Его единственная любовь - Карен Рэнни

Она оглянулась на него, но не прекратила работы. В эту минуту она яростно скребла последнюю недомытую стену. Правда, ее тело болело, но эта работа утомила ее не больше, чем если бы она провела целый день за ткацким станом.

– Я не выношу праздности, – сказала она, опуская руку с мокрой тряпкой. – В следующий раз займусь починкой вашей одежды.

Дональд ухмыльнулся.

– Ловлю вас на слове, мисс. Я не очень-то ловок в обращении с иглой. И все же, – продолжал он, глядя на нес, – не думаю, чтобы полковнику понравилось, что вы трудитесь не покладая рук.

– Разумеется, – откликнулась она, будто не слыша его слов, – мы должны делать только то, что может быть приятно полковнику.

Она вымыла руки, откинула с лица волосы и села к столу, основательно проголодавшись.

– Чем вы занимаетесь в отсутствие полковника? – спросила она, принимая из его рук тарелку.

Дональда, казалось, поразил ее вопрос.

– Я чищу его мундиры и сапоги, ухаживаю за лошадьми. – Поколебавшись, он продолжал: – Но как правило, я всегда при нем.

– И у вас не бывает свободного времени, Дональд? У вас нет любимой, кому вы могли бы написать письмецо?

Его щеки залил густой румянец, и он покачал головой.

– В казармах мы постоянно заняты, мисс. А в свободное время играем в карты, в кегли и разные другие игры. Полковник придерживается на этот счет строгих правил, и все ведут себя примерно. Никому и в голову не приходит ослушаться. По крайней мере до тех пор, пока не узнаешь, в каком он настроении и ожидать ли бури.

– Думаю, нелегко подчиняться такому человеку, – сказала она.

– Вы совершенно его не знаете, мисс, и неверно судите о нем. – Дональд осекся, чтобы не сболтнуть лишнего.

Она с любопытством смотрела на него, потом вернулась к своей трапезе.

– Я тут подумал, мисс, насчет того, как проводить время, если вы пожелаете научиться играм.

– Я охотно сыграю в кости с самим дьяволом, – призналась она, – если это поможет мне чем-то заняться.

«И, – добавила она про себя, – отвлечься от мыслей о Мяснике».

Дональд вышел из комнаты и вернулся спустя несколько минут с колодой карт и длинной прямоугольной доской. Разложив все на столе, он принялся объяснять ей правила игры.

– Обычно мы играем на деньги, но я предпочитаю свои откладывать. Мы можем назначить любую другую плату за проигрыш, если вам будет угодно.

– Например, прогулку, – предложила она не колеблясь.

– Этого я не могу вам позволить, мисс.

– Вы не можете позволить мне погулять на свежем воздухе в вашем присутствии? – спросила она умоляюще. – Если я не буду выходить из этой комнаты, Дональд, то просто заору.

Казалось, это обещание его напугало.

– Вы не шутите, мисс?

– Отнюдь, – сказала она твердо. – Давайте играть на прогулку по лощине. Если проиграю, я вычищу сапоги Мясника.

– Не могу, мисс, – ответил Дональд, уже не скрывая своего испуга. – Форт почти пуст, но если до полковника дойдет весть о вашей прогулке, я могу потерять свое место.

– Быть ординарцем полковника так важно для вас?

– Я бы стал служить полковнику Лэндерсу и в самом аду, мисс. Прошу меня простить, – сказал он.

«Что же это за человек, если внушает такое уважение и подчиненные так ему преданы?» Она покачала головой, решив отбросить все мысли об инвернесском Мяснике.

– Ну, тогда хотя бы вы разрешите мне дойти до общего зала клана. И до часовни, – быстро добавила она. – Только туда, и никуда больше.

За один глоток свежего воздуха, за одно ласковое прикосновение ветра к лицу – она все бы отдала за возможность увидеть что-нибудь, кроме этих стен!

– Если вы пообещаете не пытаться убежать, – сказал он. Она кивнула. Пусть он только ей поверит, она готова пойти на такую жертву. Ей некуда деваться.

– В таком случае пара отлично начищенных сапог против короткой прогулки, – сказал Дональд с улыбкой.

Она улыбнулась ему в ответ в знак согласия, и они принялись за игру.

Глава 14

Алек стоял, глядя на озеро Лох-Юлисс. Они находились на восточном берегу озера, волнистые холмы заслоняли от них Гилмур. Но он все же смотрел в ту сторону, будто рассчитывал увидеть остатки рухнувших стен.

– Ты смотришь на меня с неодобрением, Харрисон. – Алек повернулся к своему адъютанту.

Тот на мгновение взглянул на него и отвел глаза.

– Кто я такой, сэр, чтобы одобрять или не одобрять вас?

– Правильный ответ, – сказал Алек лукаво, – но сейчас я хочу услышать правду.

– Я думаю, то, что вы делаете, сэр, очень опасно, – неохотно ответил Харрисон. – Вы рискуете своей жизнью. В Инвернессе было достаточно опасно, но теперь вам грозят куда большие неприятности.

– Я должен это сделать, – сказал Алек. – Но я понимаю, что ты не хочешь мне помочь.

– Хочу, сэр. Как и каждый, кто был с вами в деле под Инвернессом, – преданно возразил Харрисон. – Но меня беспокоят Седжуик и его люди, особенно Армстронг. Похоже, он подхалим и готов пресмыкаться перед Седжуиком.

– В таком случае мне придется усыпить его подозрения или лучше не возбуждать их, – с улыбкой возразил Алек.

Он поднял глаза на мрачное темнеющее небо. Наступало полнолуние, но едва ли будет виден освещенный диск луны из-за приближающейся бури. По небу яростный ветер гнал серые тучи. И даже деревья были готовы заплатить дань буре – они почтительно склоняли кроны, содрогаясь от порывов ветра.

– Опять буря, полковник, – заметил Харрисон.

– Шотландия гневается на нас, – сказал Алек, удивив адъютанта, потому что обычно полковник был скуп на слова.

Любое военное действие должно быть тщательно спланировано, а тем более предательство. Первой мыслью Алека было ускользнуть из форта ночью, чтобы помогать скоттам. Но это было не слишком удобно. Ему требовалось покидать форт Уильям и возвращаться туда незамеченным. Его смущало и удивляло то, как быстро он опять стал одним из вольных Макреев. При этом у него возникло удивительное, прежде не изведанное ощущение свободы.

В конце концов, его можно повесить только один раз.

– Если Армстронг захочет меня видеть, – обратился он к Харрисону, – скажешь, что я не велел себя беспокоить.

– Охотно, – отвечал Харрисон.

– Остальным скажи что положено, – добавил Алек. – Рассчитываю на твою скромность.

Это означало, что его будут сопровождать только ветераны, бывшие с ним при Инвернессе.

Йен вскочил в лодку, дернул для надежности узел на канате, соединявшем его лодку со второй, – обе они были добычей Каслтона. Не зря он назначил его ответственным за снабжение провиантом для форта. Молодой лейтенант выказал себя мастером своего дела – он мог раздобыть что угодно.