Удар «Стрелы» - Александр Тамоников

Халим, отключив микрофон, откинулся в кресле директора школы. Он устал. Так долго он еще нигде и никогда не говорил. От напряжения даже вспотел. Но дело вроде сделал неплохо. Если, конечно, его слова достигли ушей слушателей.

Вошел Зухур. Заместитель смотрел на начальника с нескрываемым восхищением:

— Ну, ты дал, Халим! Кто бы мог подумать, что у меня в командирах такой оратор. Сам Абдель не сказал бы лучше. Главарю польстила похвала заместителя, но он посчитал нужным возразить:

— Ну, до шейха Абделя Аль Яни мне далеко. Он говорит так, что мир слушает с содроганием, но, признаюсь, и у меня вышло неплохо, сам не ожидал. Думаю, после выступления местное население выставит кое-какие претензии местной власти, что не может не сказаться на работе правительственной комиссии в плане принятия ею кардинальных решений, а уж спецназ, если он не скрыт, точно заполучит от народа проблемы. Да и военные почувствуют себя неуютно. К нам же отношение хоть и немного, но изменится, особенно после того, как отпустим часть заложников. Забери микрофон, и пусть агитационная машина уходит. Я в актовый зал.

Заместитель направился в фойе, Халим поднялся на второй этаж, по пандусу вошел в актовый зал и прошел на сцену. Поморщился от неприятного запаха. В актовом зале наступила тишина.

Халим медленно, ряд за рядом, оглядел заложников. Неожиданно громким голосом сказал:

— Вы, волею судьбы и провидения оказавшиеся в сложной и опасной ситуации, внимательно слушайте. Не буду вдаваться в подробности и объяснять, почему мы захватили школу. Это вам объяснят на воле, кому родители, кому родственники. Да, на воле, вы не ослышались, ибо вы все, если федеральные власти выполнят мои условия, окажетесь на свободе и будете вспоминать время заточения, как кошмарный сон. На первом этапе власти выполнили то, что я затребовал. А посему должен ответить тем же. Я и отвечаю. По команде ученики первых, вторых и третьих классов дружно встанут и пойдут на выход. Их будет сопровождать беременная учительница. Дабы избежать роковой случайности, указанным детям выходить организованно, не спеша. Так же не спеша, взявшись за руки, следовать и по лестнице до солдат оцепления. Там встреча с родителями. И никакой суеты, никакой торопливости. Все должно пройти спокойно. Не провоцируйте нас на применение силы. Вы поняли меня?

Из зала донеслось:

— Да!

Поднялась директриса:

— Позвольте слово, господин командир!

— Говори, женщина!

— Разрешите учителям до входа сопровождать малышей. Они не совсем понимают, что от них требуется. Мы же организуем их в группы по классам и в таком порядке проводим на площадь.

Халим согласился:

— Хорошо! Но, предупреждаю, учителям ход только до дверей. Затем обратно в зал. Те, кто попытается бежать, используя обстановку, будут расстреляны. Более того, попытка побега одного человека повлечет за собой наказание в виде расстрела двадцати учеников старших классов. У меня все. Детям первых трех классов, встать!

Школьники-малыши поднялись.

Дикой махнул рукой:

— Учителя, выводите их!

И, резко развернувшись, покинул зал, направился в кабинет. У дверей увидел заместителя, приказал:

— Зухур! Проконтролируй выход первоклашек. Их сопровождают учителя, но только до фойе. Предупреди по связи стрелков второго этажа, что если, кроме беременной учительницы, в колонне детей окажется еще взрослый, гасить его.

Заместитель кивнул:

— Слушаюсь, саиб! А что делать, если толпа, прорвав оцепление, кинется на площадь, к детям? Открывать огонь на поражение?

— Нет! Пусть стрелки дадут пару предупредительных очередей. На поражение стрелять только в тех, кто попытается вырваться из школы вместе с малолетками. Как пройдет передача заложников, потом доложишь.

— Слушаюсь, саиб!

На лестнице показались дети, ведомые учителями.

Халим скрылся в кабинете. Подошел к столу, снял трубку телефона:

— Соколов? Слышишь меня?

Представитель Президента ответил тут же:

— Да, слушаю!

— Я держу слово. Встречай сто восемь человек. Они свободны. Следующий сеанс после доставки Топаева. Все! До связи!

— До связи!

— А где твое спасибо, Соколов?

— Ты нуждаешься в благодарности?

Дикой резко сказал:

— От вас нет!

И бросил трубку. Сел в кресло. Достал новую папиросу с анашой. Повертел в руках, вложил обратно в портсигар. Как ни хотелось вдохнуть бодрящий, ароматный глоток дыма, но нельзя. Сейчас уже нельзя. Близится финал акции. А к ней надо подготовиться. Тщательно. От подготовки зависит жизнь. Его, Халима, драгоценная жизнь. Остальные, даже верный Зухур, не в счет. В этом мире многое не в счет, когда надо достичь поставленной цели любой ценой. Не считая, естественно, собственную жизнь и безопасность.

