Румо и чудеса в темноте. Книга 1 - Вальтер Моэрс

— Ты имеешь в виду, что я могу здесь где-то спать?

— И даже больше! Ты можешь здесь жить. Но всё по порядку. Сперва ты должен пойти к бургомистру. Так положено. Идём, я отведу тебя к нему.

Гот

— Кто построил этот город? — спросил Румо, когда они шли по узким переулкам.

— Никто не строил Вольпертингер. Я имею в виду, что кто-то это, конечно, сделал, но никому неизвестно кто. Дело было так: пару веков назад в эту местность пришёл вольпертингер по имени Гот и обнаружил этот город таким, как он и сейчас выглядит — с городской стеной, с домами и улицами. Ворота были открыты, но в городе не было ни одного существа. Легенда гласит, что когда Гот подошёл ближе к городу, то увидел, как один голубь и одна муха попытались влететь в ворота. Голубь был сражён градом стрел, а муха — ядовитым дротиком. Хот подумал минутку и пошёл через ворота. Над головой он держал щит — он был смелым, но не был идиотом. Ничего не произошло. Поэтому он решил, что город принадлежит ему.

— Ага.

— Ну да, так гласит легенда, это было давно, кто же теперь знает правду? Меня это почитание Гота слегка раздражает. Гот тут, Гот там. Улица имени Гота, школа имени Гота, булочная имени Гота. Что бы сказал сам Гот по этому поводу? Большой юбилей Гота. Гот, Гот, Гот. Он просто зашёл в город — ну что тут такого особенного? Если бы пару сотен лет назад я тут мимо проходил, называли бы здесь всё теперь именем Урса. Можешь себе представить? Тогда бы мы шли сейчас по улице Урса, а не по аллее Гота, — вздохнул он.

— Ты слишком много говоришь, — сказал Румо.

Урс не обратил внимания на это замечание.

— Что это значит? В любом случае я считаю, что это отлично, что защита города всё ещё так хорошо действует, как в легенде. Я имею в виду, что у нас, конечно, нет стрел и дротиков, убивающих голубей и мух, но мы и сами можем быть на стороже, понимаешь? Я бы не хотел быть на месте того, кто решит напасть на наш прекрасный город.

— Понимаю.

— Ну хорошо, будем играть по правилам. Сначала я отведу тебя к бургомистру, затем к твоему новому жилищу.

Одни и другие

Чем ближе подходили они к центру города, тем больше своих соплеменников видел Румо на улицах — прямоходящих собак с маленькими рожками. Некоторые из них было со свирепыми мордами бультерьеров, у других были мощные тела ротвейлеров, у кого-то были узкие глаза северных ездовых собак или обвисшие щёки боксёров. Он видел волков, левреток, такс и овчарок, некоторые даже были похожи на лис. Некоторые были похожи на него, некоторые на Урса, но все они издавали этот умиротворяющий запах. Румо чуял, что они все похожи на него.

— Эти запахи просто вырубают, а? — сказал Урс. — Сразу же чувствуешь себя дома. Больше никой опасности. Мы все тут друзья.

Но кое-какое различие сбивало Румо с толку. Тут были одни вольпертингеры и другие. По-другому он в данный момент не мог выразиться. Одни вольпертингеры пахли так же, как и он: дико, безопасно, по-собачьи. А другие пахли дико, по-собачьи и, м-да, как же это сказать? Они пахли хорошо. Даже очень хорошо. В любом случае намного лучше, чем первые вольпертингеры. Они пахли … интересно. В остальном они лишь едва заметно отличались от своих товарищей. Одежда у них была такой же — кожаные штаны, жилетки, камзолы, меховые куртки, льняные рубашки. Но на них она сидела как-то лучше. Их глаза были другими — больше, красивее, таинственнее. Их движения были элегантнее. Всё это нравилось Румо, но всё-таки эти другие вольпертингеры вызывали у него какой-то страх. Что же это означало?

Урс взглянул на него сбоку:

— Ну, и как тебе наши девушки?

— Девушки?

— Да, девушки. Как они тебе?

— А что такое девушки?

— Ты шутишь?

— Что такое девушки? — спросил Румо ещё раз.

— О, парень, ты что, только что с пальмы спустился? Ты на самом деле не знаешь кто такие девушки?

Смайк никогда не рассказывал о девушках. Этот разговор стал Румо не совсем приятен.

— Тебе повезло, приятель! Я — главный эксперт по девушкам в Вольпертинге! Я крупный специалист в вопросах девушек. Я могу всему тебя научить, но об этом позже, — и он странно засмеялся, что Румо совсем не понравилось.

«Девушки», — запомнил он. Очень красивое слово.

