Пляска смерти - Лорел Гамильтон

— Не знаю.

— Тогда мы должны это выяснить перед завтрашней большой вечеринкой, — сказала я. — Если есть даже малейший шанс, что ardeur начнет выделывать какую-нибудь фигню с каждым мастером определенной силы, то мне никак нельзя будет завтра появиться. Там мастеров городов будет — не продохнуть. И выйдет очень нехорошо, если каждый решит, что именно он должен быть моим возлюбленным.

Он кивнул:

— Есть и еще одно у них общее, ma petite.

— Что именно?

— Они оба бывали с вампирами, которые несли в себе ardeur.

— Ты говоришь «вампирами» — во множественном числе. То есть не только Белль?

— У Реквиема была любовница, которая значила для него то же, что Джулианна — для нас с Ашером. Ее звали Лигейя.

— Он мне говорил, что Белль убила ее из ревности.

— Oui. Лигейя была единственной женщиной ее линии, которая обрела ardeur. Это не был тот полный ardeur, который несем в себе Белль, ты и я, но и это еще не все. Реквием отказался от постели Белль ради Лигейи.

— И она ее за это убила?

— Ты была у Белль в голове, ma petite. Что тебя удивляет?

Он был прав.

— Мне просто показалось это очень мелочным для вампира двух тысяч с лишним лет от роду.

Он кивнул:

— Oui, но из старых многие бывают крайне мелочными.

Он протянул мне руку. Я секунду посмотрела на нее, потом приняла и позволила ему притянуть меня к себе. Прижать к себе, обхватив руками.

— Ты боишься, — сказала я, прижимаясь щекой к твердой груди.

— Oui, мне страшно.

— Почему?

— Здесь есть другие, попробовавшие ardeur, и они — мастера. Нам нужно проверить нашу теорию, ma petite, но боюсь риска, что кто-то окажется постоянно связанным с тобой — или ты с ним.

— Огюстин со мной не связан.

— Он не хотел уходить от нас, ma petite. Если он не выздоровеет, то станет таким, какими делала своих жертв Белль: вечно жаждущий нас, готовый на все, чтобы снова быть с нами.

— Ты печален.

— Он был моим другом, я не хотел порабощать его, как Белль. Я видел, как ее жертвы отдавали все, предавали любой обет, любое доверие ради ее тела. — Он прижал меня к себе покрепче. — Такой силой я никогда даже не желал обладать.

— Ты тоже несешь в себе ardeur.

— Oui, но ardeur такого уровня есть только у нее. Мы все думали, что только Белль Морт может управиться с такой силой.

— Тебе не хочется этой силы.

— Я хочу быть настолько силен, чтобы никто не смел бросить мне вызов, мне или моим людям. Но этой силы — и того, что она значит, — я боюсь.

Слишком быстро билось его сердце под моим ухом. Это все время так было или только сейчас началось?

— В каком смысле — значит?

— В Европе некоторые уже страшатся роста моей силы. Сведения, что я владею ardeur’ом на том же уровне, что и Белль Морт, могут склонить весы при голосовании в совете. И будет решено нас убить, чтобы я не создал в Америке державу такую же сильную, какой владела когда-то в Европе Белль. Или другие мастера Америки договорятся нас убить — из страха, что я стану тираном, подобным европейскому совету.

— И насколько это вероятно? — спросила я.

— Это возможно.

— Насколько возможно?

Вдруг до меня дошло, что случайная беременность — это может быть не худшее из наших несчастий.

— Мы должны разобраться в этих новых силах, ma petite, и быстро. Должны проверить их на мастере, которому мы доверяем, до того, как я допущу тебя на завтрашний прием. Мы должны узнать, если получится, с чем имеем дело. И срочно.

На той стороне двери послышался разговор на повышенных тонах. Клодия вопила:

— Куда это ты так собрался, как через проходной двор?

— А ты меня останови, — ответил рассерженный голос Ричарда.

Жан-Клод вздохнул, и я устроилась пониже в воде. Ссориться с Ричардом мне никак сегодня не хотелось, но, судя по ощущению его за дверью, выбора мне не предоставили.

— Впусти его, Клодия, — попросил Жан-Клод.

Дверь открылась, но первой вошла Клодия, будто боялась оставить нас с ним наедине. Его сила рванулась в дверь, как волна раскаленного воздуха впереди лесного пожара — волна, удушающая и убивающая все на своем пути. Мы подняли не только наш, но и его уровень силы, и сейчас нам предстояло узнать, насколько Ричард заставит нас об этом пожалеть.

Глава одиннадцатая

Клодия встала между Ричардом и ванной, загородив его от нас, поскольку была дюймов на пять его выше. Загородила, впрочем, не полностью — бодибилдингом она занималась серьезнее, но он был в плечах шире. Вот эти плечи да мелькнувшая нижняя часть тела сказали мне, что одет он в синие джинсы и красную рубашку. В дверях столпилось черное стадо — это охранники пытались сообразить, что делать. Из них некоторые были вервольфы, а он — их Ульфрик. Встать на пути своего царя — не лучший способ выжить.

Его сила клубилась по комнате незримым огнем, будто вода должна была от него вскипеть, и это, поняла я, не только сила Ричарда. Клодия была моим телохранителем много месяцев, год, быть может, но до сих пор я просто не знала, сколько потусторонней силы в этом мускулистом высоком теле. Это ее сила тоже пылала сейчас в комнате — Клодия была сильна не только физически. Трудно стало дышать, будто воздух вдруг нагрелся и обжигал губы, как кофе, на который надо сначала подуть. Не знаю уж, что Ричард сделал там, снаружи, но Клодии пришлось отбросить притворство и показать свою мощь — как предисловие или предупреждение.

И ее голос отдался эхом:

— Дальше ни шагу, пока не покажешь, что взял себя в руки.

Она согнула ноги, пригнулась вперед. Боевая стойка — о Господи!

— Отойди! — рявкнул Ричард низким рычащим голосом.

Тоже плохо. Мы с Жан-Клодом переглянулись, он слегка пожал плечами.

— Ричард! — позвала я.

Пришлось повысить голос и повторить еще два раза, пока он отреагировал.

— Вели ей отойти, Анита, — прорычал он.

— И что ты тогда будешь делать? — спросила я.

Горящая сила будто засомневалась, стала слабее. Голос остался таким же рычащим, но как-то менее уверенным.

— Не знаю.

Прозвучало так, будто он не думал, что будет делать, когда до нас доберется. Это было не похоже на Ричарда — понятия не иметь, что он собирается делать.

— Ты попытаешься на нас напасть? — спросила я, выпрямляясь в воде, чтобы выглянуть из-за Клодии и заглянуть в лицо Ричарду.

Волосы у него перепутались — каштаново-золотистые. На солнце в них было бы больше золота и еще — медные пряди. Волосы у него были каштановые, но такие, будто никак не могли решить, стать им белокурыми или же темно-рыжими. Они отросли наконец до плеч. Ярко-алая футболка натянулась на бицепсах, потому что Ричард крепко сжал кулаки. Еще чуть-чуть — и швы не выдержат напряжения мышц. Летний загар выделялся темным на красном фоне футболки.