Асы. «Сталинские соколы» из будущего - Юрий Корчевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На востоке стало сереть, потом появился краешек солнца – багровый.
– Плохая погода будет, – заметил Степаныч. – Видишь – солнце красное? Или дождь случится, или сильный ветер.
Но пока погода благоприятствовала. В кабину зашел командир разведгруппы:
– Ну, как тут у вас дела? Все в порядке?
– Как бы свои не обстреляли. Снижаемся помаленьку.
На земле еще темно, а самолет в воздухе уже видно. Хоть он и покрашен зеленой маскировочной краской, а от стекол, алюминия, от винтов солнечные лучи отражаются, и с земли он виден сверкающим крестиком.
Степаныч, услышав эти слова, успокоил Тихона:
– Я сигнал из ракетницы дам – «я свой». По-моему, пора уже курс и высоту менять, подходим.
Сигнал подавать не пришлось – по ним не стреляли. С земли в бинокль характерный силуэт «Дугласа» с немецкими бомбардировщиками не спутаешь, да и звук моторов совсем другой.
Тихон снизился до полутора тысяч метров и высматривал посадочную полосу. Тут главное – увидеть, и можно снижаться, выписывая «коробочку». Раньше, когда их полк в Москве стоял, на северной окраине города, он местность и подходы к аэродрому визуально знал. А в Быково не садился никогда, местность внизу была ему незнакома.
Тысяча метров высоты, восемьсот… Где аэродром? На лбу Тихона выступила испарина, мышцы были напряжены.
Очень вовремя подсобил механик:
– Возьми немного левее. Видишь трубу заводскую? На нее курс держи. После трубы снижение.
А на высотомере уже четыреста метров, и альтиметр цифры в секунду несколько раз меняет.
Тихон аккуратно работал штурвалом. Высота уже небольшая, как и скорость – сто восемьдесят всего.
– Есть полоса! – закричал механик.
Но ее уже и Тихон увидел. Рядом с КДП «колбаса» на ветру полощется.
– Обороты убери, – приказал механику Тихон.
Степаныч привычно потянул рычаг на себя. На тахометре обоих двигателей – по тысяче оборотов в минуту. Полоса пустая, и посадочное «Т» есть. И вдруг с КДП красная ракета, запрещающая посадку, взлетела. Что за черт?!
– Степаныч, полный газ! Уходим на второй круг!
Взревели моторы, и Тихон плавно потянул на себя штурвал. Самолет стал набирать высоту и скорость. Тихон начал ходить вокруг аэродрома «коробочкой». Что делать? Искать другой аэродром и садиться на него или ждать?
В этот момент показался быстро снижающийся самолет, тоже ПС-84 с одним неработающим двигателем. С ходу он плюхнулся на полосу. Так вот почему Тихону запретили посадку – для аварийного самолета полосу готовили.
Приземлившись, ПС-84 не зарулил на стоянку, а остался стоять на полосе. К нему подогнали грузовик и отбуксировали на стоянку.
Тихон решил садиться. Он подобрал газ мотором – полоса впереди.
– Шасси!
Один легкий толчок, следом за ним – второй… На приборной панели загорелись две зеленые лампочки.
– Шасси выпущено! – доложил механик.
Тихон притерся колесами к полосе ювелирно, как будто всю свою жизнь на «Дугласе» летал. Правду говорят – новичкам везет.
Механик сразу моторы на холостой ход перевел.
Тихон тормозить принялся, механик рукой показал:
– Наша стоянка седьмая, заруливай.
Ну да, хорошо сказать. Машина большая, неповоротливая, а Тихон габаритов ее еще не чувствует, не присиделся. К каждому самолету привыкнуть надо. Вспотел, голова как на шарнире – влево-вправо, не заденет ли чего крыльями. Но в стоянку вписался.
– Степаныч, глуши.
Моторы один за другим стихли. Несколько мгновений стояла оглушительная тишина, потом в грузовом отсеке загомонили, и в кабину заглянул командир разведгруппы:
– Ну, молодца! Говорил – истребитель, а сел, так я не заметил, как на пассажирском… Летал я до войны Москва – Сочи.
Механик побежал открывать двери и скидывать лестницу.
К самолету неспешной походкой подошел техник. Тихон со своего места видел, как он со Степанычем стал оживленно разговаривать, а потом побежал к штабу.
А к самолету уже крытый брезентом грузовик подъезжает – за разведгруппой. Парни выстроились цепочкой и за пару минут перекидали в кузов свои рюкзаки и забрались в него сами.
Тихон же как прилип к пилотскому сиденью. Посадка на «ПС-84» на незнакомом аэродроме выжала из него все соки, и сил подняться не было. Расскажи кому, что меньше чем за год он от дельтаплана, пусть и с мотором, до «Дугласа» поднялся – не поверят. Это не имея летной школы за плечами! Нонсенс!
