Одержимость Малиновского (СИ) - Светлова Маргарита

Что происходит? Где я?

Глава 21

— Саш… — прохрипел я, и смех Миры резко прекратился. Парень вскинул взгляд на меня и, молниеносно сорвавшись с места, подлетел ко мне. Я попытался сесть, но понял, что привязан. — Не делай этого, рано тебе ещё. — Я только хотел попросить отвязать эту хрень, как парень меня перебил: — Прости, брат, но пока отвязывать тебя не буду, ты можешь опять начать буянить и навредить себе. Подожди, я сейчас врача позову, нужно доложить, что ты очнулся.

— Где я?

— У моего отца в клинике на базе…

Вот же… Как меня сюда занесло? Но неважно, сейчас другое в приоритете.

— Санёк, это важно, люд… — я закашлялся, горло драло нещадно. — Люди погибнуть могут, слышишь? Развяжи, не время для отдыха… Никто, кроме меня, не сможет расшифровать… Мы не знаем, где остальных держат, нужно…

— Выжить тебе для начала нужно! — бросил он перед тем, как сбежать.

Врач, что осматривал меня, сказал «тебе ранения жизнь спасли, благодаря большой потере крови, ты, возможно, сумеешь выкарабкается». Забавно, но факт. Видимо, вместе с кровью большая часть препарата вышла.

Не успел врач уйти, как я вновь провалился в небытие, а когда пришёл в себя, увидел ту же картину — Сашка на полу сидит.

Может, до этого был сон?

— Сань… — вновь позвал его.

Услышав меня, друг вздрогнул:

— Очнулся… — тяжко вздохнул, поднимаясь. — Я думал… — он резко отворачивается и, сжимая руки в кулаки, отходит к окну. — Думал, что всё… потерял тебя…

— Ты чего, плакать собираешься? — Сашка резко разворачивается и, вытирая рукой глаза, раздражённо отвечает:

— Если уж Беркутов слёзы лил, то и мне не зазорно.

— Чего? — я опешил о его слов. Александр подходит, садится рядом, и я увидел, что у него под одним глазом довольно-таки смачный фингал. — Кто это тебя? — всё ещё осипшим голосом спрашиваю.

— Ах, это… — махнул он рукой. — Не бери в голову, сам виноват, проворнее уворачиваться нужно было. Лучше скажи, как ты?

— Словно налетел на электровоз… Но уже терпимо. Ты так и не ответил, кто тебя так разукрасил?

— Ты, Вань, и не мне одному зарядил, многим досталось и, кстати, будущему тестю тоже, и моему отцу… Чёрт, батя злой, как тысяча чертей, — скривился он, — ему ответы подавай… Беркутов и его личный врач молчат, а я пригнулся веничком, мол, ничего не знаю и не понимаю, чего он от меня хочет. Короче, лютует страшно…

Одно слово — Лютый.

— Прости, я не специально…

У меня явно крыша протекла, раз на близких кидался. И о каком тесте говорил? Нет у меня такого.

— Забей, ты был в не себе… — отмахнулся он, неосознанно трогая мой подарок рукой. — Но, швырял их знатно, вчетвером не могли тебя скрутить.

— Долго я был в отключке?

— Три недели. Мог бы и раньше очухаться, но постоянно подрывался, орал, как ненормальный, все швы на тебе летели к чертям. Снотворное действовала недолго… Короче, наши мужики задолбались тебя связывать. Каким способом ты умудрялся высвобождаться, для некоторых загадка. Беркутов знает, ну и я узнал. Послушал его, когда он у тебя в своё дежурство каялся. Ты это… — он замолчал. — Короче, прости, был не прав.

— Саш, ты о чём?

— Когда на тебя наехал, мол, ты Мире не можешь ничего предложить. Блин, я же не знал, что у тебя такая задница. Одно дело — работа, другое — это дерьмо. Я уже неделю в шоке после услышанного.

— Забей, как я это сделал. Прошлое не изменить, нечего рвать понапрасну сердце, нужно уметь жить с тем, что имеешь. Ты лучше расскажи, как я у отца твоего на базе оказала? Как он сумел меня из Европы сюда доставить?

— Это всё Беркутов. Он, оказывается, тебя принялся искать через месяц после исчезновения. В байку, что ты на задании и всё под контролем, не верил. А когда по своему каналу выяснил, в каком ты состоянии, через одного знакомого переправил в Россию. Кстати, для всех ты за бугром попал в аварию, и борт МЧС тебя доставил на Родину.

