Бездна - Джеймс Роллинс

— Габриель, не мог бы ты вывести изображения иероглифов?

— Конечно, профессор Накано. Доброе утро, Карен Грейс,- прозвучал искусственный голос из динамиков, расположенных по обе стороны от женщин.

— Доброе утро, Габриель, — ответила Карен, вновь испытав чувство неловкости, и оглянулась на динамики. Ей казалось, что позади нее кто-то стоит. — Сп-пасибо за то, что помог нам.

— Не за что, доктор Грейс. Вы достаточно отблагодари ли меня, предоставив такую восхитительную головоломку.

На мониторах высветилась и поползла длинная череда символов неведомого языка, состоящая из изображений птиц, рыб, людей, геометрических фигур и причудливых загогулин.

— Так что же ему удалось выяснить? — спросила Карен.

— Он сумел расшифровать небольшой отрезок в самом начале последовательности.

— Ты шутишь?

Карен выпрямилась и впилась глазами в мониторы, по которым продолжала ползти вереница символов. Небольшая ее часть высветилась красным, увеличилась в размерах и выплыла в центр монитора. В ней насчитывалось шесть символов.

— Габриель полагает, что это обозначения лунного календаря. Иными словами, какая-то дата.

— Хм, эти четыре центральных символа напоминают серп убывающей или, наоборот, прибывающей луны. — Карен откинулась на спинку стула. — Но если это — дата, что она обозначает? День, когда была сделана эта запись, или какое-то событие?

— Полагаю, второе, — сказала Миюки. — Скорее всего, это описание некоего исторического события.

— Почему ты так считаешь? Миюки молчала.

— Ну? Не томи!

Японка вздохнула и заговорила:

— Габриель пришел к такому выводу, проанализировав звездную карту, изображенную на потолке в том подземном — или подводном? — зале.

Карен вспомнила кварцевые звезды на куполе зала в лавовой трубе.

— И что дальше?

— Он заложил изображение звездного неба в программу астрономического анализа, а затем связал ее с лунным календарем. — Миюки посмотрела на Карен. — В результате Габриель примерно определил дату, которую обозначают эти символы.

— Потрясающе! — воскликнула Карен. — Что же это за дата?

— Габриель!

— Символы обозначают четвертый месяц лунного календаря,- сообщила программа.

Посчитав в уме, Карен понимающе кивнула:

— Ага, значит, ранняя весна.

— Совершенно верно. И, отталкиваясь от расположения созвездий, обозначенных на запечатленной вами карте, я могу приблизительно определить год.

— Возможная погрешность составляет плюс-минус пятьдесят лет, — вставила Миюки.

— Да, но не более пятидесяти лет.- Это не много, когда речь идет о веках. — Мысли Карен метались. Если выкладки Габриеля окажутся верны, на их основании можно будет определить дату возведения древнего города, поднявшегося из воды. — Итак, — нетерпеливо спросила она, — когда же были сделаны эти надписи? В каком году? Как давно?

— Двенадцать тысяч лет назад.

К северо-западу от атолла Эневак, Океания

Из кабины «Наутилуса» Джек наблюдал за тем, как хвост «Боинга-747» медленно поднимается над подводной прогалиной, усыпанной обломками самолета. Когда четыре чудовищно толстых стальных троса выдернули его из ила, словно гнилой зуб, вокруг поднялась непроглядная туча мути. Шестьюстами метрами выше, на борту авианосца США «Гибралтар», работали механизмы нескольких лебедок, медленно поднимая гигантский обломок к поверхности океана.

— Плыву за следующей рыбкой, — проговорил Джек в микрофон, надавил на педали и развернул субмарину.

Мимоходом Джек взглянул на часы. Он работал под водой уже три часа, помогая военным поднимать со дна те куски самолета, которые эксперты НСБТ выбрали, просмотрев видеозапись, сделанную им во время первого погружения.

Эта работа уже успела превратиться для него в рутину. За последние три дня со дна океана было извлечено уже почти сорок фрагментов того, что некогда называлось бортом номер один. Их пронумеровали и разложили на палубе «Гибралтара» наподобие некоего жуткого зигзагообразного узора.

Несмотря на то что работа шла полным ходом, до сегодняшнего дня было обнаружено всего четыре тела: двух журналистов из президентского пресс-пула, а также первого и второго пилотов, пристегнутых к креслам. Скомканную, как лист бумаги, носовую часть самолета поднимали на поверхность первой, и, когда Джек цеплял к ней тросы, он взглянул в разбитые окна кабины только один раз, а потом отводил глаза в сторону. Чудовищное давление буквально расплющило несчастных, и каждый из них напоминал только что вытащенного из раковины моллюска, которому придали очертания человеческого тела. Опознать их было возможно только по летной форме и местам в креслах.

