Властелин суда - Роберт Дугони

— Секретарь?

Она кивнула.

— Я с ним десять лет проработала.

Гордон покачал головой с улыбкой полного недоумения.

— Двадцать четыре года как я в полиции работаю, но такой дикости еще не видал.

— Но с рассказом-то его это совпадает, верно? И описание мужчины оказалось правильным.

Лицо Гордона приняло сдержанное и не очень веселое выражение.

— Да, описание парня, сказавшегося братом Слоуна, данное вахтером, и то, что говорил сам Слоун, совпадают, как совпадают они с приметами, которые сообщил один из жильцов Слоуна. Я ведь съездил туда, переговорил. Тот жилец признался, что сам он направил телефонного мастера именно такой наружности к Мельде, как там ее... — Гордон заглянул в записи.

— Деманюк, — подсказала Тина.

— Правильно. Деманюк.

— Но к телефонной компании он не имел отношения, — сказала Тина.

— Очевидно, нет. Слоун и тут оказался прав. Никакого вызова в тот дом в телефонную компанию не поступало.

— И значит, Дэвид говорил правду насчет взлома, — заметила она.

— Вот тут я не уверен. Единственное, что я знаю, это сведения из полицейского протокола, предоставленные мистером Слоуном, и свидетельства двух полицейских, выезжавших на место. Согласно им, кто-то проник в квартиру Слоуна точно так же, как кто-то проник к этой госпоже...

— Деманюк.

— Госпоже Деманюк. Совершенно верно. Так или иначе, да, все это совпадает.

Тина облегченно перевела дух.

— Но офицер полиции все же считает ситуацию странной.

— Странной?

— В той части, что проникший в квартиру Слоуна ничего в ней не взял.

— Не понимаю.

— Я тоже. Обычно взломщики проникают с целью грабежа. — Гордон многозначительно поднял брови. — Но тот, кто влез в квартиру Слоуна, по всей видимости, не забрал из нее ничего ценного — ни стереосистемы, ни телевизора. Лишь поломал их. И это, судя по всему, полностью исключает мотив грабежа. — Тине вспомнились слова Дэвида насчет того, что незнакомец искал конверт. Но она промолчала. — Вам известно о каких-либо порочных наклонностях мистера Слоуна?

— Порочных наклонностях? — удивилась она.

— Да. Пристрастии к наркотикам, алкоголю, азартным играм... женщинам.

Она покачала головой.

— Он почти не пьет, детект... — Она осеклась, вспомнив о просьбе Слоуна принести ей из офиса портфель. Конверт от Джо Браника находился в портфеле.

— Госпожа Скокколо?

— Да?

— Так что же насчет порочных наклонностей?

— Нет, — сказала она. — Мне ни о чем таком неизвестно. — Но ответ ее прозвучал уже не столь уверенно, и от детектива, казалось, это не ускользнуло.

— Ну а могла быть какая-нибудь... какой-нибудь человек, которому он сильно досадил? Долг, который он кому-нибудь не отдал?

— Нет, — сказала она, по-прежнему не слишком уверенно. — Она скрестила руки на груди. — Я не все, конечно, знаю о его личной жизни, детектив, но могу вас заверить, что других увлечений, кроме, может быть, работы, у него нет. Да и времени ни на что другое он бы не нашел. Что же касается денег, то его чеками распоряжаюсь я, и по счетам он платит совсем немного. Могу утверждать, что средства у него есть. Крайне редко тратит деньги на себя. Костюмы и рубашки я ему заказываю по каталогам.

— Так что же он делает с деньгами?

— Вкладывает куда-нибудь или же просто оставляет на счетах. Он много жертвует детским приютам.

Гордон потер подбородок, словно проверяя, насколько отросла щетина.

— Ну а что скажете насчет его врагов?

Она пожала плечами.

— Ну так он же все-таки адвокат!

Замечание вызвало у Гордона короткий смешок.

— Я хотела сказать, что если он адвокат и постоянно выигрывает в суде, то может найтись кто-то, кому это не по вкусу. Но прямых врагов... нет, я таких не знаю.

Гордон вытащил из кармана пальто пластиковый мешочек и показал его Тине. Внутри была пуля.

— Один из наших сотрудников нашел. Как раз в том месте, какое назвал Слоун.

Она опять почувствовала, как по телу пробежал холодок.

— Сможете ему кое-что передать?

— Попытаюсь.

— Хорошо бы вам это удалось. Скажите ему, чтоб сдался.

— Но вы же верите ему, — возразила она. — Вы сами сказали, что он говорит правду.

— Насчет всего-всего? Не знаю. Нет, в убийстве госпожи Деманюк его, судя по всему, никто не подозревает, но, к сожалению, ему самому это неизвестно.

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что он в бегах и, согласно показаниям свидетелей, имеет при себе заряженную пушку.

— Он не представляет угрозы, детектив.

— В обычной ситуации я, госпожа Скокколо, с вами склонен был бы согласиться. Но тут ситуация необычная. А люди в отчаянном положении могут совершать отчаянные поступки. Слоун дошел до грани отчаяния, если он сбежал из палаты, и это, как я понимаю, связано с тем мужчиной, с которым он дрался в лифте. Хотя вы и сказали, что сбежал он до появления мужчины. Следовательно, Слоун знал о том, что мужчина явится, или же имел какую-то иную вескую причину считать, что находится в опасности. Какие бы вопросы и почему мне ни хотелось бы сейчас ему задать, дело не в них, и не они меня в данный момент заботят.

— А что заботит?

— Заботит тот мужик, что заявился в клинику. Он бродит где-то рядом, и мне бы не хотелось, чтобы опасность усугублялась.

38

Металлические полки с садовым инвентарем Мельды и всевозможными строительными инструментами занимали почти весь чулан, который и так был не больше шкафа. Слоун сидел на пятигаллоновом бочонке с краской, оставшейся после того, как в последний раз красили крышу. Голая лампочка на гвозде, которую он кое-как прикрутил проволокой к потолочной балке, тускло, в полнакала освещала чулан. Он проснулся, все еще чувствуя действие успокоительных, проснулся разбитым и слабым, но, по крайней мере, прошли озноб и тошнота. Он понятия не имел, сколько времени здесь провел.

Он попросил таксиста сбросить его на пустыре возле дома и некоторое время простоял, наблюдая, но не заметил ничего необычного. Тогда он прокрался задами, по краю обрыва, к чуланчику возле прохода-галереи. Там он рухнул. По мере того как проходило возбуждение от драки в лифте, его все больше охватывали слабость и тошнота. Необходимо было где-то сесть и прийти в себя — без ключей в квартиру можно было попасть лишь через балконы. Последнее, что он помнил, это как он, прислонясь к цементным блокам стены, ловил ртом воздух.

Он встал, дернул за свисавший провод лампочки, чтобы погасить ее, и медленно приоткрыл дверь в темноту. Сколько бы часов он ни проспал, была ночь. В траве стрекотали кузнечики, глухо доносился звук прибоя. Но в галерее гулял прохладный ветерок. Все было залито лунным светом. Туман еще не спустился.

Прежде чем выйти и пройти под автомобильный навес, он постоял под крышей, глядя в окна на парковочную площадку. В темноте светился верхний фонарь полицейской патрульной машины, припаркованной возле лавровой изгороди.

Сделать то, что он собирался, будет непросто.

Он вновь прокрался в чулан и, схватив там пятигаллоновый бочонок с краской, оттащил его к тылам здания. Встав на бочонок, он сможет дотянуться до решетки на балконе Мельды. Он подтянулся, перекинул ноги через решетку, очутился на ее балконе, потом опять подтянулся уже на свой балкон. Открыв стеклянную дверь, ведущую в спальню, он прислушался, нет ли кого, и вошел, стараясь не думать о Мельде и о том, что здесь произошло. Он сменил больничные тряпки на джинсы, майку и серый свитер, затем поднял моток клейкой ленты там, где он его бросил, заклеивая разодранный диван. Лодыжка была вся синяя, но заниматься ею не было времени. Сев на край тахты, он натянул на ногу носок, из тех, в каких он бегал, обмотал лодыжку пластырем, чтобы укрепить ее, и справился с ожидаемой болью, когда, втиснув ногу в тяжелый ботинок, стал туго его зашнуровывать, но ботинок и пластырь все же сделали боль терпимой и давали возможность не хромать.

Он поднял с тахты пистолет. Недолгая служба в морской пехоте позволяла определить, что это «руджер МК-2», двадцатидвухкалиберный, автоматический. Что происходит, черт побери? Ему казалось, что его внезапно ввергли в какой-то виртуальный мир, в какую-то игру, где им управляют и манипулируют неведомые силы. Встав, он отбросил эту мысль и заставил себя думать здраво. Затем сунул пистолет в спортивную сумку, которую вытащил и набил выхваченными впопыхах из комода случайными вещами и туалетными принадлежностями из ванной. Опять бросившись в спальню, он опустился на корточки перед шкафом и, разворошив обувь и грязное белье, отогнул ковровое покрытие пола, обнажив маленький потайной сейф, который установил еще при въезде. Он использовал его как надежное место для хранения важных документов и квартирной ренты, которую старые жильцы ему платили наличными. Открыв сейф, он пересчитал деньги — 2420 долларов.