Однажды преступив закон (Инкассатор) - Андрей Воронин

Налетевший откуда-то ветер осыпал машину целым водопадом желтых березовых листьев. Несколько золотистых кругляшей прилипло к мокрому лобовому стеклу, и, глядя на них, Зуев наконец осознал, что его машина почему-то стоит на едва заметной среди жухлой осенней травы лесной дороге. По обеим сторонам дороги шумел смешанный лес, а на обочине метрах в пяти от машины Зуев заметил торчком вкопанное в землю полусгнившее бревно с отесанной под конус верхушкой и какими-то выведенными масляной краской цифрами на боку - межевой знак, обозначавший границы участков. Это был не парк, а именно лес, что автоматически рождало кучу новых вопросов, искать ответы на которые у Олега Андреевича не было ни малейшего желания.

"А отвечать придется, - с неудовольствием подумал он. - Жена, наверное, совсем с ума сошла, все больницы обзвонила, все морги, милицию на ноги подняла... Она мне устроит допрос с пристрастием, это уж как пить дать.

Повод-то какой! Пропал на целые сутки, дома не ночевал, и ни слуху ни духу! Что же со мной было-то? Неужели обчистили? Тогда почему машину не забрали? Странно как-то..."

Он вдруг почувствовал, что его вот-вот вырвет, и, поспешно распахнув дверцу, свесил голову вниз. Его тут же вывернуло наизнанку, но на землю стекла только тонкая струйка желудочного сока - Олег Андреевич ничего не ел на протяжении суток, и его протестующему желудку было нечего извергнуть наружу. Несмотря на это, голода Зуев не ощущал. Одна мысль о еде вызвала у него новый приступ тошноты, и он с минуту висел в неудобной позе, придерживаясь за дверную ручку и чувствуя, как редкие капли дождя приятно холодят шею.

"Точно, ограбили, - подумал он, возвращаясь в нормальное положение и со стуком захлопывая дверцу. - Отравили чем-то и вытащили бабки..."

Непослушной рукой он залез во внутренний карман куртки и нащупал бумажник. Ему снова подумалось, что грабители были какие-то странные. С их точки зрения было бы гораздо проще отобрать у него бумажник, часы и выкинуть его из машины на полном ходу. Вместо этого они оставили при нем и часы, и бумажник, и автомобиль.

К его удивлению, бумажник не был пустым. Помимо мелочи, которую он успел заработать за вчерашнее утро, там обнаружилось пять стодолларовых купюр новеньких, недавно отпечатанных, хрустящих, как накрахмаленные простыни. Вид денег почему-то совсем не обрадовал Олега Андреевича - напротив, в напыщенно поджатых губах президента Франклина ему чудились холодная насмешка и скрытая угроза, а шелест новеньких купюр напоминал шипение змеи.

С другой стороны, он испытал некоторое облегчение. По крайней мере, пятьсот долларов существенно упростят объяснение с супругой. Можно будет рассказать ей жуткую историю о том, как он весь день и всю ночь катал по окрестностям бандитов, которые в конце концов расплатились с ним по-королевски щедро и отпустили восвояси. Деньги помогут жене успокоиться и поверить в эту байку, в которой, в принципе, не было ничего невозможного. Почему бы и нет? А может, так оно и было?

Олег Андреевич вздохнул. Что-то подсказывало ему, что все не так просто, но память упорно отказывалась оживлять подробности минувших суток. Зуев затолкал бумажник на место и зачем-то провел дрожащими ладонями вдоль тела. Правая ладонь нащупала в боковом кармане куртки что-то твердое, угловатое, и Олег Андреевич испуганно замер. Что это может быть?

Существовал один-единственный способ ответить на этот вопрос, и Олег Андреевич после недолгих колебаний воспользовался им. Его ладонь осторожно, словно опасаясь укуса, скользнула в карман. Пальцы сомкнулись на холодной рубчатой рукояти, и Олег Андреевич понял, что у него в кармане, еще раньше, чем его взгляд уперся в вороненое железо пистолета. Вытравленные на стали готические буквы складывались в смутно знакомое слово. "Вальтер", - прочел Зуев и тихонько застонал. Ему вдруг вспомнилась "Бриллиантовая рука": жена тычет в нос полумертвому с похмелья мужу пачку денег и пистолет. "Откуда?" "Оттуда". Н-да...

Память вдруг проснулась, ожила и принялась со скоростью взбесившегося диапроектора выбрасывать на поверхность сознания картинки минувших суток одну омерзительнее другой. В течение нескольких секунд Зуев вспомнил все до мельчайших подробностей: своего странного пассажира, укол в шею, распятого на стене, изрезанного, окровавленного, дико кричащего человека, свой ужас и голос своего пассажира, раз за разом повторяющий: "Ты - пес. Ты - раб... Обещание, данное неверному, ничего не стоит... Ты - раб. Убьешь Валиева - получишь много денег..."

