Битва за страну: после Путина - Михаил Логинов

— Объект и хозяин? — спросил менеджер. Посетитель минуты две шуршал ручкой, выдал текст в восемь строк. Менеджер кивнул, потом взял бумажку и написал цифру.

— Работа выполнимая, — пояснил он. — Но весьма велик шанс для мастеров задержаться на месте работы. А это создает проблемы с привлечением нового персонала.

— Устраивает, — после недолгого раздумья сказал посетитель.

Дети в утробе спят, а потом — просыпаются. Наверное, по-научному все не так. Но в этот день Татьяна не нашла других слов, когда впервые ощутила: у нее под сердцем живет другая жизнь. И даже дрыгает ножками.

От этого стало легче. Пропала вчерашняя тоска: как же, Столбов улетел, ее не взял. Напротив, появилась убежденность: все правильно. Ей не надо никуда спешить, просто неторопливо делать неотложные дела, чтобы потом ничто не мешало сосредоточиться на своем здоровье.

На самом деле, мешало. Не забыть историю с Максом. Впереди неизбежный и безнадежный разговор со Столбовым.

Пока же Татьяна выполняла недавнее поручение мужа — искала себе замену. Делала это старательно и ревниво. Тут важны не только деловые качества пресс-секретаря. Немаловажно и отношение заместителей. Назначить главным того, кто немедленно подвергнется обструкции и начнет тасовать подчиненных, нежелательно с любой точки зрения. На первых порах с жалобами побегут именно к ней, сама же заварила кашу.

Не все ли равно, где предаваться тяжелым мыслям. Татьяна добрела до облюбованного места — внутреннего садика под стеклянной крышей, залитого лучами жаркого солнца — все же конец марта. Присела, посмотрела на пальму в кадушке, отметила, что смотрит за двоих. Вместо нетбука достала блокнот — чем меньше мониторов, тем лучше. Принялась вписывать фамилии.

— Добрый день, — услышала знакомый голос.

Это был Костылев. Верно, тоже захотел тропической природы под стеклом. Спросил, не помешает ли, сел рядом.

«Забавно, думала ли я год назад, что буду коротать время в компании генерала космических войск», — подумала Татьяна. Еще задумалась над специфичностью этого подразделения. Генерал ВВС до того, как обрести свои звездочки, налетается вдоволь, адмирал — совершит немало плаваний. А вот космическому генералу, пусть и командующему космонавтами, так и придется до конца дней лишь смотреть на звезды.

Даже пожалела Костылева.

— Саша, наверное, такие оазисы будут устроены на всех звездолетах будущего? — спросила она. — Летишь сквозь звездную мглу, а тут пальмы, кусты цветут, журчат ручейки.

— Россия наполовину такой же звездолет, — ответил Костылев. — Возьмите Норильск, Воркуту, Салехард. А если честно, то любой город, кроме, разве что Сочи и Анапы. Всюду половину года, если не больше, за порог смертельно выйти без особого скафандра, называем мы его дубленка или куртка на меху. В этом и есть наша специфика. В других краях можно позволить себе расслабиться, прогуляться в шортиках, тоненьком костюме. Мы живем и боремся с природой за собственное выживание. Так что ничего у нас случайного нет.

«Звезды располагают к философствованиям», — подумала Татьяна. Вслух же сказала:

— Александр, я ищу пресс-секретаря, чтобы поработал, пока я в декретном отпуске. Если на уме есть какая-нибудь кандидатура, буду признательна.

Костылев задумался на несколько секунд — Татьяне показалось, будто он кликает в голове мышкой, раскрывая нужные файлы.

— Есть. Сергей Белоцерковский, пресс-секретарь корпорации «ГЛОНАСС-Астра», — сказал он. — Парнишка молодой, но очень толковый. Вменяемый футуролог, пишет неплохую фантастику, премия «Самиздата» — «Звездный десант-2011». В своем деле тоже мастак, в позапрошлом году второе место на общероссийском конкурсе молодых журналистов. Характер жесткий, но относительно вашей сестры — застенчивый добряк, поэтому девочек пресс-службы не обидит. Даже несмотря на мелкие косяки.

«Вроде того, что на пресс-конференции, — поняла Татьяна. — Сам-то ты, Саша, не совсем застенчивый добряк».

— Хороший фантаст — то, что нужно для президентской пресс-службы, — улыбнулась она. — Ладно, подумаю. Если заочное знакомство меня удовлетворит, тогда приведешь его показать девчонкам. Может, сам их испугается.

Костылев улыбнулся в ответ.

Запись в ЖЖ известного блогера zloyfaker.

Дурные примеры заразительны. Злосчастный ливийский диктатор Каддафи любил путешествовать по миру со своим бедуинским шатром. Он растягивал свой вонючий балдахин под стенами Елисейского дворца, в Риме, неподалеку от Кремля.