— Родные тоже так считают? — я испугался за близких, вот не нужны им лишние стрессы.

— Не, для них это очередная байка. И в стране тебя нет.

— Уже легче. А как я тут-то оказался?

— Пришлось тебя вести к моему отцу, у него тут оборудование круче. Батя, как увидел тебя… — Покачал он головой. — Тут такое было…

— Понятно. А ты как сюда попал?

Вот не верил я, что его отец позволил мелкому прийти сюда.

— Пробрался тайком вначале, огрёб от отца, потом и его бойцы, что пропустили лазутчика. Но не выгнал, у меня группа крови с тобой одна — четвёртая положительная, а тебе позарез нужно было переливание. А потом ты мне вмазал — и как я в таком виде домой пойду? Мать же с ума сойдёт, пришлось бате врать, мол, я на море с друзьями отдыхаю. Короче, папа в ярости…

— А как они могли так лохануться?

Сашка с усмешкой показывает на свои глаза:

— Никто не может устоять, — подмигнул он.

Дверь открывается и врывается Лютов-старший и Беркутов. Ничего не говоря, отец Саши подходит ко мне и, отодвинув повязку, взглянув на рану.

— Как себя чувствует наш больной? — ехидным голосом интересуется.

— Терпимо.

Если честно, то я в шоке — понять не могу, чего он завёлся. И вообще, я только что очнулся, какие могут быть разборки? Но, судя по его перекошенному злостью лицу, плевал он на это.

— Ну, я жду объяснений! Какого х*я тут происходит? — обвел он нас взглядом, принимаясь за допрос.

— Папа, не матерись… — попытался сын урезонить отца.

— Не матерись, говоришь… — угрожающе тихо прорычал, а затем, как рявкнет: — Да я вас сейчас такими тут херами обложу, что у некоторых любопытные уши свернутся в трубочку!

— Егор, остынь, тут дети.

— Дети? Где ты увидел детей?! Один — терминатор, на котором раны как на собаке заживают, другой — исчадие ада. Ещё раз… — звук подзатыльника, и Санёк от возмущения зашипел, — к моим бойцам гипноз применишь, я тебе уши, как у чебурашки обеспечу. Ты меня понял?

— Понял, — пробурчал недовольно Люцифер. — И не нужно меня так называть, что заложили в меня с мамой, то и получили.

— Справедливый упрёк. Почти… Не я тебя таким изворотливым сделал, это твоя хреновая черта. Говорил, что тебе в Рязанское нужно, там мигом твою дурь выбили бы. Но нет, ты у нас интеллектуал…

— Кулаками махать много ума не нужно. Кстати, это я умею. А вот головой работать…

Но Лютов перебил сына:

— Один уже поработал, вон, погляди… — показывает на меня глазами, — швов, как на стёганом одеяле, еле оклемался. Правда, всё заживает поразительно быстро, не может быть такого. Короче, Глеб, ты обещал, что как Ванька придёт в себя, ты расскажешь правду, — и Беркутов, посмотрела на меня.

— Не так уж у него всё быстро и заживает. И вообще, мы не знаем, какие будут ещё последствия, — не согласился с отцом, Сашка.

Лютов полоснул сына злым взглядом, и тот резко замолк.

— Только при одном условии: никто больше не должен знать, особенно моя матушка — это убьёт её, — обратился я к присутствующим.

— Ясный перец, что придётся всё в тайне держать, — согласился дядя Егор, присаживаясь на стул. — Ну, я весь во внимание, рассказывай, на какие препараты подсел. Только точно, это для твоего же блага. Это даст тебе пусть маленький, но шанс вырваться из этого дерьма, наркоман хренов! И ещё, ты моему проныре их, надеюсь, не давал?

— Лютов, угомони своё буйное воображение! — взревел Беркутов. — Ты кого в наркоманы записал, Ваньку? Совсем уже еб**улся?!

— Не матерись, — недовольно сверля друга взглядом, отвечает наш грозный.

Тут Сашка заржал на свою беду, видимо, понял, что с уст дяди Егора «не матерись», звучит весьма странно. Отец на сына так… посмотрел, что тот поперхнулся воздухом.

— Лютый, завязывай из глаз молнии метать — бесит. — Тот только хотел возмутиться, его вновь Беркутов перебил: — Сейчас мужики подтянутся, и начнём.

— Какие ещё мужики? — всполошился я.

— Ян, Ромашов… — отвечает Лютов-старший и тут же ехидненько так добавляет: — ну и отец твой, как же без родителя сынулю воспитывать?