Вернулся заместитель, доложил:

— Все прошло, как по сценарию, саиб! Дети парами дошли до оцепления. Пока шли, вокруг стояла такая тишина, словно город вымер. Зато потом началось нечто невообразимое. Мужчины и женщины хватали детей на руки, плакали, смеялись. Солдаты попытались отодвинуть толпу в глубь улицы, куда там! Местные окрысились на них, как на лютых врагов. Кстати, у населения много оружия.

— Так и должно быть. Я имею в виду отношение населения к солдатам. Теперь оно не пустит их на штурм. Ведь с нами можно договориться. Так, Зухур?

Халим рассмеялся:

— Глупцы! До чего люди бывают глупы и недальновидны. Брось им корку, они и рады.

Зухур заметил:

— Дети не корка, Халим! Главарь отмахнулся:

— Для нас что дети, что сухая корка вывалянного в грязи банана одно и то же.

— Да, это так! Наша цель превыше всего.

Халим устроился в кресле поудобней, внимательно посмотрел на заместителя:

— А ты готов умереть ради идеи, Зухур? Вот здесь и сейчас?

Вопрос начальника удивил подчиненного, но он ответил, не без пафоса и лукавства:

— Готов, саиб! Но, по плану Абделя, мы должны уйти отсюда живыми.

Дикой усмехнулся:

— Мы уйдем! Главное, что ты готов умереть за идею, а не за деньги. Хотя какая разница, за что умирать?

— Ты как всегда прав, саиб!

Заверещал звонок телефона.

Зухур бросил быстрый взгляд на главаря:

— Почему они звонят? Ведь ты говорил, что будешь вызывать их сам?

— Да, Зухур. Но они могли позвонить в единственном случае. В случае доставки в город нашего многоуважаемого Топаева.

Слово «многоуважаемого» Халим произнес каким-то зловещим голосом. Снял трубку:

— Слушаю!

— Соколов на связи!

— Это я понял! Доставили моего друга Топаева?

— Да!

— Пусть он идет в школу!

— А дети?

— Я отпущу еще пятьдесят человек.

— Но договаривались о ста пятидесяти!

— Более ста вы уже получили. Сейчас получите пятьдесят. А вот когда доставят деньги, я отдам вам триста! И давай прекратим базар. Жду своего друга.

Халим отключил связь, приказал заместителю:

— Иди, Зухур, встреть нашего кровника. С почетом встреть. И сразу сюда его, ко мне.

— А дети?

— Передай в зал, пусть выведут пятьдесят штук заложников в фойе. Отбор произведут на свое усмотрение, но из старших классов. Как только Топаев переступит порог школы, выпустят этих обосравшихся юнцов. Иди!

Зухур поклонился:

— Слушаюсь!

И вышел из кабинета.

По рации Халим вызвал к себе двух бойцов, которых хорошо знал и которым доверял. Бандиты появились спустя минуту:

— Мы прибыли, саиб!

Дикой встал, подошел к ним:

— Слушайте, Карим и Довлат. Встаньте по обе стороны входной двери. Скоро сюда войдет Зухур с одним человеком. Да вы его должны знать, это Джохар Топаев!

Карим поклонился:

— Я знаю его! Это он увел свой отряд, когда мы схватились с русскими в Аргунском ущелье. Это он бросил своих людей на границе, спасая собственную шкуру.

Халим подтвердил:

— Да, все это сделал Топаев! Но к теме! Я немного поговорю с ним, после чего подам вам сигнал, вы должны будете скрутить Топаева. Чтобы он стоял передо мной на коленях с задранной башкой, беспомощный и униженный. Остальное мое дело. Вам все ясно?

И вновь ответил Карим:

— Мы сделаем то, что ты приказал!

— Хорошо! Займите места у двери.

Бандиты подчинились.

Халим вернулся к столу. Достал из ножен, спрятанных под курткой, остро заточенный кинжал, убрал вооруженную руку за спину, прошел к центру кабинета. Встал перед входом, широко расставив ноги, покачиваясь взад-вперед.

Дверь открылась, в помещение вошел Топаев, за ним Зухур.

Бывший арестант воскликнул:

— Ассолом, Халим! Вот не ожидал, что ты позаботишься обо мне. Неслабую акцию проводишь. И успешно проводишь. Видел, когда был в штабе федералов. Там полнейший бардак. Похоже, они готовы выполнить все твои условия. Подобного давно не было.

— Что еще увидел или услышал в штабе неверных, Джохар?

— Видел, как спецназ из города вернулся. Псы недовольны, видимо, им запретили что-либо делать. Но это ладно, почему ты-то вспомнил обо мне? Друзьями мы вроде никогда не были.