Дальний поход - Андрей Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг все вздрогнули – настолько неожиданно и громко захохотал Афоня Спаси Господи.
– Ой, не могу, ой!
– Ты почто ржешь-то, ровно скаковая лошадь? – отец Амвросий с недовольством посмотрел на послушника.
А тот все не унимался, вот уже и скрючился, схватился за живот:
– Ой, держите меня, люди добрые, ой, держите! Посейчас помру, спаси, Господи!
– Да хватит уже ржать-то, скаженный!
– На Семку… ох-ха-ха… гляньте только! Вот же дикарь истинный – черт худой! Аж ребра торчат… ах-ха-ха!
– На себя погляди, – обиделся Короедов.
Оглядываясь на свое полуголое, обмазанное илом, воинство и сам атаман едва сдерживал смех, да все… окромя старавшегося держаться серьезно священника. Впрочем, надо сказать, что и тот, с сияющим золотым крестом на грязной волосатой груди – смотрелся весьма комично.
Как бы то ни было, ватажники погрузились в лодки – весла валялись тут же, в камышах, – и споро погребли к острову.
– Господи Иисусе…
Затянул было отец Амвросий, однако Енко тут же прервал его:
– Не надо пока. Ты, святой отец, ведовству моему сейчас сильно очень мешаешь.
– Понял – не дурак, – священник тут же умолк и быстро перекрестился. – Ах, помоги нам, Господи!
– Левей, левей поворачивайте, – командовал с передней лодки колдун. – Теперь прямо.
– Ой, глядите! – Афоня указал рукой на внезапно вынырнувший из-за невысокого мыса большой челн, полный народа!
Молодые парни, девки – все в каких-то странных масках из древесной коры, змеиной кожи и перьев… а у кого и – точно, из золота! А девки… ох, девки – голенькие, в одних набедренных повязках, лиц, правда, из-под масок не видно, зато фигурки ладные – за что подержаться, есть! А груди-то, груди, плотненькие, с торчащими коричневыми сосочками – так бы и съел, амм!
– Вот это девки! – восхищенно присвистнул Штраубе. – Генрих, что они там кричат-то?
– С праздником поздравляют, – привстав на лодке, колдун помахал веселящейся молодежи рукой и, обернувшись к ватажникам, пояснил: – Сегодня Хоронко-ерва праздник. Хоронко-ерв – хороший, веселый бог, покровитель влюбленных и пьяниц. И праздник соответствующий… И как я про него забыл?
– Эх, нам бы такие праздники… – немец мечтательно закрыл глаза.
– Что немец, что язычник – одно, – прошептав, скривился отец Амвросий.
Ганс, однако, услышал, но не обиделся, а наоборот, рассмеялся, да, приподнявшись, махнул рукой с такой силою, что едва не выпал из лодки.
– Праздник Хоронко-ерва сегодня, день смеха и песен, – довольно пробормотал Енко Малныче. – Это хорошо, очень! В городе нынче много гостей – думаю, и у нас все пройдет гладко… Туда, туда, во-он к тем кусточкам сворачиваем.
Встреченный казаками песенно-молодежный челнок уже, завернув, скрылся из виду, так что высадиться на берег ватажникам никто не мешал, разве что кусты сильно кололись – колючие оказались, заразы!
Зато никого вокруг… правда, где-то в отдалении слышались гулкие голоса, хохот и песни, прерываемые грохотом барабанов и пением труб.
– Почти все на главной площади, празднуют, – прислушиваясь, пояснил колдун. – Идите за мной, только молчите и не слишком радуйтесь встреченным девам – еще испугаете.
– Эх, – немец причмокнул губами. – Я б таких попугал!
Увы, девы по пути не встретились, вообще никто не встретился – следом за своим провожатым казаки пробирались окраиной – какими-то закоулками, огородами, рощицами… едва не уткнувшись в огромного ящера с большими красноватыми платинами на горбу.
– Господи!!! – выскочивший сразу за колдуном Костька Сиверов схватился за саблю. – Чудища этого еще не хватало! Черт… пищаль бы надоб…
– С домом воевать собрался? – обернувшись, язвительно поинтересовался колдун. – Это же просто крыша!
– И впрямь… – разглядев, что к чему, Костька смущенно потупился.
Главное, ведь знал же прекрасно о том, что в селениях сир-тя крыши храмов и длинных домов делают из кожи ящеров и драконов. Знал, да вот не сообразил почему-то.
Атаман потрепал его по плечу:
– Эх ты, Аника-воин… Енко, а что это за дом?
– Дом девичества, – почему-то вздохнул проводник. – Там сейчас пусто, как и везде, – все на празднике. Но, думаю, в доме странников хоть кто-нибудь да есть. А нет, так подождем.
– Далеко еще? – поинтересовался Иван.
– Да почти пришли. Вот рощицу только минуем…
– А в доме-то нас… к нам – как? – засомневался священник. – Вдруг да не поверят, старостам своим доложат?
– Да все хорошо будет. – Енко Малныче рассмеялся, пригладив растрепанные ветром волосы. – Я же сказал – праздник веселья и песен! Сильно нам повезло.
