Полное собрание стихотворений - Александр Блок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
5 мая 1904 (Декабрь 1904)
«Ты оденешь меня в серебро…»
Ты оденешь меня в серебро,И когда я умру,Выйдет месяц – небесный Пьеро,Встанет красный паяц на юру
Мертвый месяц беспомощно нем,Никому ничего не открыл.Только спросит подругу – зачемЯ когда-то ее полюбил?
В этот яростный сон наявуОпрокинусь я мертвым лицомИ паяц испугает сову,Загремев под горой бубенцом...
Знаю – сморщенный лик его старИ бесстыден в земной наготе.Но зловещий восходит угар —К небесам, к высоте, к чистоте.
14 мая 1904
«Фиолетовый запад гнетет…»
Фиолетовый запад гнетет,Как пожатье десницы свинцовой.Мы летим неизменно вперед —Исполнители воли суровой.
Нас немного. Все в дымных плащах.Брызжут искры и блещут кольчуги.Поднимаем на севере прах,Оставляем лазурность на юге.
Ставим троны иным временам —Кто воссядет на темные троны?Каждый душу разбил пополамИ поставил двойные законы.
Никому не известен конец.И смятенье сменяет веселье.Нам открылось в гаданьи: мертвецВпереди рассекает ущелье.
14 мая 1904
«Дали слепы, дни безгневны…»
Дали слепы, дни безгневны,Сомкнуты уста.В непробудном сне царевны,Синева пуста.
Были дни – над теремамиПламенел закат.Нежно белыми словамиКликал брата брат.
Брата брат из дальних келийИзвещал: «Хвала!»Где-то голуби звенели,Расплескав крыла.
С золотистых ульев пчелыПриносили мед.Наполнял весельем долыПраздничный народ.
В пестрых бусах, в алых лентахДевушки цвели...Кто там скачет в позументахВ голубой пыли?
Всадник в битвенном наряде,В золотой парче,Светлых кудрей бьются пряди,Искры на мече,
Белый конь, как цвет вишневый.Блещут стремена...На кафтан его парчовыйПролилась весна.
Пролилась – он сгинет в тучах,Вспыхнет за холмом.На зеленых встанет кручахВ блеске заревом,
Где-то перьями промашет,Крикнет: «Берегись!»На коне селом пропляшет,К ночи канет ввысь...
Ночью девушкам приснится,Прилетит из тучКонь – мгновенная зарница,Всадник – беглый луч...
И, как луч, пройдет в прохладуУзкого окна,И Царевна, гостю рада,Встанет с ложа сна...
Или, в злые дни ненастий,Глянет в сонный пруд,И его, дрожа от страсти,Руки заплетут.
И потом обманут – вскинутРуки к серебру,Рыбьим плёсом отодвинутВ струйную игру...
И душа, летя на северЗолотой пчелой,В алый сон, в медовый клеверЛяжет на покой...
И опять в венках и росахЗапоет мечта,Засверкает на откосахЗолото щита,
И поднимет щит девица,И опять вдалиВсадник встанет, конь вздыбитсяВ голубой пыли...
Будут вёсны в вечной сменеИ падений гнет.Вихрь, исполненный видений, —Голубиный лет...
Что мгновенные бессилья?Время – легкий дым...Мы опять расплещем крылья,Снова отлетим!
И опять, в безумной сменеРассекая твердь,Встретим новый вихрь видений,Встретим жизнь и смерть!
22 апреля – 20 мая 1904 (1910)
Взморье
Сонный вздох онемелой волныДышит с моря, где серый маякУказал морякам быстрины,Растрепал у поднебесья флаг.
Там зажегся последний фонарь,Озаряя таинственный мол.Там корабль возвышался, как царь,И вчера в океан отошел.
Чуть серели его паруса,Унося торжество в океан.Я покорно смотрел в небеса,Где Она расточала туман.
Я увидел Глядящую в твердь —С неземным очертанием рук.Издали мне привиделась Смерть,Воздвигавшая тягостный звук.
Там поют среди серых камней,В отголосках причудливых пен —Переплески далеких морей,Голоса корабельных сирен.
26 мая 1904
«В час, когда пьянеют нарциссы…»
В час, когда пьянеют нарциссы,И театр в закатном огне,В полутень последней кулисыКто-то ходит вздыхать обо мне...
Арлекин, забывший о роли?Ты, моя тихоокая лань?Ветерок, приносящий с поляДуновений легкую дань?
Я, паяц, у блестящей рампыВозникаю в открытый люк.Это – бездна смотрит сквозь лампыНенасытно-жадный паук.
