Тень скандала - Лиз Карлайл

— Прибыл посыльный из Скотленд-Ярда, — негромко сообщил он, — с весьма коротким сообщением.

— Проклятие! — выругался Рутвен. — Что там?

— Сюда едет комиссар Нейпир. И просит вас уделить ему внимание. — Белкади на секунду замялся. — В общем, я подкупил парня. Он говорит, что это связано с француженкой, которая остановилась у вас. Дочерью Готье.

Рутвен снова выругался. Визит Нейпира был последним, что ему требовалось в данный момент. И конечно, он не сказал никому в клубе, что Грейс переехала в его дом. Но человек со способностями Белкади не нуждался в ясновидении, чтобы знать, что происходит в Лондоне. Именно по этой причине — не считая искренней симпатии — Лейзонби привел его в «Братство». Белкади был настоящей реинкарнацией Макиавелли.

Пальцы Рутвена крепче сжали ручку двери, пока он лихорадочно размышлял, испытывая острую потребность защитить Грейс.

— Где был Нейпир на прошлой неделе?

— У смертного одра богатого дяди, — ответил Белкади. — В Бирмингеме.

Рутвен указал головой в сторону лестницы и закрыл за ними дверь.

— Пусть его проводят в мой кабинет. Я буду там.

Наверху царила тишина. Рутвен миновал библиотеку, где Сатерленд корпел над пухлой Библией, наверняка одолженной у какого-нибудь ничего не подозревающего семейства под бог знает каким предлогом. Сатерленд верил, что Всевышний простит его маленькие прегрешения.

Проходя мимо открытой двери курительной комнаты, он помедлил. У окна сидел лорд Стаффорд, бывший лейтенант Александер, повесив трость на рукоятку кресла. Александер, один из протеже отца Рутвена, был еще одной жертвой войны, в данном случае — гибельного отступления британцев из Кабула.

Рутвен тоже был там с дипломатической миссией, пытаясь выяснить позицию Акбар-хана. В день его приезда афганский шах и его приспешники буквально воткнули нож в сердце индийской армии. Даже дурак мог предвидеть, чем это кончится. Рутвен видел это во всех ужасающих подробностях.

Но увы, такие видения не были привязаны к календарю. Ничего не добившись от британского командования, Рутвен в отчаянии, посреди афганской зимы, направился в Джелалабад, чтобы просить о помощи. Он ехал в сопровождении небольшого отряда и лейтенанта Александера.

Это была тщетная попытка и, пожалуй, самая большая неудача Рутвена. Они лишь на пять дней опередили исход британцев из Афганистана. Но они с лейтенантом выжили в отличие от тех, кто шел следом. Шестнадцать тысяч британцев — в основном женщин, детей и вольнонаемных — замерзли до смерти или были изрублены противником.

Странно, что он вспомнил об этом сейчас. Видимо, это имело какое-то отношение к Грейс, но он не мог сообразить какое. Вздохнув, Рутвен двинулся дальше. Его тревожила предстоящая встреча с Нейпиром. Чтобы комиссар полиция явился в клуб? Это было совсем не в его духе.

Погода стояла ясная, и окна библиотеки были распахнуты, несмотря на вечернюю прохладу. Рутвен хотел закрыть их, но передумал. Ни к чему создавать Нейпиру удобства: чем скорее он уйдет, тем лучше.

Вместо этого он налил себе бренди и остановился у открытого окна, глядя на вход в заведение Куотермейна. У дверей стоял Пинки Ринголд, весело болтая с Мэгги Слоун, известной в лондонском полусвете, в частности — своей связью с Куотермейном.

Не обнаружив ничего любопытного, Рутвен прислонился бедром к подоконнику и обвел взглядом кабинет. Хотя это была его любимая комната в клубе, он ни разу не был здесь после встречи с Грейс Готье.

Возможно, это было преднамеренно. В его сознании это место навсегда связалось с ней. Даже сейчас, стоило ему закрыть глаза, он ощущал ее аромат. Он досконально помнил, как она выглядела в тот день, сидя на диване напротив окна, с руками, изящно сложенными на коленях. Несмотря на панику в глазах и следы горя на лице.

Он не знал, что делать с ней. Поверить ей на слово или — когда она упала в обморок в его объятия — просто поцеловать. Но одну вещь он знал точно: она не любила Холдинга. Знал, потому что спросил ее об этом, причем довольно бессердечно. Даже тогда его влекло к Грейс.

В последние дни ему потребовалась вся его выдержка, чтобы держаться от нее подальше, доверив заботу о ее благополучии и безопасности своим домочадцам. Рутвен ограничился парой записок, где рассказал ей то немногое, что ему удалось узнать, продолжая вести существование отшельника в своем номере в клубе. Хотя никто не назвал бы его монахом.

Дверь открылась, впустив лакея, за которым следовал Нейпир. Слуга молча поклонился и вышел, оставив комиссара полиции стоящим на турецком ковре.

Рутвен поднял свой бокал.

— Добрый день, Нейпир, — произнес он ровным тоном. — Не присоединитесь ко мне?

Тот резко повернулся к окну.

— Рутвен, — раздраженно бросил он, — какого черта вы вмешиваетесь в дела полиции? И не делайте вид, будто это дружеский визит.

— При всем уважении, Нейпир, не могу представить себе обстоятельства, при которых мы с вами могли бы подружиться, — отозвался маркиз, отойдя от окна. — Тем не менее я предлагаю вам выпить.

— Дьявол вас подери, Рутвен! — рявкнул Нейпир, шагнув вперед. — На этот раз вы зашли слишком далеко.

— Разве? — улыбнулся маркиз. — Что бы я ни натворил, старина, я предпочел бы выслушать нотацию сидя.

Нейпир последовал за ним к креслу, сжав кулаки.

— Вы, сэр, не джентльмен, — заявил он. — Вы хитрый ублюдок, который использует Скотленд-Ярд в своих целях, который лгал мне в лицо и который пытается спасти от петли очередного…

Рутвен поднял руку, останавливая поток его красноречия.

— Ублюдка я вам прощаю, но с обвинениями во лжи не согласен. В чем я солгал вам?

— У вас с самого начала были собственные планы насчет этой француженки — я понял это, как только услышал об этом чертовом молитвеннике, — а теперь вы имеете наглость утверждать…

— Но в чем я солгал? — перебил его Рутвен. — И о каком молитвеннике идет речь?

Нейпир запнулся на мгновение.

— Вы утверждали… вы явились в мой офис и сказали…

— Что один из бывших служащих Холдинга обратился ко мне, — перебил его Рутвен.

— Вы дали понять, что это слуга! — рявкнул Нейпир. — А не невеста покойника!

— Вообще-то гувернантка — служащая, — спокойно отозвался Рутвен. — Она несколько месяцев прослужила у Холдинга.

— Чисто номинально, и вы это отлично знаете! — заорал Нейпир, правый глаз которого начал зловеще подергиваться. — А теперь вы прячете беглянку.

Рутвен приподнял брови.

— Беглянку? — небрежно отозвался он. — Это серьезное обвинение, старина. Видимо, у вас есть ордер на арест мадемуазель Готье.