Жернова истории 3 (СИ) - Андрей Колганов

Все уперлось в Сокольникова, точнее, в нашу бедность. Нет денег на создание системы Госрезервов, нет средств на строительство складов и элеваторов… С трудом удалось добиться включения небольших расходов на формирование предприятий Госрезерва на следующий финансовый год.

Феликс Эдмундович, измученный бесконечными бюрократическими проволочками в этом вопросе, сорвался, и – чего с ним никогда прежде не бывало, – начался жаловаться мне, когда мы остались наедине в его кабинете:

– Такое впечатление, что все это только мне одному и нужно! Я один пишу записки по самым жгучим проблемам, чтобы поставить их на ЦК или Политбюро, я должен защищать в печати свою позицию в статьях по хозяйственным вопросам… Отставку просил уже не раз – не дают… – он помолчал немного, потом хлопнул ладонью по подлокотнику полукресла, и уже более твердым голосом произнес:

– Ладно, если мы сумеем составить и протолкнуть через все бюрократические барьеры реальный план и возьмем хороший темп развития, то с другими проблемами будет справиться легче.

Ноябрь 1926 года был богат на события. Перед этим, еще в сентябре меня вдруг разыскал Николай Михайлович Федоровский и показал телеграмму, подписанную руководителем Красновишерской геологической партии:

«Взяты пробы кварца тчк Для радиотехнической промышленности непригоден тчк», – у меня, что называется, дыхание сперло. По принятому нами условному коду это означало, что месторождение алмазов на Урале найдено и алмазы в нем – не технические.

В октябре геологи сами прибыли в Москву. Об их находке, кроме нас с Федоровским, были оповещены только новый руководитель Геолкома профессор Дмитрий Иванович Мушкетов и председатель ВСНХ Дзержинский. Феликс Эдмундович, увидев алмазы из отечественного месторождения, был немногословен:

– Эту находку надо непременно показать Политбюро. Я договорюсь насчет ближайшего же заседания.

Мушкетов едва заметно улыбнулся и произнес:

– Алмазы – это еще не все. В бассейне реки Алдан в Якутии обнаружены очень богатые россыпи золота.

Тон Дзержинского был совершенно деловым:

– Что же, с такими новостями у вас есть все шансы добиться выделения дополнительных средств на геологоразведку. Так что – готовьтесь показать товар лицом.

Дмитрий Иванович кашлянул, оглядел собравшихся в кабинете у Дзержинского, и осторожно поинтересовался:

– Полагаю, и Николая Михайловича можно пригласить? Это ведь по его настоянию была предпринята разведка на алмазы. И насчет поисков золота на Алдане – тоже не без его участия делалось…

Федоровский счел нужным сказать и свое слово:

– Заслугу в организации поисков отечественного месторождения алмазов со мной разделяет и товарищ Осецкий. Он единственный из хозяйственных руководителей горячо поддержал посылку соответствующей экспедиции и без его постоянного содействия в ее материальном обеспечении ничего бы не получилось.

– Хорошо, – Феликс Эдмундович возражать не стал, – так и запишу: сообщение Геолкома особой важности – Мушкетов, Федоровский, Осецкий.

На заседание Политбюро я шел в приподнятом настроении. Не из-за алмазов, нет. Какие там алмазы! Накануне вечером Лида вдруг прижалась к моей груди и тихо прошептала:

– Боюсь сглазить, но, кажется, у меня задержка. Уже с сентября ничего не было…

Первым моим побуждением было схватить жену на руки и подбросить до потолка. Кое-как уняв этот не слишком уместный порыв (да ведь все равно до самого потолка не доброшу – потолки тут дюже высокие…), начинаю лихорадочно покрывать лицо Лиды поцелуями, и бормочу что-то радостное – потом и припомнить не мог, что.

Теперь вот сижу в приемной, рядом с Федоровским и Мушкетовым, дожидаясь, когда наступит черед нашего пункта в повестке дня заседания Политбюро, и нас вызовут. Мысли то и дело съезжают на Лиду. Нужно обеспечить наблюдение лучших врачей, а для этого надо выяснить, кто они, эти лучшие. Нужно следить за режимом питания, отдыхом, физическими упражнениями. Какие для нее сейчас нужны, а какие – противопоказаны? И это надо выяснить…

