Время красивых людей - Елизавета Мусатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они снова посмеялись. У Ацы был мягкий теплый смех, удивительно похожий на то, как смеялся Мика. Они оба смазывали предложения ненавязчивыми шуточками, точно полозья саней, чтобы глаже скользили, и катались на них с горок разговоров об обычной жизни. Потом Аца сказал:
– Все равно не до девушек. Мы сейчас на гранты от Евросоюза документы готовим, а следующий год у меня выпускной. К экзаменам готовиться буду, диплом…
Он умолк, а потом тихо спросил:
– Как думаешь, будет? Вот это все?
Мика тоже помолчал прежде, чем ответить.
– У меня тоже экзамены в следующем. Я вообще-то все закрыл, кроме двух самых сложных. Решил, что не буду торопиться, за год досдам. Чтобы без спешки и не в ущерб работе. Наша школа выросла. Групп стало больше, новый поток раз в три месяца запускаем. Каждый год – энкуэнтро в Белграде, танго-марафоны. Не успеваю учиться.
– А учишься где?
– На экономическом. Но хотел на историческом, как ты. Но мой против был. А сестра пошла в частный институт, учится на юриста.
– Моя тоже в частный собиралась. Как оно, стоит того?
– Говорит, профессора хорошие, а объемы слишком большие. Но ей нравится.
Они говорили про учебу так, словно встретились в кофейне за одним столиком. Алиса прислушивалась и старалась не думать.
Не думать о том, что Мику, как и любого инструктора в школе, всегда нужно было с кем-то делить: с другими учениками, другими инструкторами, любимыми партнершами. Мика никогда не был для кого-то одного. Когда они с Алисой остались вдвоем в загоревшемся мире, его снова нужно было с кем-то делить: со случайными попутчиками, сумасшедшей старухой, отцом. С Ацей он провел несколько часов, но за это время, кажется, стал с ним ближе, чем с Алисой за несколько дней, в которые она спасала его жизнь.
Эхо шагов резиновыми мячиками отскакивало от сырых стен. Впереди забрезжил слабый ровный свет. Разговор за спиной оборвался.
– Почти пришли, – сказал Аца.
Через десяток шагов стало видно, что тоннель разветвляется. Свет мерцал справа. Алиса сжала локоть Иваны одной рукой и плечо госпожи Марии другой, и развернула обеих к нужному повороту.
Ветка уходила вдаль на несколько метров и заканчивалась решеткой, у которой стояли картонные коробки, один в один как те, что несли мальчишки. Из таких же коробок кто-то наспех сообразил подобие мебели. Четыре штуки у стены, поверх которых лежала широкая доска, превратились в стол, на котором стояло незнакомое Алисе оборудование. От стола по полу вились провода к маленькому генератору. Сейчас он не гудел. Два слабых светильника работали, похоже, от батареек.
Напротив на картонках, брошенных прямо на цементный пол, лежал человек, укрытый поверх черным пальто.
Аца прошел вперед первым, сгрузил свою ношу у решетки.
– Сюда ставьте. Только рядом, а не друг на друга. Сейчас отдохнем немного и пойдем за остальными.
Аца отряхнул руки и подошел к человеку на картонках у стены. Присел на корточки.
Спящие не лежат так ровно, подумала Алиса. У спящих пусть еле заметно, но поднимается грудь. От спящих не исходит такого всеобъемлющего нездешнего спокойствия, которому никому из них в этой жизни никогда не узнать.
С правого бока стало тепло. Мика подошел неслышно и теперь стоял совсем рядом, все еще с коробкой в руках. Стоял и смотрел, как Аца поправляет пальто и гладит лежавшего по волосам.
– Это я, пап.
Алиса легонько локтя Мики своим. Тот даже не пошевелился. За спиной Марко со стуком поставил коробку на пол, и теперь, судя по негромкому «киса, бре», что-то выговаривал Иване.
– Пап, я проверил, там все в порядке. Встретил хороших ребят, они помогли донести последнее. Сегодня уже поздно, а завтра продолжим работу. От Драгана пока никаких новостей, но это ничего, он скоро объявится. Ты не переживай, пап. Ты отдыхай. Я все сделаю.
Аца подоткнул пальто и коснулся пальцами щеки лежавшего. Мика шумно сглотнул. Алиса повернулась к нему, и встретила его темный взгляд. Зрачки у Мики были как тоннели, по которым они только что несли коробки. В груди екнуло. Алиса взялась за ближний край коробки и коротко кивнула в сторону решетки. Мика кивнул в ответ и перехватил ношу поудобнее. Под коробкой их руки едва соприкоснулись и замерли, точно свидетели Иеговы, которые по приглашению хозяев переступили порог дома и теперь понятия не имеют, что делать дальше. Алиса боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть хрупкий мостик, который вдруг возник над раззявленной пропастью, которая ширилась между ними, а потом осторожно погладила подушечкой указательного пальцы Мики. Он растерянно моргнул.
В тишине оба сделали шаг в одну сторону. Еще. И еще, пока не дошли до решетки и не поставили коробку на пол. Мика сразу же разогнулся и отвел взгляд. Алиса ничего другого и не ожидала.
– Дамам помоги, – сказала она.
Мика кивнул. Алиса не стала провожать его глазами. Вернулась к Аце. Присела рядом. Коснулась его плеча.
– Аца?
Он не сразу обернулся. А когда обернулся, лицо у него было самое обычное.
– Да, – сказал он, – я помню, карта. У папы тут где-то лежит. Я сейчас найду.
– Аца…
– Коробки только перенесем. Вы передохните пока. Там еще картонки в углу, можно для сидения приспособить, или даже прилечь, если одежду подложите. А то холодно. Не застудитесь. Госпожа особенно.
– Не застудимся, Аца.
Пока мальчишки делали одну ходку за другой, Алиса занялась картонками. Одолжила у Марко зажигалку и прошлась по отсеку с огоньком пламени в вытянутой руке, проверяя, где меньше тянет сквозняком. Помогла госпоже Марии снять пальто, а у Марко попросила куртку для Иваны.
– Не переломится, – хмуро сказал он, но куртку все-таки снял, предварительно выпотрошив карманы.
Алиса выбрала из их содержимого то, что теперь принадлежало ей. Когда устроила женщин на отдых, присела на картонке рядом с ними и принялась распаковывать свой рюкзак. Достала пару банок консервов, протеиновые батончики, бутылку воды. Блокнот. Выставила еду на стол и стала аккуратно вкладывать между страницами собранные по городу свидетельства: листовку, фотографию четы Станкович, приговоры врачей.
Когда мальчишки вернулись, она уже закончила. Аца посмотрел на консервы и достал походную газовую горелку, на которой разогрел овощи с мясом, а потом вложился в общий стол кофе и шоколадками. Запах горячего