Наш царь пустился путешествовать по Кавказу со своим шатром. Неужели в его окружении не нашлось ни одного мудрого советника подсказать, что тот, кто подражает Каддафи, может кончить, как Саддам Хусейн?

В Москву Столбов вернулся ранним вечером, настроение было хорошим. За день он посетил Грозный и Дербент. В Грозном его в аэропорту встретил Форвард и повез на обязательную экскурсию — красоты восстановленной столицы, чистейшие улицы, небоскребы, радостные жители и т. д. Столбов безропотно вошел в роль восторженного гостя, глазел по сторонам, задавал дурацкие вопросы: «Неужели здесь еще пять лет назад были руины? Неужели на месте этого мультиплекса стояла пятиэтажка, из которой работал снайпер?» И т. д.

Правда, изредка лукаво поглядывал на Форварда. Так папаша юного чемпиона по легкой атлетике и математической олимпиаде напоминает взглядом сыночку: «Помнишь, медалист, какого ремня ты получил перед решающим соревнованием?» Форвард помнил, и на его лице не было привычного лукавства, как бывало с другими гостями.

Дагестан покрыли вертолетным вояжем. Садился Столбов на час в Хасавюрте, Махачкале и Дербенте, беседовал с местным руководством. В данном случае происходило сугубая харизматическая инвестиция: взглянуть в глаза. Не угроза, но намек — поосторожнее, полегче. Аналитики вычислили формулу: даже пятипроцентное снижение воровства дает десятипроцентное снижение ваххабизма. Столбов надеялся: эффект достигнут, а что-то серьезнее будем делать потом.

Лишь приземлившись в Кремле, вспомнил про неизбежный разговор с Татьяной про Макса. Заранее выстроил линию активной обороны. К примеру: «Понимаю, почему тебе его будет так не хватать. Когда еще ты скажешь какую-нибудь рифмованную хрень, а кто-то ответит — „согласен с Бродским“?».

Но Татьяна нашла совсем другие слова:

— Ты ему федеральную охрану хотя бы на год оставил?

— Нет. Все льготы он утратил со вчерашнего утра.

— Здорово! Человек три месяца проработал в фонде «Возвращение», вернул стране почти десять миллиардов евро, обидел много серьезных людей, а теперь, пожалуйста, выдан на растерзание по первому требованию.

— Сама знаешь, серьезные люди не мстят, — неуверенно ответил Столбов.

— Я сама так думала, до случая со Степановым, — сказала Татьяна. И Столбов не стал отвечать.

Чуть погодя, когда муж рассказал о поездке, подарил дербентский медный кувшин ручной ковки, Татьяна вернулась к разговору.

— Кто донес? — спросила она.

— Доброжелатель, — ответил Столбов.

— Никак Никтоевич Анонимус? — вложила столько сарказма, сколько смогла. — Это кто же совсем недавно перед всей страной вспоминал времена, когда анонимки сжигались рукой палача?

Тут возмутился Столбов.

— Мне дали четкую информацию: мой подчиненный — вор! И что я должен был делать? Ждать пока она появится в открытом доступе и прокуратуре придется дело заводить, ордер выписывать. Что делать бы сама стала, беременная гуманистка?!

— Не знаю, — ответила Татьяна. — Прости за банальность, как мало у тебя людей, поймешь, только когда начнешь ими разбрасываться…

Как ни странно, они помирились. Еще раз поговорили про поездку, выпили травяного чаю. Столбов обещал, что Батяня выяснит, не появятся ли у Макса проблемы, присмотрит. Татьяна назвала кандидатуры возможных пресс-секретарей, заодно упомянула фантаста. Столбов ответил: «Решай сама».

Уже перед сном он открыл почту. Доброжелатель проявился опять.

«У винно-водочного лобби в Государственной Думе появился сильный союзник: президентский представитель Иван Афанасьев. Именно по его инициативе в пакет антиалкогольных законов внесена существенная поправка, позволяющая оставить на прилавках России одну из категорий спиртного».

Глава 6

Биография Алексея Лешукова в чем-то напоминала биографию Михаила Столбова. Разве что, была чуть менее трагической. Хотя и в ней не обошлось без запаха гари.

Был Лешуков чуть моложе Столбова, тоже родом из провинциального города, чуть меньшего, чем столбовский Зимовец. Учился в Питере, в начале 90-х занялся бизнесом, еще не расставшись со студенческим билетом. Сперва объезжал дальние деревни своей родной Вологодчины, покупал сельский антиквариат, от икон до резных наличников и прялок. Скоро решил: надо торговать не прошлым, а тем, что производят сегодня. И занялся продовольствием.