Сказки уличного фонаря - Павел Лаптев

ЛУННАЯ ДОРОЖКА

В покойную и трепетную, чистую и прозрачную, словно открывшую для всего сущего всю суть мироздания, у которой не осталось тайн, только маленькие секреты на небольшой глубине, переливающую теплыми красками гладь озера она опустит руку свою. Вода, ласково, чуть дрожа, возьмет её в свою длань, наслаждаясь бархатной кожей. И будет играть так, чуть качая, и ласкать так нежно и трепетно, и наслаждаться существом, подобным божеству.

Свет луны, раскатав дорожку, добежит до руки её и остановится так, словно нашедший свое детеныш и будет ласкаться.

И Арида крикнет в радости своей:

— Ректор! Что есть вода?

Ректор, бездушный дроид-мужчина в бардовом сюртуке и шляпе подойдет сзади к ней ближе и ответит, блуждая токами в своих серверах:

— Вода есть потребность, но не право человека, поэтому является предметом торговли и источником прибыли.

— Ой, да хватит Ректор, а! — плат девушки небрежно коснется глади, намочившись, а она и не заметит, — Посмотри, какая прелесть — вода. Чистая прозрачная, словно и нет её, только…

— Кислородный двуводород, — всё будет спорить дроид, потому что он логичен.

— Как? Да, ты пойми дроидной головой своей, что она как живое существо.

— Жизнь — есть существование белковых тел.

— А ты себя не считаешь жизнью?

— Я есть дроид SlimM286, машина.

— А как ты себя осознаешь?

— Вопрос не понят…

Арида улыбнется и, заметя намокнувшую одежду, не станет убирать её из воды, наблюдая за переплетом материй в лунной игре.

— Ну, ты когда нибудь мечтал тихими лунными ночами? — спросит она, заранее зная, что ответа не получит.

— Что есть мечта? — глаза дроида замельтешат. — Мечта есть отклонение от существующего принятого большинством порядка вещей в сторону отличную от желаний большинства, а следовательно, вредно для общества.

— А ты знаешь… что такое любовь? — ах! какая озорница Арида!

— Не знаю, — будет кружиться голова робота так как она может кружиться.

— Это когда… ты жертвуешь себя ради другого, — будет всегда она знать.

— Жертва есть дело ради… для другого… Значит, логически, я жертвую себя ради Вас, Арида. Запись…

— Значит, логически, ты меня любишь.

— Не знаю… Это слово не имеет действия как команда для меня.

— Ну и дурак, — глупо обидится Арида на робота.

— Принято без осмысления и комментариев, — беспристрастно ответит тот.

— Принято, — дерзостно она зачерпнет рукой воду и поднесет к лицу. — Заложили в тебя всякую ерунду, — прикоснётся лицом воды и вода, вздрогнув и испугавшись, стеснительно стечет вниз. Ох, эти дроиды-мужчины! Глупы и негибки. Поговорить не с кем… А ты знаешь ли, Ректор, что вода, как живое существо реагирует на всё, что вокруг и изменяет свое состояние? — снова пристанет Арида к дроиду. — Она умеет изменять структуру свою в зависимости от окружающего настроя людского.

— Как? Я знаю только три агрегатных состояния — жидкость, лёд, пар, — покопается он в памяти.

— Вода изменяет кристаллическую решетку свою, слушая слова человеческие. Это одно из доказательств полярности мира, как добро и зло, — объяснит она зря. — Прошепчи ей доброе и ласковое — она распустит в кристаллах своих цветок неземной красоты, накричи на неё зло и вода ответит тебе грязью… А… А тело человека есть на восемьдесят процентов вода, — Арида оглянется на Ректора. — В отличие от твоего пластика. — Арида посмотрит вверх, — Ты вообще чем нибудь можешь восхищаться? Мир создан для восхищения им как творением Создателя… — Арида зачерпнёт воду и подбросит и капли ее восхищенно превратятся в маленькие луны.

— Создатель, — Ректор головой потрясет. — Создатель… Человек… Надчеловек… Суперчеловек… Образ и подобие человека… Клон…

— Сейчас взорвешься! — будет издеваться дева над бездушной машиной. — Посмотри, Ректор, какая луна огромная, просто чудо!

Ректор посмотрит на луну и скажет:

— Третья фаза…

— Ох, уж эти нанотехнологии, от этого прогресса одна печаль… — она еще зачерпнет в ладонь воды, — Ректор!

— Да.

— У тебя в инструкции написано, что ты самообучающийся… довольно дорогой экземпляр.

— Так точно, леди.

— Эмоциональная составляющая в тебе запрограммирована?

— Я умею выражать эмоции, леди.

— Это не одно и тоже… Вот смотри! — разыграется Арида с волнами. — Попробуй отвлечься от того, что такое луна.

