Пролетая над Вселенной - Елена Смехова

– Свадьбу отпраздновали в ресторане ЦДЛ, народу было много, я и половины не знала. Столы буквально ломились от снеди, не знаю, зачем столько заказали – даже оставить пришлось! Лиза была необыкновенно хороша, платье ей справили – загляденье: длиннющее, в пол, со шлейфом, все бисером расшитое! Что еще? Ну, молодежь конечно же веселилась, танцевала… Что тебе еще рассказать?

– Отсутствия непутевой сестры никто и не заметил… – с внезапно накатившей обидой констатировала я.

– Ну что ты, Алечка, зачем ты так? – расстроилась бабушка. – Все как раз удивлялись, что ты своенравно поступила: предпочла свадьбе сестры какой-то там поход.

В дверях зашуршали ключи, это родители вернулись домой.

– Мама, папа, – торжествующе воскликнула я, – познакомьтесь, это – Миша Либерман, мой жених!

Родители застыли на пороге с выражением безмолвного недоумения на лицах. Я локтем толкнула Мишку в бок: «Давай!» Он схватил цветы и взволнованно сунул их маме со словами:

– Здрасти, я делаю вам предложение! – Затем повернулся к папе, вручил ему бутылку: – А это – вам! Прошу руки и сердца!

– Я полагаю, вам лучше уйти, молодой человек, – холодно произнес отец.

Мишка изумленно посмотрел на него, потом на меня, затем как-то резко сгорбился и стал собираться.

– Но почему, папа? – срывающимся голосом спросила я.

– Во-первых, такие вещи не решаются на пороге, не так ли?

– Допустим, так. А во-вторых?

– Во-вторых, молодой человек, вы в курсе, что Александра не совершеннолетняя?

Миша молча кивнул.

– Что же в-третьих? – с трудом сдерживаясь, осведомилась я.

– В-третьих, – подсоединилась мама, – мы только что сыграли свадьбу твоей сестры, если ты не в курсе, и пока не готовы к… новым потрясениям…

– Так вот в чем дело, – запричитала я, – опять все дело в Лизке! Ей, как всегда, все можно, а я, выходит, не человек?

– Успокой свою дочь, – обратился к маме отец и ледяным голосом сказал Мише: – Приходите через пару лет, Михаил, тогда и поговорим. – Затем, кивнув всем, удалился в кабинет, плотно закрыв за собой дверь.

Я схватила свой походный, нераспакованный рюкзак и бросилась к выходу. Мне было горько и стыдно за эту сцену. Мама с бабушкой попытались меня удержать, но я резко вырвалась и отправилась следом за Мишкой.

Он жил в малогабаритной квартире на юго-западе Москвы. Дома у него было скромно, уютно и пустынно. Семья находилась на даче. Я приняла душ, переоделась, мы попили чай с яблочным вареньем и отправились в районный ЗАГС подавать заявление.

Перед нами в очереди стояла красивая кавказская пара. Им тоже не хватало нескольких месяцев до совершеннолетия, и девушке, как и мне, видно было «уж-замуж-невтерпеж».

– Вы посмотрите, – кипятился парень, – вы только посмотрите на нас: я – армянин, моя невеста – грузинка. В семьях наших разлад, дикие скандалы, а родители просто какие-то Монтекки с Капулеттями. Никто и слышать не желает о нашем соединении! Но если мы сейчас срочно не поженимся, нас разлучат навеки! Только вы, джана, можете помочь, спасти две наши судьбы, соединив их в одну! Не дайте свершиться трагедии!

Его красноречие пробило броню бюрократизма. Документы у них приняли, и они ушли, взявшись за руки, сияющие и счастливые.

– Ну, а у вас какие обстоятельства, – устало спросила сотрудница ЗАГСа, рассматривая год моего рождения.

– Видите ли, я студент консерватории, будущий альтист, – издалека начал Мишка, – а моя девушка… у нее…

– Так что с девушкой и в чем же ваша причина? – нетерпеливо перебила сотрудница ЗАГСа и с осуждающей миной повернулась ко мне: – Вы что, беременны?

– Да, – быстро ответила я. – Правда, совсем чуть-чуть, – и закашлялась, – но родители не догадываются. У меня очень строгие родители, понимаете?

– Понимаю. Предъявите справку из женской консультации.

– Вы не так поняли, у меня совсем чуть-чуть, так что даже в консультации не могут пока ничего установить.

– Ну и что вы фокусничаете мне здесь? Что выдумываете тут на ходу? Вы что, не знаете, что мы расписываем несовершеннолетних только в исключительных случаях!

– Вот у нас случай исключительный, из ряда вон, можно сказать, – пошла в наступление я. – Вы только взгляните на мою фамилию, она вам ни о чем не говорит?

Сотрудница внимательно еще раз прочитала анкетные данные.

– Вы хотите сказать, что вы… родственница того самого…

– Да-да, – нетерпеливо перебила ее я, – дочь того самого!

– Ой! – изменила выражение лица сотрудница ЗАГСа. – А можно будет у него попросить автограф? У меня дочка как раз спектакль в школьном драмкружке играет по его пьесе. Она будет просто счастлива! Может, ей благодаря автографу главная роль перепадет, а?

– Конечно-конечно, обязательно добуду и занесу вам автограф, – уверенно пообещала я, – только сегодня же документики примите, а?

Папину подпись я научилась виртуозно подделывать еще в классе пятом. В первую очередь для того, чтоб не травмировать его частыми вызовами в школу. Спокойненько подписывалась под соответствующей гневной учительской надписью или строчила от него якобы ответную записку: мол, прийти не смогу, но разъяснительную работу провел, будьте покойны. Также нередко пользовалась «папиным» автографом как валютой. За это мне прощали опоздания, безропотно давали списывать, да и вообще спускали многое. Так безбожно использовала я свою авантюрную изобретательность, прокладывая дорогу к недостижимым возможностям.

Мы обзвонили друзей и шумно отметили успешную подачу заявления пенистым пивом с соленой рыбой в подвальчике «Жигули». Потом гуляли по Москве всю ночь. А утром ребята препроводили нас в аэропорт, дружно скинувшись на два авиабилета до Феодосии, которые случайно оказались в кассе. Молодость, молодость. Как лихо и бесшабашно принимались тогда решения.

До начала учебного года оставалась неделя. Нам необходимо было увидеть море и побыть вдвоем! Мы же ничего друг о друге толком-то и не знали…

Родителям я отправила телеграмму с просьбой не волноваться. Я уже взрослая. Очень взрослая. Взрослая женщина.

В самолете Мишка взял меня за руку, и в это самое мгновение я поняла, что счастлива. У него были теплые, сухие, чувственные руки. Мне представилось вдруг, что мы две свободные перелетные птицы. И я готова улететь с ним хоть на другой конец света. У меня больше не было семьи, думала я, а есть только он. И именно он спасал меня от опостылевшей подчиненности, от родительского гнета, беря на себя ответственность за такую вздорную, такую взбалмошную девчонку. Ничтоже сумняшеся.

Мишка поведал мне в полете об одном удивительном и загадочном месте, откуда Пушкин начал отсчет своих поэтических открытий Крыма. Случилось это с ним на вершине горы Митридат. По преданию, если взобраться на самый ее верх, ни разу не обернувшись, то сбудутся все заветные мечты. Мишка навсегда запомнил ощущение восторга, побывав на Митридате в далеком детстве. Мне нестерпимо захотелось увидеть это своими глазами, чтоб ощутить такой же восторг!