Ужас вернулся, вцепившись в сердце ледяными когтями. Олег Андреевич понимал, что теперь с этим страхом ему предстоит жить до самой смерти. Убить Валиева было просто немыслимо. Обещание, данное неверному.., ну и так далее. Мозг Зуева лихорадочно метался в поисках выхода, которого не было. Обратиться в милицию? Что ж, возможно, это на какое-то время оттянет неизбежный конец, но время отсрочки будет исчисляться днями, а может быть, и минутами. Разве не говорил сам Валиев, что милиция давно опустила руки перед нашествием кавказских бригад? И потом, кто ему поверит? Вот деньги, а вот пистолет, и неизвестно, сколько трупов уже числится за этим стволом. Кое-кто может безумно обрадоваться возможности повесить все эти трупы на шею Олега Андреевича.

Выход был один - бежать. Бежать прочь из Москвы, скрыться, исчезнуть... Зуев поморщился. Легко сказать - бежать. Бросить квартиру просто, сложнее ее потом найти. Жена и слушать его не захочет, не говоря уже о детях. В угрозу собственной жизни она поверит только тогда, когда будет уже поздно.

"Ну и черт с ней, - с внезапным ожесточением подумал Зуев. - Черт с ними со всеми. Посмотрим, как они проживут без меня - никчемного, бесполезного и нищего. Пусть поищут себе другого кормильца, раз я их не устраиваю. Вот заведу сейчас машину и рвану куда глаза глядят. Жене позвоню откуда-нибудь - скажу, чтобы не искала и ни в коем случае не обращалась в милицию. Потом, когда все как-нибудь утрясется, можно будет вернуться. А можно и не возвращаться. Чего я там не видал? А чеченцы найдут себе кого-нибудь другого. Пистолет выброшу в первую же речку... Семье они ничего не сделают - какой смысл, если меня нет?"

Он зашарил по карманам в поисках сигареты. В левом кармане куртки лежало еще что-то, чего раньше там не было. Поначалу несведущий в устройстве стрелкового оружия Зуев решил, что это запасная обойма к пистолету, но в кармане оказалась трубка сотового телефона. Олег Андреевич тупо уставился на нее, думая о том, что сейчас, с пистолетом в одной руке и трубкой мобильника в другой, он должен выглядеть как карикатура на "нового русского". Доллары, оружие, телефон - все это начинало смахивать на бред, но Зуев знал, что никаким бредом тут, увы, даже не пахнет. Словно в подтверждение его мрачных мыслей, телефон вдруг ожил, издав мелодичную трель.

После второго звонка Зуев нажал кнопку соединения и с огромной неохотой поднес трубку к уху. Он звал, кто звонит.

- Не вздумай хитрить, пес, - без предисловий сказал незнакомый голос с сильным кавказским акцентом. - Если через два часа твой приятель не перестанет дышать, мы возьмем твою дочь. Ты сам знаешь, что мы с ней сделаем. Потом твой сын, твоя жена и ты сам.

- Да пошел ты! - собрав остатки мужества, сказал Олег Андреевич. - Забирай кого хочешь, мне плевать. Меня нет в городе и уже не будет. Я уезжаю, понял? Я сейчас на трассе, и хрен вы меня найдете, бараны.

- Дурак, - ответил голос, и прозвучавшее в нем презрение было убедительнее любых речей. - Я же сказал: не вздумай хитрить. Оглянись!

Олег Андреевич резко обернулся. Сквозь запотевшее заднее стекло ничего не было видно, и ему пришлось распахнуть дверцу и выйти из машины.

Позади, метрах в двадцати, у самого поворота дороги, стоял большой темно-синий джип. Передняя дверь джипа была открыта, и рядом с машиной Зуев разглядел фигуру в кожанке. Фигура подняла руку, демонстрируя зажатую в ней трубку мобильника.

- Сволочи, - прошептал Олег Андреевич и вдруг вскинул все еще зажатый в правой руке пистолет. Курок сухо щелкнул, и больше ничего не произошло. Стоявший рядом с джипом чеченец снова помахал телефоном и поднес трубку к уху.

Олег Андреевич медленно поднял свою. Ему показалось, что она весит не меньше пуда.

- Обойма в бардачке, - сказал чеченец. - Там два патрона. Один для Валиева, а второй на всякий случай. Вдруг ты с первого раза не попадешь? Всего два, понял? Береги их. Будешь стрелять в нас - придется душить своего приятеля голыми руками. У тебя два патрона и два часа, не забудь.

В трубке раздались короткие гудки. Олег Андреевич увидел, как чеченец сел в машину. Джип завелся, рыкнул двигателем и, объехав "Москвич" Зуева, скрылся за поворотом. Олег Андреевич проводил его взглядом, все еще держа телефонную трубку возле уха. Когда рокот двигателя затих в отдалении, он разжал пальцы, и пластмассовая трубка с негромким глухим стуком упала на землю. Зуев снова сел за руль, отыскал в бардачке обойму и со второй попытки сумел загнать ее в рукоять пистолета. Он чувствовал себя опустошенным, как кувшин, из которого наконец вылили прокисшее молоко. Страх ушел, испарился, и Олег Андреевич вдруг понял, что ему все равно. Он перешагнул черту, за которой инстинкт самосохранения имел какое-то значение.