Бойся Чужого - Кристиан Данн

Будучи техножрецом Адептус Механикус, служа во славу машин и Императора, Каспел никогда не ощущал чужую землю под своими ботинками и никогда не встречался с ксеносом лицом к лицу. Его воспитали на Марсе, родине братства, а позже он выполнял свой священный долг на технических палубах звездных кораблей Имперского Флота. Всю свою жизнь он ходил по коридорам из освященного металла, и хоть и гордился тем, что делал свой вклад в борьбу с врагами человечества, не имел никакого желания вступать в прямой контакт ни с чужаками, ни с их мирами.

У него было много работы. В корпусе имперского линейного крейсера «Божественная святость» имелась серьезная пробоина — результат удара, нанесенного в бою поврежденным некронским кораблем, который разрушил часть технической палубы и парализовал одну из двигательных установок корабля. Битва продолжалась весь день, и огонь озарил небо, когда боевой флот собрал все силы, чтобы отбросить врага.

Человечество одержало победу, но в то время, как остальной флот продолжил теснить некронов, урон, нанесенный двигателям «Святости», вынудил ее висеть на орбите над ныне мертвым миром. Временные энергетические поля сохраняли атмосферу и гравитацию в открытых космосу отсеках, а между тем капитан Рилк яро жаждал вернуться на фронт, как только это стало бы возможно, и в недвусмысленных выражениях изложил это желание Каспелу.

Каспел нашел эти страстные просьбы ненужными и слегка оскорбительными — он был техножрецом, и он бы восстановил все системы в полном благословенном порядке при помощи правильного ремонта и ритуалов, так эффективно, насколько можно. Разве он мог сделать больше или меньше?

В восстановленной атмосфере Каспел и его сервиторы могли работать быстро и эффективно. Наиболее серьезный урон пришелся на одну из двигательных установок корабля, каждая из которых представляла собой полный машин шестиугольный корпус высотой с жилблок, тянущийся по всей длине огромного помещения, что оканчивалось конусом маневрового двигателя в самой задней части корабля. Пласталевая стена отделяла видимый конец установки от самого маневрового двигателя. Помещение полностью вмещало в себя двигательную установку, сверху и внизу от нее имелись технические ярусы, а с каждой стороны — проходные мосты.

Там и стоял Каспел, глядя вниз, в сторону оканчивающегося маневровым двигателем конца отсека. Слева от него зияла дыра в обшивке, справа бригады сервиторов методично устраняли повреждения, нанесенные двигателю. Разрыв корпуса простирался как вверху, так и внизу, и, чтобы добраться до поврежденного двигателя, сервиторам пришлось устроить целую оснастку из временных лесов — шаткую сеть проводов и трубчатых балок, с которой часто открывался вид в открытый космос.

У сервиторов не было самосознания, поэтому их не могла беспокоить иллюзия бесконечного падения вниз. Каспел заходил на леса, только когда срочно требовалось его присутствие.

Работа сегодня шла хорошо. Сервиторы могли быть ненадежны, но под правильным наблюдением и с точными инструкциями, как обнаружил Каспел, их многочисленные руки — и другие механические конечности — легко управлялись с несложным ремонтом. Чувство открытости из-за разрыва в обшивке нервировало его, и Каспел ощутил облегчение, покинув двигательный отсек и вернувшись в более темные секции технической палубы.

В течение следующего часа Каспел бродил по темным коридорам и шахтам доступа, оплетавшим механизмы огромных двигателей, по большей части на ногах, но периодически используя три механодендрита, присоединенных к его позвоночнику, чтобы забраться в труднодоступные места. По мере продвижения он отмечал ход выполнения работ и раздавал новые инструкции техноматам, время от времени останавливаясь, чтобы произвести нужный ритуал или вознести молитву.

Срезав путь между двумя уровнями по воздуховоду — при этом его механодендриты находили опору там, где не смогли бы человеческие пальцы — Каспел прочитал несколько диагностических заклинаний, ритуально прорабатывая процессы работы двигателя, и произвел церемонии, которые вернули бы каждую отремонтированную часть обратно на связь.

Что-то было не так. Работа продвигалась, но системы не отвечали, как должны были — целые области, которые должны были выйти на связь, все еще молчали. Странно.

