Путешествия Христофора Колумба /Дневники, письма, документы/ - Коллектив авторов

Люди с кораблей отправились на берег стирать одежду. Некоторые из них отошли от побережья на незначительное расстояние в глубь страны и встретили там большие селения. Но дома были пусты, так как все индейцы обратились [при виде матросов] в бегство. Моряки вернулись к берегу, следуя течению одной реки, большей чем та, что впадала в бухту.

Четверг, 29 ноября. Весь день шел дождь, и небо оставалось облачным. Поэтому корабли не вышли в море. Несколько христиан посетило другое селение, близ северо-западной оконечности бухты. В домах они не нашли никого и ничего. По дороге они встретили одного старика, который не смог убежать от них. Схватив старика, они сказали ему, что не желают ему причинить зла, а затем вручили ему безделушки, предназначенные для мены, и отпустили с миром.

Адмирал желал увидеть старика-индейца, одеть его и расспросить обо всем, потому что был он обольщен прелестью этой земли и ее расположением, удобным для заселения, и полагал, что здесь должны быть большие поселения.

Моряки нашли в одном доме кусок воска, который адмирал взял на сохранение, чтобы вручить впоследствии королям. И он говорит, что там, где есть воск, всегда имеются тысячи других превосходных вещей. Они нашли также человеческую голову, уложенную в корзинку и прикрытую другой корзинкой. Корзинки висели на одном из столбов, (поддерживающих крышу]. Такую же голову они нашли в другом селении. Адмирал предположил, что это были головы родовых старейшин (principales del linage), потому что в каждом из этих домов помещалось много людей, которые, должно быть, являлись родичами, происходящими от одного предка30.

Пятница, 30 ноября. Из-за восточного противного ветра адмирал не мог выйти в море. Он отправил на берег восемь хорошо вооруженных человек и с ними двух индейцев из числа тех, которых он с собой вез, чтобы они осмотрели селения в глубине страны и вступили с их жителями в переговоры. Посетив много домов, они не нашли в них никого, так как все индейцы сбежали.

Они увидели четырех молодых людей, которые что-то копали на своем ноле. Но как только индейцы заметили христиан, они сразу же обратились в бегство, и догнать их было невозможно.

Путники много прошли, видели немало селений и плодороднейшие, сплошь возделанные земли и большие реки. На берегу одной из них стоял очень красивый деревянный челнок, или каноэ, длиной в 95 футов. Он мог вместить сто пятьдесят человек.

Суббота, 1 декабря. По той же причине, что и вчера, т. е. из-за сильного дождя, адмирал не вышел в море. Он водрузил на скалах у входа в бухту большой крест, а бухту назвал «Святой гаванью» (Puerto Sancto). Эти скалы расположены на юго-восточной стороне прохода, ведущего в бухту. Тот, кто пожелает войти в нее, должен держаться мыса, вдающегося в проход на ее северо-западной стороне, а не скал на ее противоположном берегу, потому что, хотя под этими скалами глубина моря 12 локтей и дно чистое, но чуть дальше к середине прохода есть непокрытая водой мель. Можно, впрочем, в случае необходимости пройти между скалами и этой мелью, так как и у мели и у скал везде глубина от 12 до 14 локтей. А при вступлении в проход нужно идти на юго-запад.

Воскресенье, 2 декабря. Все еще дул противный ветер, и адмирал не мог выйти из бухты.

Адмирал говорит, что ночью ветер здесь дует с берега и что корабли, которые вступят в бухту, могут не опасаться любых бурь, потому что мель у входа в нее защищает внутренние воды от волнения.

В устье реки, впадающей в бухту, корабельный мальчик нашел камни, которые, как кажется, содержат золото. Адмирал решил отвезти их королям. Он говорит также, что на расстоянии выстрела из ломбарды [от этой местности] имеются большие реки.

Понедельник, 3 декабря. Так как все время стояла неблагоприятная для плаванья погода, адмирал не вышел в море и решил отправиться на осмотр одного очень красивого мыса, расположенного к юго-востоку от бухты на расстоянии в четверть лиги от нее.

Он вышел на лодках с отрядом вооруженных людей. У самого мыса, при впадении в море большой реки, имелась горловина, в которую можно было войти, взяв на юго-восток. Ширина ее была сто шагов, а глубина при самом входе или далее в устье – один локоть. Однако дальше вверх по течению глубина возрастала и доходила до четырех, пяти и даже двенадцати локтей. И здесь свободно могли бы поместиться все корабли, какие только есть в Испании. Оставив позади один из рукавов этой реки, адмирал направился на юго-восток и в одной бухточке увидел пять очень больших челноков, которые называются у индейцев каноэ. Были они похожи на фусты и так красивы и столь ладно сооружены, что любо было поглядеть на них.

