Семена огня - Владимир Свержин

Что греха таить: майордом любил красивых женщин. И женщины отвечали взаимностью этому сильному и щедрому на подарки мужчине. Сын одной из его фавориток, Альпаиды, малолетний Карл, с каждым днем все больше походил на отца, радуя майордома детской привязанностью и нежным лепетом.

Совсем недавно Пипин всерьез подумывал официально признать его наследником, но теперь планы его изменились коренным образом. Кесарский золотой венец влек его к себе неудержимо. А чтобы занять опустевший трон, ему была нужна Гизелла, безутешная вдова Дагоберта, аквитанская красавица, властительница огромных владений в предгорьях скалистых Пиренеев. Воины ее страны многочисленны и неустрашимы, крепости неприступны, и в казне не иссякает золото. И еще дракон – за ней стоит дракон! Если сейчас беглецам удастся добраться до своих владений – войны не избежать, а уж как дальше обернется дело – одному богу ведомо!

Пипин остановился, глянул на часового у лестницы. Тот сочувственно вздохнул. Закрытая дверь не была препятствием такому зычному голосу. Понимающая гримаса стража еще более раздосадовала майордома. Не хватало только стать никчемной тряпкой, посмешищем в глазах собственных воинов!

Надо отправляться ловить крылатое страшилище, век бы его не видать! Но, что правда, то правда, – о победителях этих грозных чудищ за глаза не болтают – опасаются.

В отличие от Брунгильды, его не особо тревожили россказни о драконах. Да, изредка эти твари нападали на стада, изредка отряды бесстрашных охотников, рискуя жизнью, отыскивали логово монстра, иногда менестрели принимались воспевать храброго воителя, в честном бою сразившего громадное чудовище.

Но куда чаще города и селения предпочитали соблюдать с драконами мир. Одна девственница в год – дань не слишком высокая, да и не во всякий год дракон вспоминает о дани. К тому же и потомство, Пипин опасливо поглядел через левое плечо – Брунгильда, казалось, окончательно успокоилась и затихла, – драконье потомство… Сестрица величает их семенами огня, утверждает, что все они порождения зла и желают поработить землю, что долг каждого истинного христианина непрестанно бороться против адской скверны!

Он припомнил юного принца Дагоберта: умный мальчишка, развитый не по годам. Какое уж тут драконье семя? Кровь Меровингов – вне всякого сомнения. А потому отдать его сестре – ну уж нет, ни за что!

«Как только принц окажется в моей власти – из Гизеллы можно будет вить веревки. Она сама принесет мне корону и станет моей женой! – Пипин начал спускаться, останавливаясь на каждой ступени, точно прислушиваясь к ощущениям. – Не зря я так долго прикармливал римского понтифика, жертвовал на монастыри, делал подарки соборам, обхаживал епископов и аббатов…

Очень скоро Гизелла и ее сын окажутся в моих руках, а затем со всех амвонов прозвучит имя нового кесаря, правителя Австразии, Нейстрии и Бургундии Пипина Благочестивого. Нет, лучше Пипина Великого. Вот только Брунгильда… Она, как никто, способна разрушить все планы».

– Вам плохо? – раздался за спиной майордома негромкий голос. Он казался особенно нежным после звериного рыка грозной воительницы. Не голос, а ангельское пение, словно целебный бальзам для раны.

– Прекрасная Дама Ойген, – Пипин склонил голову. – Прошу извинить, что не успел толком приветствовать вас.

– Ну что вы, – мягко проворковала девушка, – стоит ли извиняться? Чувства вашей сестры, – она замялась, – так сильны…

– Да к черту! – майордом нахмурился. – Не желаю здесь говорить о ней!

«Здесь», – отметила про себя Евгения.

– А о чем желали бы? – будто вскользь бросила она.

– Тут? Ни о чем, – Пипин с интересом поглядел на собеседницу. Похоже, ей было так же неуютно рядом с Брунгильдой, как и ему самому. Это открытие порадовало. Конечно, прелестная заложница ищет себе покровителя, пусть даже и не каменную стену, за которую можно спрятаться, но хоть какого-то! Быть каменной стеной Пипину нравилось куда больше, чем хлипкой изгородью, а рядом с дамой Ойген его наполняло чувство собственной значимости. И это было чрезвычайно приятно.

– Быть может, хотите прокатиться верхом? – спросил он.

– Не откажусь.

Их кони неспешно трусили проезжим трактом, и дюжина всадников сопровождения, не желая мешать беседе, старательно придерживала скакунов, чтобы оставаться на должном расстоянии.

– Похоже, мы оказались не в самое лучшее время, не в самом подходящем месте, – вздохнула Женя.

Майордом кивнул.

– Это верно. Жаль, что нам пришлось свести знакомство при столь необычных обстоятельствах.

– Увы, увы! Но, может быть, еще не поздно все изменить? Я понимаю, эта суета… Как ни печально, но где и когда смена власти проходила по-другому?! И, рассуждая здраво, если такое случается, разве это не очевидный пример Божьей воли? – Женечка исподтишка поглядела на спутника. Тот был хмур, и не нужно было иметь диплом психолога, чтобы догадаться, что гнетет владыку Нейстрии.

– Я ничего не могу сказать о кесаре Дагоберте, да упокоится его душа с праведными, мне не довелось быть с ним знакомой, – продолжила она. – Но вы… Признаюсь, у меня странное чувство.

– Какое же? – Пипин вдруг поймал себя на мысли, что с интересом ждет ответа девушки. Если исключить Брунгильду, то никогда прежде его не занимало мнение женщин о чем бы то ни было. Но эта высокородная дама не была ровней никому.

– Вы человек той породы, которая дает миру великих людей, правителей, мудрецов, – Женечка подняла вверх указательный палец, – даже святых. Но вас гнетет зависимость. Это ключ к пониманию вашей насущной проблемы!

Знаете, если в детстве щенка привязывать к маленькому колышку, которого он при всем желании не может выдернуть, то, превратившись в огромного пса, он не будет даже пытаться освободиться.

– Брунгильда не колышек, – уловив намек, ответил Пипин.

– Но и вы далеко не щенок.

– Мы делаем одно дело, – внутренне негодуя, что прелестница так быстро уловила суть его терзаний, огрызнулся майордом.

– По-моему, вы заблуждаетесь. – Евгения Тимуровна смахнула со лба непослушный золотистый локон. – Вы лишь орудие в ее руках. Гвоздь и молоток тоже делают одно дело, если вас это утешит.

– Меня не надо утешать! – грозно свел брови Пипин.

– Я этого и не делаю. Вы мужчина, воин. Я – слабая женщина, к тому же пленница. Мне ли утешать вас?

– Вы – моя гостья, – напомнил Пипин.

– Может, вы так и думаете. Я даже уверена, что так думаете, – со вздохом отозвалась Женечка. – Но разве для вас самого с приездом госпожи Брунгильды крепость не стала темницей? Стоит вам пойти не в ту сторону, сделать что-то по своему усмотрению, ваша сестра тут же натягивает поводья. Можно надеть золотой венец кесаря, но все это будет впустую, если до того не снять узду.