И, пока пьянеют нарциссы,Я кривляюсь, крутясь и звеня..Но в тени последней кулисыКто-то плачет, жалея меня.
Нежный друг с голубым туманом,Убаюкан качелью снов.Сиротливо приникший к ранамЛегкоперстный запах цветов.
26 мая 1904
«Я живу в глубоком покое…»
Я живу в глубоком покое.Рою днем могилы корням.Но в туманный вечер – нас двое.Я вдвоем с Другим по ночам.
Обычайный – у входа в сени,Где мерцают мои образа.Лоб закрыт тенями растений.Чуть тускнеют в тени глаза.
Из угла серебрятся латы,Испуская жалобный скрип.В дальних залах – говор крылатыйТех, с кем жил я, и с кем погиб.
Одинок – в конце вереницы —Я – последний мускул земли.Не откроет уст Темнолицый,Будто ждет, чтобы все прошли.
Раздавив похоронные звукиРавномерно-жутких часов,Он поднимет тяжкие руки,Что висят, как петли веков.
Заскрипят ли тяжкие латы?Или гроб их, как страх мой, пуст?Иль Он вдунет звук хриповатыйВ этот рог из смердящих уст?
Или я, как месяц двурогий,Только жалкий сон серебрю,Что приснился в долгой дорогеВсем бессильным встретить зарю?
Около 15 июня 1904
«Вот он – ряд гробовых ступеней…»
Вот он – ряд гробовых ступеней.И меж нас – никого. Мы вдвоем.Спи ты, нежная спутница дней,Залитых небывалым лучом.
Ты покоишься в белом гробу.Ты с улыбкой зовешь: не буди.Золотистые пряди на лбу.Золотой образок на груди.
Я отпраздновал светлую смерть,Прикоснувшись к руке восковой,Остальное – бездонная твердьСхоронила во мгле голубой.
Спи – твой отдых никто не прерветМы – окрай неизвестных дорог.Всю ненастную ночь напролетЗдесь горит осиянный чертог.
18 июня 1904
«Вечность бросила в город…»
Вечность бросила в городОловянный закат.Край небесный распорот,Переулки гудят.
Всё бессилье гаданьяУ меня на плечах.В окнах фабрик – преданьяО разгульных ночах.
Оловянные кровли —Всем безумным приют.В этот город торговлиНебеса не сойдут.
Этот воздух так гулок,Так заманчив обман.Уводи, переулок,В дымно-сизый туман...
26 июня 1904
«Город в красные пределы…»
Город в красные пределыМертвый лик свой обратил,Серо-каменное телоКровью солнца окатил.
Стены фабрик, стекла окон,Грязно-рыжее пальто,Развевающийся локон —Всё закатом залито.
Блещут искристые гривыЗолотых, как жар, коней,Мчатся бешеные диваЖадных облачных грудей,
Красный дворник плещет ведраС пьяно-алою водой,Пляшут огненные бедраПроститутки площадной,
И на башне колокольнойВ гулкий пляс и медный зыкКажет колокол раздольныйОкровавленный язык.
28 июня 1904 (1915)
«Я жалобной рукой сжимаю свой костыль…»
Я жалобной рукой сжимаю свой костыль.Мой друг – влюблен в луну – живет ее обманом.Вот – третий на пути. О, милый друг мой, ты льВ измятом картузе над взором оловянным?
И – трое мы бредем. Лежит пластами пыль.Всё пусто – здесь и там – под зноем неустанным.Заборы – как гроба. В канавах преет гниль.Всё, всё погребено в безлюдьи окаянном.
Стучим. Печаль в домах. Покойники в гробах.Мы робко шепчем в дверь: «Не умер – спитваш близкий...»Но старая, в чепце, наморщив лоб свой низкий,Кричит: «Ступайте прочь! Не оскорбляйте прах!»
И дальше мы бредем. И видим в щели зданийСтаринную игру вечерних содроганий.
3 июля 1904 (Январь 1906)
«Поет, краснея, медь. Над горном…»
Поет, краснея, медь. Над горномСтою – и карлик служит мне:Согбенный карлик в платье черном,Какой являлся мне во сне.
Сбылось немного – слишком много,И в гроб переплавляю медь.Я сам открыл себе дорогу,Не в силах зной преодолеть.
Последним шествием украшен,Склонюсь под красный балдахин.И прогремят останки башенС моих довременных вершин.
И вольно – смуглая гадалка,Спеша с потехи площадной,Швырнет под сени катафалкаСвой воскрешающий запой.
Тогда – огромен бледным телом —Я красной медью зазвучу.И предо мною люди в беломПоставят бледную свечу.
4 июля 1904