Каспел выпал из шахты и приземлился на палубу — пластины пола лязгнули под его весом. Коридор, в который он попал, был, фактически, трубой, облицованной по стенам и полу толстыми плитами пластали. Более богатые украшения в Имперском стиле были прибережены для другого конца корабля, где жили и работали офицеры. На технических палубах практичность стояла выше эстетики: трубки и кабели, словно нитки, уходили внутрь и наружу из стен, неподписанные двери вели в небольшие рабочие помещения, полные когитаторных терминалов и запасных деталей.

Каспел разгладил толстую красную мантию, которая покрывала его утилитарную кожаную спецодежду, и собирался следовать к следующей точке своего инспекционного марщрута, когда заметил руку, торчащую из ниши в стене дальше по коридору. Это была мясистая рука, завершающаяся простым клешнеобразным придатком.

Он приблизился и обнаружил одного из сервиторов, тяжело осевшего в нише, с головой, свешенной набок, пеной у рта и расширенными глазами. Не было ничего необычного в том, что сервиторы выходили из строя, теряли связность мышления, и их выбрасывали в космос, но в диком выражении этих глаз было что-то, что заставило Каспела помедлить.

Он переключил зрение в аугметическом глазу на тепловое и рассмотрел сердце сервитора — торопливо пульсирующую массу в груди, которая интенсивно накачивала кровь. Легкие также работали сверх нормы. Как будто бы… Каспел опустился на одно колено и перекатил сервитора на живот. Рукой в перчатке он провел по имплантатам на задней части шеи — механизмам, которые превращали выращенного в баке гуманоида в роботоподобное существо, способное выполнять простые задачи. Пальцы Каспела нащупали то, о чем он и подозревал — аккуратный разрез был проделан в одном кабеле, и провода внутри поменяли местами.

Это изменение было простым, но специфическим — оно отменяло действие нейроглушителя, который не давал сервиторам отвлекаться из-за физической боли. Кто-то очень точно изменил это бесчувственное существо, чтобы заставить его испытывать сильнейшие страдания. Каспел вырвал кабель, а затем отсоединил еще пару связей, отрезав поступление энергии к мозгу. Сервитор какое-то время содрогался, а затем умер.

Поднявшись на ноги, Каспел поправил себя. Сервитор никогда не был живым. Как бы то ни было, о таком явном саботаже нужно было сообщить. Он попытался воксировать главе службы безопасности корабля, но ничего не услышал, кроме шума статики. Попробовал связаться с другими офицерами или выйти на открытый канал, но там был все тот же шум.

Нет, это была не совсем статика. Звучало это похоже на случайные помехи, но Каспел смог различить повторяющиеся паттерны. Этот сигнал давали намеренно, блокируя связь.

Кто-то изолировал технические палубы.

Каспел был технопровидцем, не воином. Хотя он и получил азы науки владения оружием, сперва на Марсе, а затем по пути на флот, эта тренировка нужна была лишь для выполнения базовых требований к любому подданному Бога-Императора — чтобы, оказавшись в сражении, любой человек мог поднять оружие павшего воина и сражаться до последнего. Если бы корабль брали на абордаж, Каспел имел достаточно квалификации, чтобы подобрать болт-пистолет и несколько раз выстрелить во врага.

Это… Каспел даже точно не знал, какого рода была ситуация, в которую он угодил. Ему нужно было проявить осторожность и выяснить, насколько широко распространяется изоляция. Он нашел в алькове когитаторное устройство и запустил несколько простых программ диагностики. Не только связь между технической палубой и остальным кораблем была блокирована, переборки между ними также были задраены. Каспел попытался устранить эти препятствия, но обнаружил, что его выкинуло из нужного меню, а на экране замерцал «шум».

Это мерцание помех означало только одну вещь: мусорный код, хаотические данные, введенные в когитационные системы корабля, чтобы вызывать нарушения работы, в данном случае незримое блокирование связи на борту.

Дыхание Каспела участилось под маской: Адептус Механикус считали создание и использование мусорного кода ересью, серьезным преступлением против машинного духа. Каспел был технопровидцем, его призванием были машины и тяжелые механизмы. Он знал некоторые ритуалы и практики обслуживания когитаторов, но даже близко не представлял, как расстроить и вычистить мусорный код. Каспел не мог добиться ничего большего от когитатора.

Машинный дух «Божественной святости» был под угрозой осквернения, и, похоже, Каспел был единственным, кто мог попытаться его спасти.