В кабину зашел командир разведгруппы:
– Попрощаться зашел. А то ты сидишь, как сыч, однофамилец. Я ведь тоже Федоров, только Иван. Выручил ты всю группу, можно сказать, в очередной раз повезло.
– До сих пор отойти не могу, не летал я никогда на двухмоторных.
– Стало быть, с крещением тебя. Ну, будь здоров. Земля, она круглая, придется еще встретиться. Просьба одна у меня к тебе, скорее даже приказ… О том, что видел в немецком тылу, – молчок, забудь напрочь. В штабе твоего корпуса уже знают обо всем, через мое руководство, и лишних вопросов задавать не будут. А подвезти не могу, нам в другую сторону. – Командир протянул для пожатия руку.
Тихон с усилием встал и пожал руку командиру. Судьба свела его с зафронтовой разведкой и так же быстро развела. Героические парни! Наверное, он бы сам не смог так – в чужом тылу, без поддержки своих. Если бы группу случайно обнаружили, полегли бы все. И никто никогда не узнал бы, где и как они сгинули. Не зря поговорка существует: «На миру и смерть красна».
Однофамилец ушел не оборачиваясь, сел в кабину, и грузовик уехал. Судя по всему, их ждали, и такая посадка была не первой – уж больно погрузка вещей в грузовик была отрепетированной.
Тихон сам прошел по опустевшей кабине.
Степаныч приставил стремянку к носу самолета и что-то разглядывал.
– Степаныч, что ищешь?
– Пробоины смотрю. В полете все работало – дырки-то где? А, вот, нашел одну.
К самолету подъехала «полуторка», и Степаныч шустро спустился со стремянки.
Из кабины вышел командир с петлицами капитана, из кузова выпрыгнул старший лейтенант.
Степаныч вытянулся по стойке «смирно»?
– Бортмеханик старшина Елизаров. При выполнении задания экипаж погиб.
– Нам техник доложил. А кто самолет сажал?
– Так товарищ младший сержант Федоров…
Оба командира уставились на Тихона.
– Он из группы, которую забрали. После посадки обстреляли нас, и КВС, и второй пилот убиты были. Он за штурвал сел. И взлетал сам, и весь полет самолет сам вел, и садился тоже он.
КВС – это командир воздушного судна.
– На чем раньше летал, Федоров? – спросил командир.
– На У-2 и Як-1. Истребитель я. Вот мои документы. – И Тихон полез в карман.
Однако старший лейтенант остановил его:
– Не надо, нам оттуда уже звонили, – и показал пальцем наверх, намекая на начальство.
Вмешался капитан:
– Время и место неподходящее, младший сержант. Погибшими заниматься надо, оба на боевом задании погибли. Но предложить хочу – переходи к нам в эскадрилью. Самолет – вот он, механик опытный есть. А второго пилота из «безлошадных» найдем.
Тихон такого предложения не ожидал. Он думал – начнут документы проверять, потом возможные ошибки при посадке обсуждать. Непривычное предложение, но лестное.
– Я на транспортнике не летал никогда, случайно получилось, можно сказать – вынужденно.
– Брось, сержант! Ты прирожденный летун, видел я с КДП твою посадку. По номеру на борту – наш самолет. И сел чистенько, притер к полосе, как будто налет большой имеешь. Что истребитель? А у нас серьезная работа, ты уже понял это. И эскадрилья наша отдельная и особая.
– Будет приказ о переводе – исполню. Вы уж меня простите, товарищ капитан, но только привык я к своему полку, к товарищам. А после истребителя ПС – как корова.
Капитан слегка обиделся за сравнение, губы поджал – при нем «Дуглас» с коровой еще никто не сравнивал.
– Я вас не задерживаю, товарищ младший сержант, – процедил он сквозь зубы.
– Разрешите попрощаться со старшиной?
– Разрешаю.
Тихон обнял Степаныча:
– Ты молодец, помог. Без тебя я бы не справился.
– Будет тебе!
– Ты скажи, как до Москвы добраться?
– За КПП дорога проходит, на попутке.
– Желаю уцелеть, Степаныч.
– И тебе того же.
Как Тихон добрался до своего полка – это отдельная тема. Военных патрулей было много, и все останавливали – уж больно одет странно. На голове летный шлем с очками-консервами, а не положенный головной убор – пилотка или фуражка. Сам в темно-синий комбинезон одет, на котором знаков различия нет. Не дезертир ли, а хуже того – не диверсант случайно? Не без того было, забрасывали немцы к нам в тыл и разведчиков, и диверсантов. Только одеты они были по форме – если под видом военнослужащих. И документы в полном порядке, даже секретные знаки ухитрились ставить, скажем – точку в неположенном месте типография печатала. И не ошибка то была, не разгильдяйство печатника, а секретный приказ НКВД или СМЕРШа.
