Крупным планом - Дуглас Кеннеди

Буду очень по тебе скучать.

Намного лучше. Коротко. Слегка отчужденно. Туманно. Я нажал на кнопку «печатать». Воспользовался перевернутой кредитной картой Гари, изобразил решительное «Г» и сунул записку в конверт.

Затем я принялся рассматривать груду неоплаченных счетов на столе. Всего он был должен $2485.75. Я перешел в папку ДЕНЬГИБИЗ и обнаружил, что он платил по всем счетам через свой банк. Как только его кредиторы начинали ему досаждать и грозили подать на него в суд, он факсом пересылал письмо в «Кемикал банк», давая распоряжение перечислить нужную сумму с его текущего счета. Это было очень удобно. Мне вовсе не хотелось пользоваться чековой книжкой по той простой причине, что за исключением его подписи я не имел ни малейшего понятия об его почерке. И боялся, что какой-нибудь глазастый клерк в банке обратит внимание, что, хотя подпись довольно похожа, между тем, как Гари пишет «сто долларов» сегодня, и тем, как он писал это месяц назад, есть значительная разница.

Я открыл новый файл в ДЕНЬГИБИЗ и написал лаконичное письмо в банк, ставя их в известность, что, поскольку деньги из доверительного фонда поступят через несколько дней, они должны выплатить указанные суммы таким организациям, как Америкэн-Экспресс, Виза, МастерКард, магазинам «Барниз Стор», «Блумингдейл», телефонной станции, а также оплатить счета за электричество. Я нашел номер факса банка в предыдущем послании и нажал на кнопку «печатать». Потом мне еще раз пришлось изобразить подпись Гари. Затем я вложил письмо в факс и нажал на кнопку «отправить».

Теперь у Гари Саммерса не было никаких долгов.

Надо было написать еще несколько писем. Все кредитные и обслуживающие компании получили инструкции разрешать все финансовые вопросы с «Кемикал банк». В банк тоже были отправлены копии этих писем. Отныне оплата всех долгов и коммунальных услуг в его отсутствие будет производиться автоматически. Теперь, с точки зрения уплаты по счетам, он станет идеальным гражданином.

Покончив с перепиской, я обратил внимание на папку с названием НОМ. Войдя в нее, я не поверил своим глазам. Надо же, чтобы человеку так идиотски везло. НОМ обозначало «Номера», и там были все его коды и шифры и, самое важное, его номер для банкомата Это означало, что теперь я могу обращаться в доверительный фонд Гари через любой банкомат в стране, не утруждая себя даже выписыванием чека или обращением в банк.

Покончив с папкой ДЕНЬГИБИЗ, я занялся хаосом в его офисе и спальне. Если он собрался покинуть город на длительное время, он наверняка приложит хоть какие-то усилия, чтобы прибраться (особенно если существовала вероятность, что он не вернется и дом придется сдавать в аренду). Так что я нашел пару картонных коробок в стенном шкафу и несколько черных пластиковых мешков. Потратил несколько часов, разбирая его бумаги. Все, что могло быть хоть сколько-то важным, отправлялось в коробки. Все остальное в мешки. Потом перешел в спальню, сложил его одежду, убрал с пола разбросанные журналы, снял грязное белье с постели. Затем прибрал гостиную. К тому времени как мне удалось навести хоть какой-то порядок в доме, была уже половина пятого. Пора на эту ночь закругляться. Я выскользнул из дома и сунул мешки в мусорные баки у дома Гари, а письмо для Бет опустил в почтовый ящик. Но, уже собравшись перейти дорогу, я вспомнил, что мне сегодня понадобится свидетельство о рождении Гари, поэтому я потихоньку вернулся и снова зашел в дом.

Я оставил папку со свидетельством и другими важными документами у него на письменном столе. Когда забирал ее, мои ноги вдруг стали ватными — начинали сказываться бессонная ночь и переизбыток «декседрина». Я сел на диванчик, прислонился к спинке и закрыл глаза, ожидая, когда пройдет приступ слабости.

И тут я неизвестно откуда услышал голос Бет.

— Гари, — позвала она громким шепотом. — Где ты, малыш?

Я мгновенно проснулся. Сквозь жалюзи пробивались солнечные лучи. Я взглянул на часы. 10.08. Утро среды. Черт! Черт! Черт! Я отключился. Больше чем на пять часов.

— Гари! — Голос был игривым. Я такого голоса уже несколько лет не слышал. — Выходи, выходи, куда ты спрятался?

Бет вошла через дверь черного хода и теперь находилась внизу.

Я начал судорожно оглядываться — куда бы спрятаться? В стенной шкаф? Опасно — вдруг она его откроет? В ванной комнате с другой стороны холла? Не годится. Под кроватью? Бинго!