Ещё кое-что заметил Румо: многие, точнее даже большинство вольпертингеров, имели оружие. Маленькие топорики на поясе, то тут, то там кто-то с арбалетом за плечами, но у большинства было режущее или колющее оружие: шпаги, сабли или мечи. А у некоторых из них были маленькие квадратные дощечки в клеточку. Город полный загадок.

Они подошли к реке, с обеих сторон которой была возведена стена. Её течение было очень быстрым, она выглядела очень глубокой и опасной.

— Это — Вольпер, — сказал Урс. — Видишь, она огорожена. И для этого есть свои причины.

— Вольпертингеры не умеют плавать, — ответил Румо.

— Ага, тебе это уже известно. Ты не знаешь кто такие девушки, но ты знаешь, что ты не умеешь плавать. Наверное ты уже бывал около воды?

Румо кивнул.

— Каждый год тут тонет несколько вольпертингеров. И всегда летом. Они просто, не смотря на инстинкты, хотят проверить, могут ли они плавать. Мы можем делать многие вещи, но две из них нам недоступны: мы не можем летать и мы не можем плавать.

Они шли дальше по переулкам. Урс впереди, Румо за ним, оглядываясь с любопытством и нервно нюхая воздух. Смайку бы Вольпертинг понравился, если бы его в него пустили. Тут были и таверны, о которых он так мечтал — вольпертингеры сидели в них за деревянным столами, ели, пили или склонялись над этими дощечками в клеточку. Тут были и магазины, и мостовые, и каменные дома, толпы народу, шум, музыка, всевозможные запахи. И тут были эти другие вольпертингеры, некоторые из них бросали на Румо загадочные взгляды.

Когда они завернули за угол, то неожиданно оказались свидетелями сцены, показавшейся Румо очень странной: два вольпертингера лежали на тротуаре, вцепившись друг в друга и определённо пытаясь задушить один другого. Группа молодых вольпертингеров стояла вокруг дерущихся даже и не пытаясь их разнять. И ещё хуже — они подзадоривали дерущихся!

— Что тут происходит? — спросил Румо.

— Урок борьбы, — скучно ответил Урс. Он остановился у дома, отличавшегося от других своим размером и кичливым фасадом.

— Это — ратуша. Я отведу тебя сейчас к бургомистру. Вытри ноги! И будь осторожен, отвечая на его вопросы. Чувство юмора у него полностью отсутствует.

Йодлер-с-гор

— Как тебя зовут? — бургомистр сидел за простым деревянным письменным столом, уставившись на лист бумаги. Он был потомком сенбернаров — ярко выраженные мешки под глазами и меланхоличный взгляд. Тело его было покрыто бесчисленными складками кожи, а в середине его крупного черепа зияла вмятина, как будто кто-то давным-давно ударил его топором по голове.

— Румо.

Бургомистр первый раз взглянул на него.

— Ты издеваешься? Тебе что, никто не сказал, что у меня отсутствует чувство юмора? Как тебя зовут, я спрашиваю!

— Меня зовут Румо.

Бургомистр отодвинул лист бумаги в сторону и посмотрел на него с сочувствием:

— Как карточную игру?

Румо пожал плечами.

— Какая у тебя фамилия? — спросил бургомистр.

Румо понятия не имел о том, что такое фамилия.

— Когда-нибудь она у тебя появится. Итак, тебя зовут Румо — бедный мальчик! Но всё-таки: приятно познакомиться! Меня зовут Йодлер. Йодлер-с-гор. Ты можешь звать меня бургомистр.

Румо кивнул.

— Что ты умеешь?

Румо подумал лишь секунду:

— Я могу хорошо сражаться.

Бургомистр грустно улыбнулся:

— Это умеет тут каждый. С таким же успехом ты бы мог сказать: «Я умею мочиться». Все вольпертингеры умеют сражаться. Я имею в виду: что ты умеешь ещё, кроме как сражаться?

На этот раз Румо долго обдумывал. Ему ничего не приходило в голову.

— Владеешь ли ты каким-нибудь ремеслом?

Румо напряжённо думал. Считалось ли хорошее обоняние ремеслом?

— Кузнец? Столяр? Повар? Писарь?

Румо покачал головой.

— А что с этим? — бургомистр указал на зубы Румо. — Можешь ли ты произносить речи?

Покачивание головой.

— Значит ты ничего не умеешь.

Румо бы с удовольствием рассказал про сражение на Чёртовых скалах, но это прозвучало бы как хвастовство.

Бургомистр откашлялся, как перед официальным заявлением:

— Каждый вольпертингер что-то умеет. Моё личное мнение — У каждого вольпертингера есть своё призвание. Он должен только выяснить — какое. Некоторые выясняют это очень быстро. Некоторым нужно на это больше времени. Некоторые не узнают этого никогда — им просто не повезло. Это — моя философия. Не особо изысканная философия, но я и не могу особо утончённо философствовать. Лучше всего я могу быть бургомистром.