Полет в стратосферу. Полная версия книги - Гульнара Марселевна Ахметзянова

– Доченька, дослушай врача! – Сказала мама.

– Я так и не сказала Алексею, что я беременна! Я должна…

– Если ты не думаешь о себе, подумай пожалуйста о маленьком человечке, который растет внутри тебя. – Возразила мне мама.

– Анна, вы сможете навещать Алексея, но не сразу. Мы будем наблюдать за его состоянием по ходу лечения и сообщим вам, когда будут улучшения. – В этот момент в палату вошел генерал.

– Добрый вечер всем. – Он подошел ко мне и придвинув стул, сел рядом с кроватью. – Анна, то, что я увидел, и степень моего удивления не описать словами. Как и вы, я впервые видел Алексея таким. Я знаю его много лет и поверьте мне, все что вы слышали, говорил вовсе не он. Это болезнь! Она коварно завладела его мозгом и всеми эмоциями, а Алексей которого мы знаем, он сейчас внутри. Со временем его болезнь отступит, и вот тогда он вернется к нам таким, какой он есть на самом деле.

– Я понимаю. – Вытирая глаза произнесла я.

– Анечка, тебе сейчас надо думать о себе. Поезжай домой с родителями! Я буду здесь с Алексеем! – Я молча кивнула. Внутри меня было полное опустошение. Переубедить их, что мне будет спокойнее рядом с ним, я бы все равно не смогла, просто потому, что у меня не было весомых аргументов для этого, кроме лишь моих внутренних ощущений и безмерной любви, которую Алексей пару часов назад разорвал на мелкие кусочки.

Утром, после процедур, приехали мои родители и привезли мне одежду. Я собирала сумку, когда в палату вошел Игорь Дмитриевич и дав рекомендации, вручил выписной эпикриз. Алексея увезли на УЗИ сосудов головы и шеи, поэтому у меня не было возможности увидеть его перед выходом из отделения. Взяв сумку и поблагодарив врачей и медсестер, я вышла из больницы и проследовала за родителями на парковку.

Глава 11

Прошла неделя. Мама ушла с работы на неопределенный срок, и мы постоянно были вместе: каждый день гуляли в парке Победы, затем доходили по улице Нефтяников до сквера Строителей, а оттуда шли к озеру Комсомольское и обратно до дома. Прогулки шли мне на пользу, хотя поначалу мне было тяжело проходить такое расстояние, я быстро уставала и часто искала, где присесть и отдохнуть. А сейчас я начала чувствовать себя гораздо лучше, появились силы в мышцах, улучшилось настроение.

Несколько раз ко мне в гости приходили друзья детства. Во время их визитов мы много вспоминали школьные годы, делились тем, как сложилась наша жизнь. Это здорово поднимало настроение. Порой мне казалось, что время повернулось вспять и я снова ученица 11-го класса, а вокруг меня мои друзья, и жизнь легка и беззаботна.

Генерал звонит мне раз в 2-3 дня и сообщает новости. Состояние Алексея остается без изменений, ему продолжают лечение. Приступы агрессии стали проявляться реже, но мне все равно не разрешают его навещать, объясняя это тем, что врачи боятся, что все может повториться, а мне сейчас противопоказаны любые стрессовые ситуации. На мои вопросы: «спрашивает ли Алексей обо мне», мне тоже не дают ответов.

Два дня назад я была в больнице на приеме у Игоря Дмитриевича, у меня повторно взяли анализы и провели осмотр. Попытки уговорить врача впустить меня к мужу не привели к желаемому результату, он был непреклонен. И все же я смогла через генерала передать Алексею несколько вещей и фрукты, так как врачи, наконец, разрешили ему начать питаться обычной едой. Это вселяло в меня большую надежду на его выздоровление.

Мама настояла на поставке на учет по беременности, так как мы не знаем, сколько мне и Алексею еще потребуется провести в этом городе. У меня начали проявляться симптомы токсикоза. Самым интересным было то, что эти симптомы проявлялись через день. День я чувствовала себя прекрасно, была полна сил, могла кушать все что пожелаю, вдыхать различные ароматы, а на следующий день с самого раннего утра меня начинало тошнить от всего: от того, что я проснулась, сменила положение тела, ощутила какой-то запах, особенно запах еды! Если я не успевала с утра выпить стакан воды, то становилось еще хуже. Представьте себе рвоту, когда у вас пустой желудок. Вся желудочная кислота оказывается у вас во рту, в горле, и это так ужасно! Поэтому я начала ставить стакан воды у кровати и как только открывала глаза, сразу же выпивала его. Акушер-гинеколог на приеме сказала, что так мой организм реагирует на беременность: меняется гормональный фон, организм перестраивается к новым обстоятельствам – вынашиванию ребенка. Она заверила меня, что это не продлится долго, но потерпеть все же придется.

***

Алексей

Каждый день моей больничной жизни проходил одинаково: утро начиналось с гигиенических процедур, которые проходили в постели. При всем желании, встать хотя бы в туалет я не мог, на это у меня еще не было физических сил, хоть я и чувствовал себя гораздо лучше, чем неделю назад. Затем мне приносили завтрак. Уже три дня как мне разрешили кушать нормальную еду, и эти ощущения были божественными! Даже тот факт, что моя еда была диетической, с учетом моего состояния, меня не огорчало. Мне нравилось самому пережевывать ее, чувствовать вкус, тепло в горле. Будучи лишенным этого долгое время, я ценил каждую минуту трапезы, каждую съеденную ложечку. После завтрака медсестры ставили капельницу, делали уколы, а потом приходил врач, проводил осмотр и беседовал со мной.

Я уже мог двигать руками и ногами, медсестры дали мне пульт от функциональной кровати, на которой я лежал, и я сам приподнимал изголовье, когда мне хотелось поменять свое положение. Генерал принес мне телевизор, но врач разрешил мне его смотреть не более 2х часов в день, так как просмотр телевизора дает большую нагрузку на поврежденный мозг. И все же большую часть времени я проводил во сне. Доктор не стал утаивать, что в капельнице содержится снотворный препарат, и это необходимо для лучшего восстановления моего мозга. Если я буду бодрствовать много времени, то лечение может затянуться на долго.

Иногда без повода я начинал чувствовать в себе злость на все, что творится вокруг меня и на самого себя. Я пытался объяснить себе, что я должен успокоиться, и я смогу выйти отсюда, как только поправлюсь, но эти уговоры ни к чему не приводили. Больше всего меня расстраивало, что я мог сорваться на врачей или медсестер, которые оказывались в это время рядом со мной.