Дети Арахна - Юлия Горская

 - О ней позаботятся, ваше высочество.

 - Кто? Паучихи из подземелий? Я скорее умру, чем…

 - Перестаньте. У каждого из нас, после этой кошмарной ночи, очень тяжело на душе…

 - Тяжело? У вас? Какое мне дело до чужих страданий? Убирайся к демону в глотку, тмехт, со своими увещеваниями! А я возвращаюсь.

 Ог Оджа недобро улыбнулся.

 - Вы забываете, принц, что замок вашего батюшки, где вы могли повелевать, внушая трепет своим подданным – далеко. Мы на чужой земле. И если возникнет необходимость, - он прищурился, - вас свяжут, и как тюк с соломой доставят в Улхур. К невесте.

 Ормонд заметно сник. То лихорадочное состояние, что придавало ему сил, прошло. Теперь он чувствовал сильнейшую слабость, и, снова осмотревшись, тихо пробормотал:

 - Я пойду к Немферис сам. Только, … - принц опустился на колени перед бездыханным телом девицы Манпор-Вак. – Я возьму на память о ней вот эту подвеску.

 И быстро сняв с покойной амулет, завернутый в тряпицу, Ормонд поднялся, и распорядился вполне обычным голосом:

 - Надеюсь, тмехт, ты знаешь, что делаешь.

 - Итак, мой господин, продолжим путь в Улхур? Я вижу, подъезжают наши обозы.

 - Да, – ответил Ормонд. – Улхур ждет нас …

Глава 9

   В мраморной купальне раздавались девичьи голоса и смех – дочь верховной жрицы, Немферис совершала утреннее омовение. Ее рабыни плескались в прохладном бассейне, выложенном мозаикой с изображением драконов и озерных лилий. Веселые игры кифрийских дев отражались в хрустальных кессонах сводчатого потолка, и в больших зеркалах, размещенных между золотыми полуколоннами, что поддерживали тяжелые лепные карнизы купальни. Залу  освещали хрустальные светильники, висевшие на длинных цепях перед нишами с чудесными фресками с пейзажами Кифры и дебрями Арбоша. Красные и золотистые ароматические свечи стояли у воды, распространяя дурманящий запах цветов из оазисов страны Песков. На мраморном полу с мозаичным панно стояли чаши с цветами и фарфоровые кувшины с благовониями и маслами для массажа. 

   Немферис проводила здесь много времени, слишком много для арахниды, что обычно не выносят воду, очищая себя мазями. Странная тяга царевны Улхура казалась дочерям Арахна подозрительной и гадкой забавой, поскольку только «нечистые» любили стихию, противную Темному божеству. Кроме того, истинная дочь - по записям первых арахнидов, сделанных рукой самого Кхорха-первосвященника «должна быть худа и бледна, иметь светлые, большие, выпуклые глаза и пепельного оттенка прямые волосы. А главное - чем длиннее у неё ресницы, тем она красивее». Особенно привлекательным у жителей подземелий считались выступающие вперед, крупные челюсти с заостренными, мелкими зубами. Эталоном улхурских дев звались обладательницы крохотных носиков, чуть скошенных подбородков и мясистых губ. Волосы на теле арахниды тщательно выщипывали, а особенно рьяные лишали себя даже бровей.

   Немферис красавицей не слыла. Темноволосая и кудрявая, со светлой матовой кожей, без благородного сероватого оттенка, она была неприлично яркой для истинной дочери Арахна. Узкое личико с мягкими чертами, четкий рисунок бровей и губ, темные, миндалевидные глаза – все выдавало в ней присутствие чужой крови. И только мать находила ее прелестной. Да еще рабыни восхищались сложением госпожи, ведь в Кифре высоко ценилась изящная грация женского тела.

   Красота юной царевны сравнима была с холодной и прекрасной красотой озерной лилии. И не случайно этот цветок изображался на левом плече и груди наследницы. Он служил символом ее неприкасаемости и чистоты.

  Сидя у бассейна в низком кресле, украшенном жемчугом, и погрузив ноги в воду, Немферис уже долгое время не проявляла признаков жизни. Длинные пушистые ресницы скрывали влажный блеск прикрытых глаз. Казалось, она даже не дышала.

 Красивая рабыня расчесывала ее густые волосы, еще две тихо-тихо помахивали над царевной опахалами из страусовых перьев, и не сводили с неё глаз.

 Другие невольницы, в силу живости своих натур, свойственной детям пустыни, обманутые «сном» госпожи, забыв об осторожности, стали слишком бурно выражать радость. Одна из них, кудрявая Аша, одетая только в бусы, что множеством сверкающих нитей прикрывали ее прекрасную грудь, подплыла к маленьким ступням Немферис и  произнесла томным голосом:

 - … Ах, как он был хорош, этот степняк, с дивными синими глазами и могучим торсом. Как сладки были его поцелуи.

 Ресницы царевны дрогнули. Она медленно открыла глаза, устремив на рабыню закипающий злостью взгляд.

 На свою беду Аша продолжала:

 - Как неистов и нежен он был.

 - Ты оскверняешь этот дом грязными словами, – произнесла Немферис ровным тоном, за которым угадывалось холодное презрение.

 В купальне мгновенно наступила тишина. Как ни тих был голос царевны, его услышали даже на другом конце бассейна.

 Рабыня замерла, близко глядя в грозное лицо госпожи.

 - Я жду ответа.

 Черные, как маслины, глаза кифрийки наполнились слезами.

 - Пощади, - выдохнула она и бросилась к Немферис, обхватывая ее ноги и целуя колени. – Демон греха овладел моим сердцем! Пощади! Это коварный дух лжи вложил в мои уста хвастливые и пустые речи. Я ни в чем не виновата перед тобой!

 Другая рабыня выбралась из бассейна, подошла и низко поклонилась царевне.

 - Не верь ей, госпожа, - проговорила девушка надменно. - Она, как дикая ослица, отдавалась мужчинам с тринадцати лет, и оскверненная вошла под твой кров.

 - К столбу, – бросила наследница и отвернулась от Джады, чтобы не видеть мстительной радости на ее лице.   

 Кифрийки, подстегнутые страшными словами, поспешно выбрались из воды. Смолкнув, блестя глазами, они выстроились вдоль бассейна и, дрожа, глядели, как две сильные рабыни тащат рыдающую Ашу.

 - Зачем говорила она о мужчине? – перешептывались они.

 - Сама Джада, оклеветавшая ее, подстрекала бедняжку на запретные слова.

 - Блудница… Коварная змея…

 Ашу тем временем уже поставили к столбу, что длинным и черным рогом торчал у стены, и застегнули браслеты на заломленных руках. Несчастная впилась в лицо Немферис мутными от страха и горя глазами.

 - Сжалься, – вновь взмолилась она.

 - До первой крови, – негромко проговорила царевна и снова прилегла в кресло, закрыв глаза. Она не хотела смотреть и вздрогнула от свиста плеток…

 Любопытство на этот раз оказалось сильнее голоса рассудка и гордости. Немферис спустилась на шестой уровень, где заперли в клетках новых пленников из Антавии.