Расположенный почти на самом берегу, в узкой полосе смешанного леса, дом странников походил на уже виденный ватажниками дом девичества – такая же приземистая, вытянутая в длину, хижина, только, в отличие от дома девичества, куда менее импозантная и крытая простыми листьями, а не шкурой. Заменяющая двери циновка была гостеприимно откинута, правда, по двору никто не шатался, и внутри тоже, судя по гробовой тишине, никого не имелось.
– Заглянем, спросим, – войдя, колдун что-то крикнул по-своему.
Ответом была тишина. Впрочем, не совсем тишина, атаману вдруг показалось, будто где-то рядом что-то тихонько звякнуло.
– Эй, есть здесь кто-нибудь? – снова позвал Енко.
– Я есть, – неожиданно послышался тонкий голос.
Снова что-то звякнуло… и из-за угла выглянула раскрашенная разноцветными красками мальчишеская рожица, темные большие глаза с любопытством уставились на гостей.
– Ты кто? – хмыкнув, спросил колдун.
– Я – Нойко Дрянная Рука, слуга почтеннейшего Гардатко Истоя, милостию великих старейшин распорядителя этого дома.
– Ага… понятно. – Енко Малныче покивал и тут же спросил: – А хозяин твой где, на празднике?
– Там.
– А ты что ж не идешь?
– А я не могу – наказан. Вот.
Тут только колдун и все казаки заметили на тонкой шее мальчишки узкий ошейник из толстой кожи нуера, от ошейника куда-то за угол шла толстая цепь, судя по виду – бронзовая или медная… или…
– Черт подери! – не выдержав, ахнул немец. – Она ж золотая! Меня б так наказали, ага!
– Точно – золото! – казаки азартно переглянулись.
– А ну, охолонь! – оглянувшись, сквозь зубы приказал атаман. – О злате потом думать будем.
– А вы, верно, издалека будете? – наказанный не сводил с незнакомцев сияющих любопытством глаз.
– Да, издалека, – ухмыльнулся Енко. – Из… Даргаяна. Хозяин-то твой скоро ли явится?
– Из Даргаяна!!! – мальчишка восхищенно хлопнул себя по грязным коленкам. – Это ж… Это ж север далекий! То-то я и смотрю, вы какие-то странные… и еще чувствую что-то… не пойму…
Нойко прикрыл глаза… и колдун тут же ударил его мыслью, легко выгнав из головы парнишки все вспыхнувшие вдруг подозрения… заодно узнал, почему его так прозвали – Дрянная Рука. За стыдное дело прозвали, за то, что…
– Даргаян… – мечтательно протянул мальчик. – Даргаян… Как бы я хотел там побывать!
– Чего-чего ты хотел бы? – Енко глянул на паренька с удивлением. – Ишь ты!
– Да, да, хотел бы, – закивал Нойко. – Очень бы хотел посмотреть иные места. А то все время в Хойнеярге – скучно. А хозяин, почтенный Гардатко Истой, совсем скоро придет, быстро. Так он сказал.
– Тогда подождем, – обернувшись к ватажникам, колдун махнул рукой. – Тут в теньке пока посидим. Хозяин скоро явится.
– А вы у нас первый раз в городе? – громыхая цепью, не унимался любопытный Нойко. – А Даргаян – большой? Больше Хойнеярга? А там тоже есть праздник веселья и песен? И славного Хоронко-ерва так же почитают, как и у нас? А…
– Хватит! – Енко Малныче сердито послал в голову парнишки мысленный удар.
Нойко пошатнулся, помотал головой… и снова спросил:
– А до Даргаяна очень далеко? Вы оттуда пешком шли? Или на челнах плыли? А-а-а… верно, на драконах!
– Однако у парня способности, – про себя пробормотал колдун. – Ладно, подумаем, что с тобой делать.
– Мы на больших челнах приплыли, понял?
Беседу с неугомонным парнишкой неожиданно поддержал атаман – так, от нечего делать. Не то чтобы очень уж сильно язык сир-тя походил на речь народа ненэй ненец, однако кое-что понять было можно, вот и Нойко, судя по всему понимал или догадывался.
– Большие такие челны, с парусами.
– С чем?
– Ну, на мачтах тряпки такие, шкуры оленьи – ловить ветер.
– Ловить ветер!!! – ахнул Дрянная Рука. – Вот это славно! И я б с вами хотел… А вы б меня не могли б взять, а? Я бы все делал, похлебку бы варил, охотился, лишним бы не был, нет!
– Тебя хозяин-то твой отпустит, чудо чумазое? – хохотнул Иван.
– Хозяин? – Нойко ненадолго замялся, вздохнул, но тут же снова воспрянул духом. – Вряд ли отпустит. Так я же могу его и не спрашивать – убежать! Хоть сейчас могу.
– С цепью-то?
– А что цепь? – дернул смуглым плечом мальчишка. – Думаете, она меня удержит, что ли? Заклятье-то на ней слабенькое, убрать его быстро можно, я пробовал.