Как можно тише я опустился на пол. Прижимая к себе папку, умудрился втиснуться в низкое, не больше фута, пространство между ковром и кроватью. Одна из пружин матраса в середине просела, поэтому я не мог залезть достаточно далеко, и моя голова оказалась всего в нескольких дюймах от края кровати.

— Гари, черт побери…

Я слышал, как Бет открыла дверь в подвал и протопала по лестнице. Если вдруг без всякого на то повода она откроет морозильник, мне конец. Прошло несколько ужасных минут.

— Гари, ты решил поиграть со мной в прятки?

Она поднялась на первый этаж и бродила по комнатам. Затем я услышал ее шаги на лестнице. Я затаил дыхание и лежал неподвижно. Она зашла в комнату.

— Какого черта… — сказала она, пораженная неожиданной чистотой. Ее туфли находились меньше чем в футе от меня. Внезапно она села на кровать, и я едва не вскрикнул, потому что сломанная пружина под ее весом опустилась и впилась мне спину. По моему лицу тек пот. Она сидела так, как мне показалось, часы, в явном недоумении. Наконец она вскочила, выбегала из комнаты, открыла еще несколько дверей, затем спустилась по лестнице и вышла из дома через дверь черного хода.

Как только я услышал, что дверь захлопнулась, я выполз из-под кровати. Спина болела, нервы были на пределе. Но я все же добрался до окна. Не открывая жалюзи, я подсмотрел, как Бет быстро перерыла содержимое почтового ящика Гари, схватила записку, перебежала через дорогу и скрылась в нашем доме.

Следующие полчаса я вышагивал по кабинету Гари, стараясь не подходить к окнам и приказывая себе успокоиться. Как глупо, глупее не придумаешь. И едва все не кончилось катастрофой. Если бы она не позвала Гари по имени, она бы нашла меня спящим на диванчике. И на этом все бы закончилось. Шах и мат. Конец игре.

По крайней мере я хоть сколько-то отдохнул. Но проснуться так врагу не пожелаю.

Шаги на подъездной дорожке, затем звук поднимаемой крышки почтового ящика на входной двери, затем громкий металлический звон чего-то упавшего на пол. Я застыл, дожидаясь, когда шаги удалятся. Снова быстро выглянул в щель жалюзи и увидел, как Бет, опустив голову, переходит через дорогу. Она села в «вольво», от души шарахнула дверцей, завела мотор, дала задний ход и затем рванула вниз по дороге.

Прошло, как минимум, десять минут, прежде чем я поверил, что она не вернется. Я рискнул спуститься вниз, помчался к двери и увидел пузатый конверт. Когда я его поднял, клапан отклеился, и к моим ногам упала связка ключей. Я схватил их и вернулся в кабинет. В конверте оказалась еще и письмо. Пожалуй, не письмо, а записка — поспешно накарябанное пожелание убираться ко всем чертям.

Учитывая все, что сейчас происходит, время ты выбрал самое подходящее. Вот чего стоит вся твоя хрень насчет того, что ты будешь рядом, когда я скажу ему, что все кончено. Ты такой же, как он, — полностью зацикленный на себе, думающий только о себе любимом. Вы оба для меня как злокачественная опухоль. Вот твои ключи. Мне они больше не нужны.

Записку она даже не подписала.

Зацикленный на себе? Думающий только о себе любимом? Это уже перебор, Бет. И с чего так набрасываться на Гари, который виноват всего лишь в том, что согласился на первую предложенную за несколько лет работу? Ладно, он пообещал, что будет рядом в это трудное время. Но слушай, работа есть работа. Раз надо ехать, значит, надо.

Я ни на секунду не поверил, что ее разрыв с ним окончательный. Просто таким способом Бет давала волю эмоциям и использовала чувство вины в качестве стратегического оружия. Но я был доволен, что она решила сделать такой мелодраматический жест — вернула ключи. Это означало, что теперь она не сможет опять неожиданно появиться в доме.

Я вложил ключи и записку в конверт и тщательно заклеил клапан. Затем взял папку со свидетельством о рождении Гари, сунул ее под рубашку, выключил везде свет, быстро спустился вниз и вернул конверт на его старое место у двери (на случай, если Бет вздумает приехать как-нибудь вечерком и заглянет в почтовую щель, чтобы убедиться, что конверт все еще на месте).

Я всегда нервничал, выходя из дома Гари, тем более что сейчас мне нужно было выйти при дневном свете. Я решил применить отвлекающую тактику, на случай, если кто-то в данный момент смотрит в окно. Я круто свернул налево, немного пробежался вверх по дороге, спрятав руки в карманы штанов, чтобы не видны были хирургические перчатки. Пробежав с четверть мили по Конститьюшн-Кресент, я оглянулся и увидел бегущего мне навстречу Чака Бейли.