Академия магии закрыта (СИ) - Анна Федотова

Она поискала пути отхода, но Идан подошёл слишком близко. Он присел, чтобы поставить лампу на пол, и снова выпрямился. Теперь она слышала его дыхание. Оно перекликалось с её дыханием.

— Идан, не надо, — попросила она в последний раз, прежде чем он протянул руку и коснулся её щеки.

— Ты плакала всё это время, пока мы искали тебя? Откуда в тебе столько воды?

Рута опять шмыгнула носом. А он ещё умудрялся шутить. Она хотела отвернуться, но он взял её лицо в ладони. От горячих рук тепло разлилось по всему телу. И вот его губы коснулись её губ. Они забрали с них соль и теперь тоже стали солёными. А Рута подумала, что когда целуются жители морских глубин, например, русалки, их поцелуи, должно быть, всегда со вкусом соли.

Она обхватила запястья Идана. Попыталась оторвать от себя его руки, но безуспешно. Тогда она продолжила путь вдоль его рук до самых плеч, а потом на спину и до талии.

Идан снял пояс, и Рута скользнула руками под его рубашку. Тепло накрыло её тело новой волной. Его кожа согревала озябшие ладони, возвращала жизнь в окоченевшие на камнях пальцы.

Парень отпустил её лицо и быстрым движением стащил и бросил на пол свою рубашку. Лампа, стоявшая на полу, давала немного света, но этого было достаточно, чтобы разглядеть его острые, но в то же время сильные плечи. Пожалуй, не такие могучие, как у Тайко, но имеющие свой неповторимый рельеф, в котором Рута уже заблудилась окончательно и бесповоротно.

Он посмотрел в её глаза. В полумраке его взгляд не казался зелёным, скорее чёрным, но он блестел каким-то живым, рвущимся на свободу огнём. Рута смотрела на него и понимала, что теперь передней не Идан-рассвет и не Идан-скала, а совершенно новый и незнакомый ей Идан-огонь. Ещё секунда, и он поглотит её целиком, как пламя поглощает всё, что попадается ему на пути.

Рута прикрыла веки. Пусть.

Идан сделал ещё шаг и набросился на её губы, как проголодавшийся зверь. Этот поцелуй не был робким или нежным, он был всепоглощающим пламенем. Пальцы Руты вцепились в крепкое тело. Горячая кожа манила и не давала от неё оторваться.

Рута почувствовала, как руки Идана скомкали платье, и оно поползло вверх, повинуясь рукам Идана-огня, тлея под его пальцами. Ещё несколько секунд, и оно слетело через её голову и упало к ногам.

Рута перестала дышать.

Идан прижался к ней, и её замерзшее, покрытое гусиной кожей тело растворилось в его тепле и ласках. Согревшись, она утратила способность твёрдо стоять на ногах. Парень почувствовал это, оторвался от её губ, огляделся, приметил у противоположной стены кушетку, край которой едва выхватывался из темноты, потянул Руту за руку, но она тут же запуталась в лежавшем под ногами платье и чуть не свалилась. Тогда Идан подхватил её на руки и опустил на кушетку.

— Какая же ты лёгкая, — улыбнулся он и лёг рядом.

Рута закрыла глаза, чтобы уловить телом и запомнить кожей близость Идана. Его рука нырнула под её нижнюю рубашку и коснулась груди. Рута вздрогнула. Пусть. Хоть мама и говорила ей, что спешить в отношениях с мужчинами нет никакой веской причины, Рута уже разрешила себе идти до конца. У неё как раз эта причина была, хоть и признание себе в этом каждый раз отдавало ноющей болью в груди. Но Идан не торопился.

Идан-огонь делился своим теплом и целовал её щёки, губы, шею и всё, что попадалось ему дальше. Сминал рубашку. Казалось, он вот-вот сорвёт её с треском, но, видимо, маг смерти с детства был приучен контролировать своё тело. Рута инстинктивно вцепилась пальцами в штаны, когда его рука скользнула вниз, но губы Идана коснулись её живота, и она невольно хихикнула и разжала пальцы. Идан-огонь вот-вот поглотит её целиком. И пусть.

Так они долго ласкали и целовали друг друга. Рута даже на какое-то время забыла о том, что случилось, забыла, что она не маг. Ей, как никогда, сейчас было хорошо рядом с Иданом. В его тепле, в его ласке. Будто бы и не было ничего, что могло бы омрачить эту ночь. Но потом что-то, словно игла, пронзало память, вновь возникала боль, и Рута жадно ловила поцелуи Идана, захлёбывалась в прикосновениях к телу, чтобы только не вспоминать.

Проснулась она, обнимая Идана. Он улыбался во сне, даже во мраке Рута видела его лёгкую улыбку. Она подавила желание поцеловать его, чтобы не разбудить, и осторожно сползла с кушетки, надела платье и пристегнула пояс с двумя кинжалами. Это единственное, что было при ней.

Она не соврала, когда сказала, что Идан больше не увидит её слёз. Он вообще больше её не увидит. Последний раз взглянув на спящего мага смерти, прекрасного мага смерти, Рута отодвинула засов и вышла в коридор, бесшумно прикрыв за собой дверь.

В коридоре стояла совершенная тишина. Ни голосов, ни шагов. И тьма. Рута пошла вдоль стены. Из дома Шторма было три выхода: к воротам, во двор и маленькая неприметная дверца, ведущая к конюшне и хлеву. Туда она и направилась. Пробраться к задней двери можно было через кухню. Хорошо, что все ещё спали, даже кухарки. Рута беспрепятственно добралась до выхода и покинула замок.

На крышу конюшни залезть не составило труда. Дерево оказалось сучковатым и неотёсанным. С конюшни Рута перепрыгнула на крышу амбара — самого высокого сооружения на хозяйственном дворе. С него до забора — рукой подать. Очутившись на заборе, она посмотрела вниз. Ничего, если представить, что прыгаешь с трапеции… Рута оттолкнулась, взлетела, перевернулась дважды вокруг себя и мягко приземлилась на траву. Вдоль забора она обогнула замок и ринулась к лесу.

Её не станут искать, пока не проснётся Идан. Все наверняка думают, что она с ним. Но долго ли он проспит? Поэтому Рута не останавливалась и не давала себе передышку. Солнце уже пропустило первые розовые нити лучей между деревьями. Запели ранние птахи. Она всё пробиралась и пробиралась. Длинное платье не подходило для бега по лесу. Пришлось задрать его повыше и завязать узлом у бедра, чтобы не путалось под ногами и не цеплялось за сучья и корни.

С подъёмом солнца поднималось и настроение. Из мрачной ловушки для одинокой путницы лес превращался в сказочный мир, где живут феи. Паутинки золотились, сверкали в утренних лучах стрекозы, пахло начинающейся осенью.

Рута вымоталась и вспотела. На краю леса она всё же