Реалити - Игорь Олегович Белошевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– «Сразу видно, кто настоящий художник, а кто тут так, обыкновенный халтурщик», – подумал Глеб, издалека рассматривая девушку, – «Так оно всегда и бывает, на целый класс, всего один талант.»
Глеб стал с любопытством наблюдать за художницей, и в какой-то момент времени, ему показалось, что она, почувствовав на себе его взгляд, вдруг, прекратила рисовать, и тоже посмотрела в его сторону. По нашему герою волной прокатилось ощущение стыда, и на миг, ему даже показалось, что его разоблачили, и рефлекторно, Глеб было дернулся идти дальше по коридору, но, тут же, усилием воли себя остановил, осознав, что при таком плохом освещении, заметить его в темноте просто невозможно.
Посещение художественной академии принесло свои мистические плоды, и когда Глеб вышел из темных стен этого иезуитского колледжа наружу, то почувствовал себя гораздо лучше. Творческая атмосфера заведения хоть и не была похожа на ту, в которой когда-то в Москве наш герой имел честь учиться, но, определенно служила неким референсом в системе опознавательных знаков его души. Так что, стоя на улице рядом с Наполеоном, Глеб даже немного придался ностальгии, и позавидовал юности студентов Миланской Художественной Академии, которые, вывалив из дверей здания после очередных занятий, снова стали рассаживаться по всему прямоугольному пространству римского перистиля.
– «Как, наверное, здорово, было бы быть в своё время одним из этих ребят», – подумал Глеб, – «Жить в центре Милана, проводить время на занятиях в прохладных аудиториях этой старинной крепости, и знать, что у тебя ещё всё впереди. Вся жизнь. Огромная, манящая своей новизной, полная вечерних прогулок с веселыми, беззаботными друзьями, посиделки в барах, шумные концерты, выставки, споры о литературе, и много, много всего того, что в юности кажется бесконечным, а с возрастом, выдыхается словно недопитая бутылка шампанского, забытая со вчера на балконе. Бары, рестораны, выставки и дискотеки, всё это по-прежнему к твоим услугам, но той радости, что была когда-то, они тебе уже не приносят, а только напоминают о возрасте, и констатируют твоё же отчаяние. Ты вроде бы ещё ничего, и даже до сих пор нравишься девушкам, но, только это уже всё не то, а что-то совсем иное. Юность ушла, и унесла с собой всю чистоту и свежесть восприятия этого мира, предложив взамен счета за квартиру, круглосуточную работу тележурналиста, и одиночество в толпе людей, а, да, забыл, ещё и Григория Петровича, который, похоже, решил прикончить меня этим своим проектом под названием «Extreme Trip».»
13. Кастелло Сфорцеско, парк Симпионе и уличная преступность
Мысли о Григории Петровиче, и его утренних воплях в телефонную трубку, заставили Глеба двигаться дальше. После улицы Брера, следующей точкой запланированного маршрута была обозначена Крепость Сфорцеско, которую наш путешественник и намеревался теперь обследовать на предмет уличных артистов, а также резонности собственного выступления в данной локации. Учитывая опустевшие улицы Милана, логично было предполагать, что в такую дневную жару единственными обитателями города станут туристы, которые не захотят тратить драгоценное время своих отпусков, отсиживаясь в отелях, и решат, посетить какую-нибудь достопримечательность, а на эту роль, старинная крепость в центре города, со своим прохладным тенистым парком, подходила как нельзя лучше.
– «Хорошо, что у меня есть план», – подумал Глеб, переходя по пешеходному переходу улицу Понте Витеро, – «План и даёт ощущение того, что я знаю, что делаю, хотя, на самом деле, это совсем не так. Впрочем, и в обычной жизни, у человека всегда тоже так происходит. Как пел классик: «Тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома, вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе, а тот, у кого есть хороший жизненный план, вряд ли будет думать о чем-то другом.»
План придает направление, и уверенность в завтрашнем дне, и это факт. Иногда даже кажется, что человек только и занимается планированием ради приобретения этого светлого чувства. Чтобы под гипнозом собственного «я», хотя бы на миг, ощутить себя хозяином положения, властителем собственной же судьбы. Только всё это самообман, и никто, никогда, на самом деле не способен угадать, что ждет его уже за поворотом, и всегда найдется какая-нибудь булгаковская Аннушка с маслицем, способная разом всё изменить. Даже бабушка Ванга предсказывала людские судьбы с особой осторожностью, что уж тут можно тогда говорить про Глеба, обычного человека, который ещё в Москве, простым росчерком своего карандаша в блокноте в клеточку, раз и навсегда попытался определить желаемое положение своих предстоящих свершений.
На улице по-прежнему стояла дневная жара. Солнце слепило глаза, и Глеб скинул с плеч свой рюкзак, чтобы достать из него солнцезащитные очки, которые он так не хотел брать с собой в эту поездку, боясь их сломать, или попросту потерять. Причина столь трепетного отношения к этим очкам-авиаторам, крылась не только в том, что они были очень дорогие, марки одного известного бренда – «Ройг Бенг», а в первую очередь в том, что принадлежали они не Глебу, а его младшей сестре, и лишь волей случая оказались в распоряжении у нашего героя. Свои же, грошовые, китайские авиаторы, которые Глеб обычно и брал с собой на все съемки, были им где-то потеряны, а экстренную замену перед поездкой, так и не удалось найти.
– Фонтанчик, – констатировал Глеб, увидев метрах в трехстах от себя это водное сооружение, с лениво бьющими из него струйками воды.
Сделав кадр на фоне фонтана, наш путешественник перевел объектив камеры на крепость, что находилась напротив, и дал ещё один свой комментарий: «А вот и сама крепость Костелло Сфорцеско».
В очках «Ройг Бенг» мир стал смотреться приятнее, но снимать в них видео было совершенно невозможно. Во-первых, стекла сильно затемняли всё происходящее вокруг, а во-вторых, давали в кадре отражение оператора с камерой в руках, что в дальнейшем, могло быть расценено Григорием Петровичем, как телевизионный брак, и дать ему лишнюю возможность наорать на
