Есть что скрывать - Элизабет Джордж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока она шла по Голдсмит-роу, разглядывая номера домов, запах не ослабевал. Барбара не могла представить, как можно жить через дорогу от фермы. Вероятно, здесь невозможно открыть окно десять месяцев в году.
Дом, где жил Росс Карвер, находился в самом конце улицы, но воздух тут был нисколько не чище. Барбара поймала себя на том, что инстинктивно задерживает дыхание. Вонь была такой сильной, что если дышать через рот, то можно подвергнуться воздействию двух десятков бактерий, не известных науке, подумала Барбара.
Она позвонила, и замок на двери открылся, впуская ее в здание. Лифт привез ее на верхний этаж. Видимо, Росс Карвер ждал – она едва успела поднять руку, чтобы постучать, как дверь открылась. Перед Барбарой стоял красивый загорелый мужчина – вероятно, сам Карвер.
Знала она о нем только то, что он – инженер-строитель. В данный момент Карвер был больше похож на поклонника рок-звезды. Щетина на щеках; шикарные темные кудри убраны с лица и зафиксированы каким-то гелем, а на затылке собраны в пучок; в одном ухе две серьги в виде маленьких колечек и похожий на бриллиант «гвоздик», в другом – такой же гвоздик. Из одежды на нем был жилет, знававший лучшие времена и явно не по размеру, и синие джинсы. Рубашки не было. На Прекрасного Принца он не тянул.
– Росс Карвер? – спросила Барбара.
– Сержант Хейверс? – в свою очередь поинтересовался он.
После такого импровизированного знакомства мужчина шире распахнул дверь в квартиру, мебели в которой было так мало, что Барбара засомневалась, живет ли он тут вообще. Из другой комнаты вышел подросток.
– Мой сын Колтон, – сказал Карвер у нее за спиной.
Она кивком поздоровалась с парнем. Тот кивнул ей в ответ, типично подростковым движением головы отбросил волосы с лица и посмотрел на отца.
– Мне уйти?
– Так будет лучше, – ответил Карвер. – Она пришла поговорить о Тео. Спроси маму насчет поездки в Гибралтар. Скажи, что я позвоню ей вечером.
– Она же отказалась.
– Я попробую ее умаслить.
– Как же, – фыркнул Колтон и побрел к двери.
Когда дверь за ним закрылась, Карвер повернулся к Барбаре.
– Я выпью пива. Хотите?
– Для меня слишком рано. Стакан воды подойдет.
– Минутку, – сказал он и вышел, вероятно на кухню.
Барбара подошла к окну. Ей захотелось открыть его, потому что в комнате было градусов на десять больше, чем можно выдержать, а дезодорант посылал тревожные сигналы из подмышек, – но Хейверс вспомнила о запахе с фермы, который может убить их обоих.
– Вы их никогда не открываете? – спросила она, имея в виду стеклянную дверь слева от себя, ведущую на балкон. Там виднелись несколько картонных коробок, велосипед и комплект гантелей.
Росс вернулся с бутылкой воды в одной руке и пивом «Стелла Артуа» в другой.
– Я арендовал квартиру в разгар зимы. В это время года дожди смывают весь запах, и я ничего не заметил. Кроме того, я немного торопился. А теперь… – Он махнул рукой в сторону южной части города. – Собираюсь вернуться в Стритэм.
– В квартиру Тео?
– Она была нашей общей, когда мы жили вместе.
– Вы пакуете вещи. – Барбара кивком указала на коробки на балконе.
– Я их просто не распаковывал. – Он сделал глоток из бутылки. – Всегда надеялся, что и не придется. Тео хотела развестись. Я – нет. Надеялся, что она примет меня назад. – Он прижал холодную бутылку ко лбу, и Барбара пожалела, что отказалась от пива – хотя бы ради этого. – Вы хотели поговорить со мной о ней.
Барбара сунула руку в сумку, висевшую у нее на плече, выудила оттуда блокнот «на пружинках» и механический карандаш, который стащила со стола Нкаты. Они с Россом Карвером прошли в комнату, напоминавшую гостиную: четыре лежака, расставленные вокруг карточного столика. «Настоящий минималист», – подумала сержант. Был тут еще один предмет мебели – торшер. Никаких мелочей – вероятно, он не доставал их из коробок. Ни журналов, ни газет, ни зонтиков, ни разбросанных туфель или одежды. Зато здесь были фотографии. Огромное количество фотографий. Почти все они стояли вдоль одной стены. Часть из них – свадебные фотографии его самого и его бывшей супруги.
– Присядем? – предложила Барбара.
– Устраивайтесь. Места тут не так много.
– В отличие от фотографий.
Росс окинул взглядом снимки, выстроившиеся как на параде.
– Тео не захотела их взять, когда мы расстались. Но мне нравится на них смотреть. Они служат мне напоминанием.
– О чем?
– О том, какими мы были. О счастливых временах. Выбирайте, что вам больше нравится. – Он снова окинул взглядом фотографии. – Мы росли вместе. Наши родители подружились еще до нашего рождения.
– Как они познакомились?
Карвер задумался.
– Пожалуй, я этого не знаю. Такое впечатление, что они всегда были рядом, семья Тео… Я не помню времени, когда их не было. Вряд ли в церкви. Мои родители, да и, собственно, все мы – за исключением семьи Тео – атеисты. Родители Тео были – и остаются – католиками.
– А сама Тео?
– С родителями и сестрой она праздновала только Рождество и Пасху. В остальном – нет. Тео не… Она не любила внешний блеск.
– А вот блеск свадьбы ее привлекал, – заметила Барбара, имея в виду фотографии.
– Думаю, как и большинство женщин, даже если они начинают думать, что все это ненужная суета и глупости. Кроме того, ее мать настояла. Лично я предпочел бы регистрацию в загсе и обед в шикарном ресторане. Шампанское и клубника в шоколаде. Но Соланж – мама Тео – любит традиции, и доставить ей удовольствие не составляет труда.
– Как она отреагировала, когда вы расстались?
– Так же, как и все остальные. Удивилась. Расстроилась. Мы так долго были вместе, что для наших семей «Тео-и-Росс» превратилось в одно слово.
– Для вас тоже.
Карвер посмотрел на бутылку у себя в руке, потом медленно кивнул.
– Я уже вам говорил, что не хотел расставаться. Но в конечном счете причиной стал я.
– Другая женщина?
Он покачал головой.
– Для меня никого не существовало, кроме Тео.
– Но Колтон?.. Разве он не доказательство присутствия в вашей жизни другой женщины?
– Колтон – результат того, что спортивные бальные танцы превратились в нечто другое. Мне было восемнадцать, моей партнерше тоже, и мы совершенствовали сальсу.
