По зову сердца - Мишель Энн Янг

— Лорд Уонстед.

Великолепный темно-синий сюртук и накрахмаленная белая рубашка выгодно подчеркивали его суровые, строгие черты.

— Я не знала, что вы дома. Мистер Джевенс сказал, что вы не будете возражать, если я выберу себе книгу из вашей великолепной библиотеки.

— Большую часть книг собрал мой дед. Вы нашли что-нибудь себе по вкусу?

Она показала ему томик в зеленой кожаной обложке. «Макбет».

— А, Шекспир. Конечно. Вы говорили, что любите его пьесы.

Запомнил.

— Надеюсь, вы не возражаете?

— Пожалуйста, берите что хотите. Мне жаль, что столько книг пропадает без пользы.

— А вы их не читаете?

— Читаю. — Он озорно улыбнулся. — Но предпочитаю шахматы.

Она ничего не ответила, а он подошел к окну и посмотрел на изгиб обсаженной деревьями аллеи.

— Мой предок выстроил эту часть дома в шестнадцатом веке.

Тема довольно безобидная.

— И с тех пор дом принадлежал вашей семье?

— Да. Нам удалось выжить во времена Генриха Восьмого и Кромвеля. — Он повернулся к ней; улыбка придала его лицу сурового воина совершенно юношеский шарм.

— Действительно, повезло. — Предки самой Люсинды сохранили верность Стюартам и потеряли все, пока Реставрация не вернула им утраченное. С каким удовольствием она рассказала бы ему историю своей семьи, поделилась бы гордостью за своих праотцев. Она сплела пальцы. — Вы зачем-то искали меня, милорд? Я закончила наши дела с миссис Хобб.

Он выгнул бровь.

— Мне хотелось бы узнать ваше мнение об одном деле, требующем вкуса и здравого смысла. Кажется, вам дано в избытке и то, и другое.

— Мне, милорд?

— Да. Пойдемте со мной. — Он направился к двери напротив той, в которую она вошла.

— Куда мы идем? — Люсинда едва поспевала за Уонстедом.

— Поспешите, — бросил он через плечо.

Сгорая от любопытства, Люсинда подхватила юбки и побежала за ним по коридору, увешанному портретами в жестких гофрированных воротниках времен Тюдоров или в струящихся кружевах времен Стюартов; был среди них и некто сурового вида в черном с ног до головы. Без сомнения, сторонник Кромвеля.

Уонстед исчез в конце коридора, соединявшего дом эпохи Тюдоров с более новым крылом. Запыхавшись, Люсинда спросила:

— Что…

— Сюда. — Он распахнул дверь в одну из комнат. Это спальня? Люсинда попятилась.

— Извините, милорд, но мне пора домой.

Он заглянул в комнату и перевел взгляд на Люсинду.

— У вас слишком богатое воображение, миссис Грэм. Люсинда почувствовала, что краснеет. Неужели он догадался, что после пикника она только и мечтает о том, чтобы он снова прижался к ней всем телом? Знает ли он, что она была разочарована, поскольку ей показалось, что его поцелуй был не таким страстным, как ей хотелось бы. Люсинда бросила на него сердитый взгляд и вошла в комнату, прижимая к груди книгу — единственное средство самозащиты.

Люсинда огляделась. Кровать под пологом занимала один угол комнаты, в другом углу стояли дамский туалетный столик и табурет.

— Что вы хотели мне показать? — едва слышно спросила она.

— Мне хотелось бы устроить в этой комнате новомодный ватер-клозет и ванную. Что скажете?

— Ванна должна быть большой. Глаза Уонстеда почему-то блеснули.

— Надеюсь, достаточно большой, чтобы в ней могли поместиться двое.

Люсинда представила себе лорда Уонстеда в ванне, и внутри у нее вспыхнуло пламя, справиться с которым она не могла. Она постаралась, чтобы голос у нее звучал ровно, а мысли сосредоточились на предмете разговора.

— Но, насколько я понимаю, это спальня графини. Вы собираетесь переделать ее?

— А почему бы и нет? — Он прошел мимо нее и остановился в изножье кровати. — Ведь у меня нет жены. — В голосе прозвучали нотки радости, — Кроме того, — продолжал Уонстед, — комната большая — эта комната вполне годится для двоих. — Уонстед неожиданно привлек ее к себе. — Что скажете?

Жар его тела согревал ее. Голову туманил запах лимона и лавра. Люсинде хотелось припасть к его плечу, отдаться под защиту его мужской силы, открыть сердце и душу этому неожиданному дару — чему-то замечательному, что происходит в ее жизни.

Она прижала ладони к его груди и не могла отвести глаз от его губ, обещающих райское блаженство.

— Пустите меня, прошу вас, милорд.

— Вы все-таки боитесь меня, миссис Грэм? Не думал, что вы трусиха.

Что-то резкое в его голосе заставило ее замолчать, а его способность читать ее мысли показалась устрашающей. Но в глазах его была одна только доброта.

— Я должна счесть вас дерзким. Это нечестная игра, милорд.

— Зовите меня Хьюго. Вы счастливы?

— Скорее да, чем нет, милорд.

— Хьюго. — В его взгляде не было ничего угрожающего, но он не отпускал ее. Люсинда поняла, что он хочет ее.

И, помоги ей Бог, она тоже хочет его всеми фибрами своего существа. Никогда в жизни она не испытывала желания такой неопровержимой силы. Сердце билось, чувствуя одновременно волнение и страх. От все охватывающего желания согласиться во рту у нее пересохло, в груди заныло. К счастью, здравый смысл возобладал.

Его тяжелый вздох раздался в тишине.

— Вы, конечно, остаетесь верной вашему мужу? — Его мягкий баритон соблазнительно понизился. — Но ведь он, без сомнения, хотел лучшей жизни для своего ребенка, чем жизнь в стесненных обстоятельствах?

Он, конечно же, заметил скудную обстановку в ее доме, ее скромный образ жизни и вышедшие из моды платья. Это предложение представляло финансово обеспеченное будущее без всяких обязательств плюс утешение в его объятиях. Перспектива показалась ей весьма соблазнительной. Но если об этом когда-нибудь узнают ее родные… Или если Денби выяснит, где она живет… Но сейчас она могла думать лишь о руках, обнимавших ее, и мечтать о ласках.

Но если она согласится, если отбросит осторожность, понравится ли она ему как женщина, или он отвергнет ее с презрением?

— Я не могу, — сказала она. Он отпустил ее и отошел.

— Опять вы заставили меня позавидовать вашему мужу, Люсинда. — Он внимательно всматривался в нее. — Почему? Я знаю, вас влечет ко мне. Если не ваши слова, то ваши поцелуи говорят об этом. Почему бы, не обменять одиночество на то, что мы можем дать друг другу?

Между ними лежит слишком много лжи. Она заговорила о правде, отрицать которую он не мог:

— Вам нужны жена и наследник. Я не хочу вам мешать.

Хьюго повеселел.

— Если это единственное препятствие, оно улажено. Я не принадлежу к тем мужчинам, которые нарушают супружеские обеты. Я не собираюсь жениться.

— А наследник?