С того момента, кружа над обломками, Джек частенько задерживал дыхание, опасаясь того, что может увидеть в следующий момент. Но тела больше не попадались. Удар о воду разбросал человеческий груз борта номер один, а морские течения растащили то, что от него осталось, по сторонам.

— Мы готовы принять следующий груз, — сообщил радист НСБТ.

— Понял, — откликнулся Джек. — Иду к новой цели.

Джек развернул подлодку и направил ее к противоположной стороне прогалины. Прямо по курсу опустился новый трос, верхняя часть которого исчезала в мутной толще воды, уходя к механизму лебедки на «Гибралтаре». Джек направил «Наутилус» к электромагнитному захвату на нижнем конце троса. Одним из внешних манипуляторов подлодки он взял захват и подвел его к фрагменту двигателя самолета. Подтянув трос, он приложил крюк к металлической поверхности обтекателя и скомандовал:

— Готово! Активируй!

Электромагнитный захват дернулся и намертво прилип к металлу.

— Рыбка на крючке! Тащи!

Джек отвел лодку назад. Лебедка выбрала слабину троса, толстая металлическая нить натянулась, и двигатель борта номер один медленно пополз наверх, вздымая облака ила.

Джек огляделся. Подводное кладбище было уже наполовину расчищено. Под днищем «Наутилуса» лежала часть шасси. Колеса были сплющены давлением и превратились в плоские черные диски. Еще пара дней, и тут практически ничего не останется.

Когда его лодка описывала плавный руг, Джек заметил какое-то движение. В пузырьках, поднимающихся от винтов лодки, проплыла стайка рыб. В этом не было ничего удивительного. Свет и движение на месте спасательной операции привлекали многих обитателей морских глубин. Вот и сейчас Джек видел длинных розоватых угрей, суетливых крабов и даже двухметровую морскую собаку.[8] Слева от «Наутилуса» из чащобы базальтовых зарослей выметнулся адский вампир,[9] схватил проплывающую мимо рыбу-топор, да и был таков.

В данный момент это были единственные компаньоны Джека.

Повернув сдвоенные прожектора «Наутилуса», он направил их на подводные горы с плоскими вершинами — гиганты, возвышающиеся на самой границе светлой зоны. От субмарины их отделяла чащоба лавовых столбов. Оттуда гидрофоны доносили какофонию звуков, состоявших из высокого писка, щелчков и каких-то завываний. Океан словно звал его к себе.

Внезапно Джека охватило сосущее чувство одиночества. Заточенный в крохотной скорлупке, в глубинах, которые никогда не видели солнца, он почувствовал себя так, будто попал в иной мир.

Вздохнув, Джек встряхнулся, отгоняя от себя посторонние мысли. Он находится здесь, чтобы делать дело, а не комплексовать. Через двадцать минут с поверхности опустятся еще два троса, которые нужно будет закрепить на обломках самолета. А до той поры можно заняться собственным расследованием.

Он направил «Наутилус» к центру прогалины. Из илистого сумрака появилась кристаллическая колонна, теплая в свете прожекторов подлодки. Ее грани светились всеми оттенками лазурного и розового. На протяжении последних дней Джек снимал колонну на видео во всех возможных ракурсах, чтобы позже внимательно просмотреть запись вместе с членами своей команды. Теперь у Джорджа был полный список всех символов, вырезанных на поверхности колонны.

Джек подвел субмарину к огромному кристаллу. После его первого свидания с ней сбоев радиосвязи больше не было. Не возвращалась и странная вибрация. Джек уже готов был признать, что это ощущение не имело к колонне никакого отношения и было связано с какими-то неведомыми неполадками в системах «Наутилуса».

Подлодка зависла прямо перед колонной, и Джек протянул к ней манипулятор. Чарли вцепился в него как клещ, требуя, чтобы он добыл для него образец этого кристалла, и сегодня Джек решил наконец выполнить его просьбу. Он прикоснулся стальной клешней к колонне, и в наушниках послышался мелодичный звон. В следующий момент волосы на его голове встали дыбом, а тело словно превратилось в огромный камертон. По всей коже началось покалывание, в глазах потемнело, а мир вокруг стал вращаться. Джек уже не знал, где верх, а где низ. Он стал невесомым, будто снова очутился в космосе. В ушах звенело, а откуда-то издалека слышались голоса, как если бы кто-то звал его из глубокого тоннеля на незнакомом языке.