— Это как? — все не понимал он.

— Ну, не думай о ней, как о космическом теле, как о естественном спутнике.

— А как думать?

— Думай, что это просто диск, который приклеян на небе. И некий художник тронул его своей алой кистью.

— Тогда художник должен быть огромным… Создатель… Творец… — голова Ректора все сильнее будет вибрировать.

— Пусть… Фантазия! Фантазируй.

— То есть… допустить?

— Да. Допусти, что значит исключение из правил, что луна может быть диском, нарисованным на небе… Ректор! Ректор! Ты чего?..

Ролан возьмет в руки кружку с голографией сидящей на берегу ночного озера девушки и сделает глоток ароматного чая.

— Чего только не ляпают на кружки, а, Монро? — поставит кружку на круглый гравитационный столик.

— Монро? Странное имя. Почему ты меня так называешь? — спросит женщина-дроид в обтягивающем зеленом комбе и запрограмированно поправит свои розовые волосы.

— Потому что я так хочу сегодня. Вчера кино смотрел с ней, актрисой. Двадцатый век. — вытянется он на висящем в воздухе кресле.

— Мое имя ExlimM172…

— Это не имя, — как всегда попробует доказать Ролан и тут же устанет. — У-у, как мне надоело доказывать машине очевидные вещи!

— Очевидных вещей нет. Вещь есть субъективное понятие. Что для тебя очевидно, то для… — словно настоящая женщина поспорит она.

— Ладно, ладно… — махнет рукой Ролан, — Что для Юпитера вино, то для быка яд.

— Рамки субъективности определяются развитием высшей нервной системы, — её процессор должен завершить приложение.

— Вау! — крикнет он от этого словоблудия. — Закажи в Марснет-шопе вина лучше на вечер.

— Какого? — наконец-то!

— Ну… Ну… Все эти спиртовые суррогаты…Absenthe Van Gogh Premium, как бы 2005 года, — вспомнит Ролан из рекламы в журнале.

— Слушаю.

— О! — облегченно вздохнет мужчина. — Вот на этом уровне слуги сохранись. И больше никакой науки, никакой филосо…

— Подчинение одного индивидуума другому в одном случае есть унижение, как отрицательный фактор, в другом есть смирение, как положительный…

Зачем он купил женщину-дроида!

— Отстань, а! — уже вскипит Ролан, — О! Я тебе сделаю апгрейд, поняла?.. — иначе не отвяжется, — Абсент, абсент… — замашет и руками и ногами Ролан. — И пошли уже скоро спать.

Программы дроида, будто женские гормоны начнут поправлять руками волосы, крутить бедрами и томно улыбаться.

— Какую программу секса сегодня? — томно спросит она и будет языком облизывать вечно накрашенные губы.

— Уф, вот это разговор! — понравится Ролану. — Сегодня я устал. Давай ты сверху.

— Какое лицо одеть? Белье? — закружит она танец живота.

— Лицо… лицо… Вот Мэрилин Монро и надень. Это… В джазе только девушки… Ну и музыку раньше играли, ящуры, одно слово… Монро. Вот его…

— У меня нет в ЗИПе этого лица. — руки её заездят по широким бедрам своим.

— Ну, так сходи в дроидшоп и купи. А нет там, так на экспресс-заказ сделай. Как говорили раньше — одна нога здесь, другая в Интернете. И трусы с топом красные. Давай, давай…

Монро улыбнется широко, обнажив ровные белые зубы, и заученной походкой гейши выйдет из комнаты.

Ролан еще потянется, зевнет и крикнет кодовое слово для объемного ТиВи на столике:

— Дижитал! — и сам себе размыслит. — Вот ведь… лучше бы как встарь — мужчина живет с женщиной, называлось семья. Надоела — развелся или просто к другой ушел. А сейчас — живи с дроидом, мучайся с ней, настраивай ее на свое либидо… Хотя, зато всегда готова… О! Философский сериал…

На столике вспыхнет красным цветом заставка и как из тумана покажутся трое мужчин в серебристо-оранжевых одеждах. Они будут сидеть, скрестив ноги в позе лотоса и смотреть на полосатый сад красных камней, располагающийся под огромным полупрозрачным куполом с серым беззвездным небом…

— Я вот все думаю, Лаоцзы, как раньше жили люди, считай, где-то в тридцати процентах материи. Да? Извели недра Земли, выкачали нефть, газ, выпили пресную воду, из-за которой мировая война началась, загадили всю планету, что расселяться пришлось по галактике, — толстый Паньгу неприлично срыгнет и почешет пузо.

Лаоцзы поморщит свой широкий лоб как обычно на эти действа друга, от чего станет похожим на пупырчатый огурец и ответит: