Не по чину - Евгений Красницкий

Ведь знал прекрасно про опасность экстраполяции успехов, но, как порой бывает даже с самыми умными людьми, к себе, любимому, теорию не приложил; не учел, что успехи ему сопутствовали, пока он крутился в привычной среде — в Ратном и в крепости, среди людей, которые его знали. Но сейчас-то Мишка вышел за знакомые пределы не только в смысле географическом. Человеческое окружение стало другим! С князьями разговаривать — не отроками командовать! Управленец вышел за границы своей компетенции, принялся действовать на том поле, о котором пока ничего не знает и знать не может.

Первый звоночек прозвенел, пожалуй, в разговоре с княгиней: Мишка невольно оценивал ее поведение и реакции, исходя из своего знания мотиваций и реакций женщин у власти ТАМ, ничего, по сути, не зная о женщинах у власти ЗДЕСЬ. Не зная, помимо этого, мотиваций князей и тех условий, в которых они те или иные решения принимают, влез в их игру, попытался решать и оценивать, и удивлялся, что ответ не сходится. Едва не влип; хорошо, вовремя сориентировался.

Правда, после осознания прискорбного факта собственного непростительного косяка Ратникова как будто отпустило. Ничего удивительного: такое облегчение, после безуспешных мытарств по беспомощно разводящим руками врачам, приносит правильно поставленный диагноз. Насколько бы ни оказалась тяжела болезнь, но если она в принципе поддается излечению, и надо только назначить правильный курс лечения, пациенту становится легче. Вот и Мишка сразу почувствовал себя увереннее от одной только мысли, что теперь знает, ЧТО именно не так.

«Не бывает безвыходных ситуаций — бывают недостаточно квалифицированные управленцы. Нельзя, говорите, было князя трогать — надо было тихо обойти его на переправе и следовать дальше по своим делам? Мол, велено вам было лордом Корнеем ляхов преследовать, ну и преследовали бы себе — там и добыча, и слава воинская.

А его светлость… А хрен бы с ним, пусть бы помирал в той избушке, может, и не помер бы, в прежней истории-то он, кажется, вполне себе прожил еще сколько— то там лет. Да и княгиня с детишками, судя по всему, ТАМ не погибла — иначе бы такая трагическая кончина от рук подлых убийц непременно нашла отражение в летописях. Но если ее выкупили благополучно, да ввиду сопутствующих не шибко красивых обстоятельств, хоть и вынужденного, но все-таки предательства шантажируемого супруга, вполне могли вопрос и замять, в конце концов…

Вот-вот, вы еще возьмитесь исследовать теорию искажения причинно-следственных связей в контексте влияния действий неучтенных ранее cубъектов на пространственно-временной континуум. Самое время. В конце концов, какая вам-то половая разница: было оно так ДО вашего появления, или вы себе сами это невольно организовали? В любом случае, раз вы уже вляпались в процесс, так его и используйте. И извольте думать, как его перенаправить, чтобы он не только не смел вас, но и послужил вам на пользу.

Так что хрен вам, а не «мимо пройти»! «Мимо» — это если бы вы тихо сидели на пятой точке и пределом жизненного успеха считали боярский титул, ну, может, присоединение к дедовым владениям (пока, кстати, чисто условным), еще парочки гектаров пашенных земель и сколько-то деревенек на пять-десять домов каждая. Тогда и впрямь, на фига бы вам тот князь сдался? Но, позвольте вам заметить, в таком случае и эти перспективы стали бы для вас весьма отдаленными, ибо свой шанс вы бы прохлопали, а судьба таких ошибок не прощает.

А то, что шанс сей сопряжен с риском потери головы и прочими неприятностями, так на то он и шанс: большой выигрыш вероятен только в результате большой игры и сопутствующего ей большого риска. Так что либо сиди, клопов за печкой дави в тепле и безопасности, либо думай не задницей, а той самой головой, которой рискуешь, пока она еще при тебе. И, между прочим, сэр, теория управления, как и всяческая теория вообще, дает хороший результат только при правильном ее приложении к практике, а на практике вам никто лабораторные условия создавать не обязан, и решать, что именно, когда и куда применять и есть настоящее искусство управления».

А всего-то и надо было — вспомнить про «черный ящик». Когда управленец имеет дело с объектом управления с неизвестными параметрами (вот как Мишка здесь с князьями), единственное, что ему остается — это осторожно воздействовать на объект и внимательно следить за реакцией, ибо только по ней и можно сделать хоть какие-то выводы о том, что происходит в упомянутом «черном ящике», то есть, в данном случае, в голове у князя или княгини. Воздействовал — посмотрел на реакцию — сделал вывод. Вполне может быть, что и неправильный, но это станет ясно только после следующего воздействия, если объект отреагирует не так, как ожидалось. Значит, придется что-то менять в управленческом воздействии, но только один параметр, иначе не отследишь, на какие изменения реагирует объект.

К примеру, уверился князь Городненский, что пленивший его отрок мало того что опасен, так еще и колдун. Менять впечатление сразу по всем направлениям рискованно: или не поверит князь, или отреагирует как-то непредсказуемо, да еще, не дай бог, с запозданием, когда Мишка уже и ждать той реакции перестанет. Так что приходится управленцу менять за раз только один параметр, в данном случае, показать Всеволоду, что не колдун перед ним вовсе, а прекрасно образованный в разных областях молодой человек.

Случай, как водится, благоприятствует подготовленным, а к совместному путешествию с княжеской четой Мишка готовился от всей души, попутно лишний раз удостоверяясь, что грамотное решение проблемы дает выигрыш сразу по нескольким направлениям.

То ли удар Веселухи поспособствовал прояснению в мозгах, то ли еще что-то — не суть, но только и боярич Михаил, и умудренный жизненным опытом управленец куда-то делись, а вместо них появился молодой и азартный яхтсмен, только что выигравший международную гонку на Балтике. Вот этот-то шалопай и сорви-голова и вспомнил рассказы наставников из Ленинградского яхт-клуба, щедро делившихся с салагами опытом, в том числе и военным.

Он упоенно носился по пологому берегу, находясь, казалось, сразу повсюду и везде успевая. За ним, как хвост у кометы, то разрастаясь до пяти-шести человек, то уменьшаясь до одного взмыленного Роськи, носились подручники.

Роська, после того как преодолел оторопь от вновь открывшихся талантов боярича, потребовал у Кузьмы немедленно перековать в походной кузне все трофейное оружие на детали, необходимые для установки на корме нормального румпеля вместо правила, а после стоял у кузнецов над душой, пока ему не дали по шее, чтобы не бубнил под руку.

В результате избу-катальню имени княгини Агафьи разобрали, соорудив вместо нее две нормальные надстройки: кормовую, повыше, для князя, баб и контуженого Егора. Носовая получилась поменьше, почти лежачая, но в пути не до роскоши. Хотя ладью княгине построили знатную — не боевую, конечно, но и не пузатую купеческую. К ней бы хороший двигатель, узлов 11–12 делала бы: длина, как известно, бежит. А обводы у неё, да для гладкой, без волны, воды — классные, как будто дипломированный инженер-кораблестроитель на компьютере считал. Осталось только добавить кое-какие штрихи, чтобы получилось модифицированное плавсредство, пригодное для эвакуации.

Первым делом вдоль плоского днища ладьи набили длинный брус, получив суррогат фальшкиля — чтобы уменьшить боковой дрейф. Паруса, после некоторого размышления, Мишка решил не менять, потому как осенью преобладающие ветра здесь северо-западные, а общее направление движения — на юго-восток, так что значительную часть пути получат ветер от галфвинда до бакштага (то есть, от полветра до попутного).

Мачту перенесли вперёд, для улучшения устойчивости судна на курсе и его управляемости — все равно с надстройками очертания ладьи и без того получились из ряда вон выходящими; авось примут их издалека за невесть как попавших в верховья Немана совсем уж чужестранцев, а подпускать к себе кого-то близко Мишка не собирался. Ну, и еще пригодилось кое-что полезное из прежнего яхтенного опыта для облегчения пути вверх по течению причудливо петляющей реки, а убеждать и уговаривать никого не пришлось — статус командира за бояричем все признавали безоговорочно и поперек не лезли.

Илья попытался было сунуться с каким-то вопросом, но поймал взгляд Арсения и передумал. Сами же ратники из десятка Егора наблюдали за всеми Мищкиными действиями пристально и к его объяснениям прислушивались внимательно, но только переглядывались между собой; если и обсуждали что-то, то келейно. Роська — второй после Егора в отряде «специалист по судоходству» — самозабвенно и восторженно соглашался с любым предложением крестного, сам Егор пребывал пока не в том состоянии, чтобы вникать в детали, а когда придет в себя, спорить поздно.