вспыхнувшее между ними пламя. Я была права: все это сплошная фантазия. Питер мною совсем не интересовался, его ко мне даже не тянуло. Ямочка на его левой щеке стала глубже, когда он улыбнулся Ингрид. Вот так выглядит заинтересованный мужчина. Я чувствовала себя как типичный комедийный персонаж — толстая подружка главной героини, ни разу ни с кем не переспавшая.

Ингрид повернулась ко мне.

— Я видела, ты купила два билета. Молодец, если учесть, что половина совета директоров Пемброука состоит в комитете, купить самые дорогие билеты гала-уровня очень умно.