У подножья гор вся земля была возделана, выше шли густые леса. Следуя дальше по дороге в горы, адмирал и его спутники наткнулись на хорошо покрытый и прочный навес, которому ни солнце, ни дождь не могли причинить вреда. Под ним нашли деревянное каноэ, подобное фусте о 17 скамьях. Они поднялись еще выше и вступили на плоскую поляну, всю сплошь занятую разными культурами и в том числе отличными тыквами. Посреди поляны было большое селение. Адмирал нагрянул сюда неожиданно, и как только жители заметили его, тотчас же все они – мужчины и женщины – обратились в бегство. Индеец, которого адмирал взял с собой [с корабля], успокоил их и сказал, что пришельцы – хорошие люди.

Адмирал дал индейцам погремушки, бронзовые кольца и четки из зеленых и желтых стекляшек, и всем этим они были очень довольны. Адмирал убедился, что ни золота, ни других драгоценностей индейцы не имеют, и лучше поэтому оставить их в покое, и что округа была населена, хотя все остальные индейцы бежали от страха.

Он заверяет королей, что десять человек могут обратить в бегство десять тысяч индейцев – ведь они такие робкие и боязливые, что не носят даже оружия, кроме разве палиц, к концам которых прикреплены обожженные и заостренные колышки. Эти палицы все они охотно меняли на безделушки. Адмирал решил вернуться обратно и тронулся в путь. По дороге, дойдя до того места, где были оставлены лодки, адмирал послал несколько человек в горы, где он только что побывал, потому что ему показалось, что там должна быть большая пасека. Прежде чем эти люди вернулись к месту, где остановился адмирал, сбежалось много индейцев. Один из них вошел в реку у самой кормы одной из лодок и произнес большую речь, которую адмирал не понял; другие же индейцы время от времени подымали руки к небу и испускали громкие возгласы.

Адмиралу показалось, что индейцы заверяют его в своих мирных намерениях и радуются его приходу. Но тут он заметил, что один из его индейцев изменился в лице и стал желтым, как воск; дрожа всем телом, он знаками стал объяснять адмиралу, что необходимо немедленно бежать с берегов этой реки, так как индейцы хотят умертвить всех пришельцев.

Этот индеец подошел к одному христианину, вооруженному арбалетом, и показал его местным жителям. Адмирал понял, что индеец говорит им о действии арбалета, убивающего людей на далеком расстоянии. Индеец схватил также шпагу, обнажил ее и, показывая всем, сказал, что таким оружием легко перебить [нападающих].

Выслушав все это, местные индейцы бросились в бегство, а индеец адмирала все еще продолжал дрожать всем телом из-за малодушия и трусости; а он был человеком высокого роста и большой силы.

Адмирал не желал выходить на берег и приказал грести вверх по течению до места, где снова скопились индейцы. Было их там очень много, все раскрашенные в разные цвета и нагие, в чем мать родила. У некоторых на голове были султаны из перьев, и решительно все имели связки дротиков.

«Я приблизился к ним и дал им кусочки хлеба и попросил их дать мне дротики. За дротики я отдавал одним погремушки, другим бронзовые колечки или стеклянные четки. Они успокоились и подошли всем скопом к лодкам и давали нам за любую вещь все, что у них было.

Моряки незадолго до того убили черепаху, и ее разбитый панцирь лежал в одной из лодок. И корабельные мальчики меняли на связку дротиков обломки панциря величиной с ноготь.

Они [индейцы] подобны прочим людям, которых я встречал на этих землях раньше. Они так же верят, что мы явились с неба и так же легко отдают все свое достояние за любую вещь, какую бы им ни предложили, не жалуясь на то, что дается в обмен мало. И я думаю, что таким же образом они будут отдавать нам золото и пряности, если только то и другое у них имеется.

Я видел красивый и не очень большой дом с двумя входами (так устроены и все прочие дома) и вошел в него. Внутри он был разделен удивительнейшим образом на нечто вроде горниц, устроенных настолько своеобразно, что я и объяснить не могу. К потолку были подвешены раковины и другие вещи. Мне показалось, что здание это – храм, и, кликнув индейцев, я спросил их, изъясняясь знаками, не молятся ли они здесь. Они ответили отрицательно. А один из них поднялся к потолку и охотно давал мне любое из того, что там было подвешено, и я взял кое-что из этих вещей».