Нет, надо все же настроить себя на нужный лад перед заседанием! Вопросы-то предстоит поднять непростые! Пытаюсь как-то отвлечься от мыслей о будущем ребенке, и для этого начинаю сопоставлять нынешний состав Политбюро с тем, который мне был известен. Так, Бухарин, Калинин, Рыков, Сталин, Томский – все на месте. Да, еще и Троцкий, которого в моей истории уже убрали. Зиновьева, как и в моем варианте, нет – на недавнем Пленуме ЦК поперли вон за фракционную деятельность. Вместо Ворошилова – Фрунзе. Нет и Молотова, здесь он числится всего лишь в кандидатах. А вот Дзержинский – член Политбюро, а не кандидат. Не переведен из кандидатов в члены Рудзутак. Кроме него, в кандидатах Андреев, Киров, Микоян, Орджоникидзе, Петровский, Угланов. А вот Каганович в их число не попал. Зато удержался в этом качестве Каменев. В отличие от моего времени – пока не тронули. Вовремя покаялся и притих…

Мои размышления прерывает голос Ивана Павловича Товстухи, приглашающий нас в зал заседаний. Входим. Да, почти весь состав Политбюро – и члены, и кандидаты, – на месте. Время уже давно не летнее, по отпускам никто не разгуливает. Разве что Петровский отсутствует – наверное, у себя на Украине, и Орджоникидзе с Северного Кавказа не прибыл, а вот Киров из Ленинграда на заседание приехал. В качестве протокольного секретаря за отдельным столиком пристроился молоденький Маленков. Узнал не сразу – его фотографий этого периода видеть не доводилось.

Дмитрий Иванович Мушкетов начинает свое сообщение театральным жестом – на глазах изумленных членов Политбюро высыпает прямо перед ними на стол из простого полотняного мешочка добрую пригоршню прозрачных камушков. И, чуть помедлив, чтобы дать разгореться любопытству партийных начальников, торжественно объявляет:

– Перед вами – первые русские алмазы, полученные из Колчимского россыпного месторождения в Вишерском районе на Урале. Учтите, что это еще не результаты промышленной добычи, а всего лишь то, что взято из проб, намытых за сезон геологической партией под руководством профессора Свердловского горного института Константина Константиновича Матвеева. И все же, отныне можно сказать, что Россия вошла в число алмазных держав!

Чудак! Он что, слова «советский», «СССР», «Красновишерский» из принципа не выговаривает? Но члены Политбюро, завороженные блеском алмазов, похоже, не обращают на эти оговорки никакого внимания. Несмотря на малое число участников заседания, шум поднялся отнюдь не малый.

– Судя по результатам первых проб, месторождение не очень богатое, но содержит камни отменного ювелирного качества, – пояснил Федоровский, что только подлило масла в огонь.

– Интересно, сколько валюты можно выручить за такие камушки? – поинтересовался Сергей Миронович Киров.

– Меньше, чем за бриллианты, но все равно немало, – отозвался Анастас Иванович Микоян, недавно сменивший покойного Красина на посту наркома внешней торговли. – Особенно, если мы выйдем на рынок самостоятельно, в обход Де Бирс.

Тут пришлось вмешаться мне:

– Анастас Иванович, действовать в обход Де Бирс – значит, ставить под угрозу наши внешнеторговые операции. Дело даже не в самом алмазном рынке, а в том, что Оппенгеймер тесно связан с банковскими домами Ротшильда и Моргана. Ссориться с ними – подорвать кредиты для наших закупок за рубежом. Мы гораздо больше выиграем, размещая алмазы через Оппенгеймера как залог для кредитования поставок оборудования и в обмен на алмазный инструмент для нашей промышленности.

Меня тут же поддержал Сталин:

– Боюсь, покойный Леонид Борисович просто не успел ввести вас в курс дела относительно наших договоренностей с Де Бирс. Без этого соглашения наш выход на алмазный рынок был бы сопряжен с очень большими издержками. Так что соглашение было единодушно санкционировано Политбюро, учтите это.

Большего, ни я, ни Сталин говорить не стали. Думаю, не все присутствующие должны быть оповещены о деталях этого соглашения, которое было заключено Красиным в 1923 году, для упорядочения вывоза за рубеж конфискованных бриллиантовых украшений. Бриллианты шли через аппарат АРКОСа в Лондоне. И даже Осецкий, как тогдашний руководитель АРКОСА, не был посвящен во все детали, хотя о самом факте соглашения догадывался. Именно это соглашение позволило нам совершать крупные сделки в США, несмотря на отсутствие дипломатических отношений, и явные указания Правительства США не кредитовать торговлю с Советами. Тем не менее, связанные с Морганами торговые и банкирские дома, хотя долгосрочные кредиты давать все же не решались, но в отношении коммерческого кредита правительственное указание обходили. Кто внаглую, кто через свои канадские или европейские филиалы. Уж больно хороший залог могла предоставить советская сторона!